Между тем церковнослужители облачились, и священник с дьяконом вышли к аналою, стоявшему
в притворе церкви. Священник обратился к Левину, что-то сказав. Левин не расслушал того, что сказал священник.
А
в притворе церкви была картина, изображавшая, как святой поймал чёрта и бьёт его. Святой был тёмный, высокий, жилистый, с длинными руками, а чёрт — красненький, худощавый недоросточек, похожий на козлёнка. Сначала Евсей не смотрел на чёрта, ему даже хотелось плюнуть на него, а потом стало жалко несчастного чертёнка, и, когда вокруг никого не было, он тихонько гладил рукой искажённую страхом и болью козлиную мордочку нечистого.
Сколько времени длились эти рыдания, она не помнила, она очнулась
в притворе церкви святого Лазаря, лежа на деревянной скамье, а около нее, близко наклонившись, стоял Николай Павлович Зарудин.
Он помнит, что вскоре после него внезапно скончалась и Капочка
в притворе церкви Донского монастыря. Умирая, она успела сказать наклонившейся над ней княжне Варваре Ивановне...
Неточные совпадения
В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал ее на большой деревянной доске, черт всеми силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила
в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на все, работа была кончена, доска внесена
в церковь и вделана
в стену
притвора, и с той поры черт поклялся мстить кузнецу.
Со всего разбегу о. Игнатий выскочил на площадку,
в конце которой белела невысокая кладбищенская
церковь. У
притвора на низенькой лавке дремал старичок, по виду дальний богомолец, и возле него, наскакивая друг на друга, спорили и бранились две старухи нищенки.
Отчего же тут вот,
в этой Гефсимании, размякла его душа? Неужели там, у Троицы, ему чуть не противно сделалось только от нищих, мужичья, простонародной толкотни и шлянья по
церквам и
притворам? Кто же он-то сам, как не деревенский подкидыш, принятый
в сыновья крестьянином и его старухой? Или чистая публика охладила его, не позволила отдаться простой мужицкой вере? Все эти брюхатые купцы, туполицые купчихи, салопницы, барыни и их приятели, откормленные монахи и служки
в щеголеватых триповых шапках?
Блестели желтые огоньки за решетчатыми окнами
церквей.
В открывавшиеся двери доносилось пение. Тянулись к
притворам черные фигуры. Туда они шли,
в каменные здания с придавленными куполами, чтобы добыть там оправдание непонятной жизни и смысл для бессмысленного.
Мужчины довели бесчувственную девушку до паперти
церкви святого Сергия, находившейся
в нескольких шагах от могильного места князей Баратовых, и положили на лавку
в притвор и уступили место дамам, расшнуровавшим несчастную.
«Благодатью призванные к исповеданию веры и первый порыв ревности явившие и отложившие воинские поясы, но потом, аки псы на свою блевотину возвратившиеся… таковые десять лет да припадают к
церкви, прося прощение по трилетнем слушании писания
в притворе».