Неточные совпадения
Из мрака, который сперва скрывал все предметы
в окне, показывались понемногу: напротив — давно знакомая лавочка, с фонарем, наискось — большой
дом с двумя внизу освещенными
окнами, посредине улицы — какой-нибудь ванька с двумя седоками или
пустая коляска, шагом возвращающаяся домой; но вот к крыльцу подъехала карета, и я,
в полной уверенности, что это Ивины, которые обещались приехать рано, бегу встречать их
в переднюю.
Он видел только одно, что лиловая занавеска не колышется, что шторы спущены
в окнах, что любимая скамья стоит
пустая, что нет Веры — и как будто ничего и никого нет: точно весь
дом, вся окрестность вымерли.
Он с пристрастным чувством, пробужденным старыми, почти детскими воспоминаниями, смотрел на эту кучу разнохарактерных
домов, домиков, лачужек, сбившихся
в кучу или разбросанных по высотам и по ямам, ползущих по окраинам оврага, спустившихся на дно его, домиков с балконами, с маркизами, с бельведерами, с пристройками, надстройками, с венецианскими окошками или едва заметными щелями вместо
окон, с голубятнями, скворечниками, с
пустыми, заросшими травой, дворами.
В городе у нее был большой
дом, много уже лет стоявший
пустым, с заколоченными
окнами.
Вторая копия у меня вышла лучше, только
окно оказалось на двери крыльца. Но мне не понравилось, что
дом пустой, и я населил его разными жителями:
в окнах сидели барыни с веерами
в руках, кавалеры с папиросами, а один из них, некурящий, показывал всем длинный нос. У крыльца стоял извозчик и лежала собака.
Помнится, именно
в эти
пустые дни случилось нечто таинственное: однажды вечером, когда все ложились спать, вдруг гулко прозвучал удар соборного колокола, он сразу встряхнул всех
в доме, полуодетые люди бросились к
окнам, спрашивая друг друга...
На рельсах вдали показался какой-то круг и покатился, и стал вырастать, приближаться, железо зазвенело и заговорило под ногами, и скоро перед платформой пролетел целый поезд… Завизжал, остановился, открылись затворки — и несколько десятков людей торопливо прошли мимо наших лозищан. Потом они вошли
в вагон, заняли
пустые места, и поезд сразу опять кинулся со всех ног и полетел так, что только мелькали
окна домов…
Сквозь
пустые окна верхнего этажа видно небо, внутри
дома хаотически торчат обугленные стропила, балки, искалеченные колоды дверей; на гниющем дереве зелёные пятна плесени,
в мусоре густо разросся бурьян, из
окон сонно кивает чернобыльник, крапива и пырей. С одной стороны
дома — сад,
в нём обгоревшие вётлы, с другой — двор, с проваленными крышами построек.
В недостроенном, без крыши каменном флигельке, когда-то пугавшем детей своими
пустыми глазницами, Жегулев с полчаса отдыхал, — не мог тронуться с места от волнения. То всколыхнуло сердце до удушья, что увидел между толстыми стволами свои
окна — и свет
в окнах, значит,
дома, и резок острый свет: значит, не спущены занавески и можно смотреть. Так все близко, что невозможно подняться и сделать шаг: поднимается, а колена дрожат и подгибаются — сиди снова и жди!
Когда они доехали до Рыбацкого, короткий осенний день уже начал меркнуть.
В окнах бодростинского
дома светились огни. На крыльце приезжие встретились со слугами, которые бежали с
пустою суповою вазой: господа кушали.
В передней, где они спросили о здоровье Ларисы, из столовой залы был слышен говор многих голосов, между которыми можно было отличить голос Висленева. О приезжих, вероятно, тотчас доложили, потому что
в зале мгновенно стихло и послышался голос Глафиры: «проводить их во флигель».
«Когда на другой день я выглянул
в окно, то увидел, что метель стала еще больше… Ехать не было никакой возможности. Пришлось весь день сидеть у управляющего, играть
в карты и пить. Вечером я опять был
в пустом доме, и ровно
в полночь я опять обнимал знакомую талию… Да, барышни, если б не любовь, околел бы я тогда от скуки. Спился бы, пожалуй».
Ричмонд оказался маленьким английским городком на берегу той же Темзы, с прямыми широкими, но
пустыми улицами, с высокими, но узкими
в три
окна домами, выстроенными из красного кирпича, с запертыми магазинами и погруженными
в праздничный сон обывателями.
Николай Герасимович тихо шел по дорожке сада, мимо заколоченного
пустого барского
дома. Некоторые
окна с этой стороны не были забиты,
в них отражалось лунное сияние.
В это время, с водворением, ее
в родном
доме, бельэтаж
в нем, остававшийся несколько месяцев
пустым, заселился жильцами. Одно отделение,
окнами на нижний Пресненский пруд, наняли Ранеевы, другое, поменьше,
окнами на дворе, вдова коллежского советника (которого она по временам величала статским, а иногда,
в жару хлестаковщины, производила
в действительные), лет сорока пяти, Левкоева. Пенсион ее после мужа, не так давно умершего, был невелик, но она жила безбедно, на какие средства — это оставалось ее тайной.
Ведерников, Лелька и Юрка работали
в большом селе Одинцовке. Широкая улица упиралась
в два высокие кирпичные столба с колонками, меж них когда-то были ворота. За столбами широкий двор и просторный барский
дом, — раньше господ Одинцовых. Мебель из
дома мужики давно уже разобрали по своим дворам,
дом не знали к чему приспособить, и он стоял
пустой; но его на случай оберегали,
окна были заботливо забиты досками.
В антресолях этого
дома поселились наши ребята.