Неточные совпадения
Помещик с седыми усами был, очевидно, закоренелый крепостник и деревенский старожил, страстный сельский хозяин. Признаки эти Левин видел и
в одежде —
старомодном, потертом сюртуке, видимо непривычном помещику, и
в его умных, нахмуренных глазах, и
в складной русской речи, и
в усвоенном, очевидно, долгим опытом повелительном тоне, и
в решительных движениях больших, красивых, загорелых рук с одним старым обручальным кольцом на безыменке.
Для других, она знала, он не представлялся жалким; напротив, когда Кити
в обществе смотрела на него, как иногда смотрят на любимого человека, стараясь видеть его как будто чужого, чтоб определить себе то впечатление, которое он производит на других, она видела, со страхом даже для своей ревности, что он не только не жалок, но очень привлекателен своею порядочностью, несколько
старомодною, застенчивою вежливостью с женщинами, своею сильною фигурой и особенным, как ей казалось, выразительным лицом.
Спустясь
в середину города, я пошел бульваром, где встретил несколько печальных групп, медленно подымающихся
в гору; то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым,
старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их
в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись.
Анна Сергеевна, которая разговаривала все больше с Базаровым, спросила его — не хочет ли он сразиться с ними по-старомодному
в преферанс.
— A вот и дождались, сударыня, — подхватил Василий Иванович. — Танюшка, — обратился он к босоногой девочке лет тринадцати,
в ярко-красном ситцевом платье, пугливо выглядывавшей из-за двери, — принеси барыне стакан воды — на подносе, слышишь?.. а вас, господа, — прибавил он с какою-то
старомодною игривостью, — позвольте попросить
в кабинет к отставному ветерану.
Вспомнились свои, домашние старики и прежде всех — историк Козлов, с его
старомодной фразой: «Как истый любитель чая и пьющий его безо всяких добавлений…» Тот же Козлов во главе монархической манифестации, с открытой, ревущей, маленькой пастью, с палкой
в руке.
Толстый человек
в старомодном сюртуке, поддерживая руками живот, гудел глухим, жирным басом...
«Показывает
старомодный московский демократизм», — отметил Самгин, наблюдая из-под очков за публикой, — кое-кто посматривал на Лютова иронически. Однако Самгин чувствовал, что Лютов искренно рад видеть его.
В коридоре, по дороге
в кабинет, Самгин осведомился: где Алина?
В доме была суета. Закладывали коляску,
старомодную карету. Кучера оделись
в синие новые кафтаны, намазали головы коровьим маслом и с утра напились пьяны. Дворовые женщины и девицы пестрели праздничными, разноцветными ситцевыми платьями, платками, косынками, ленточками. От горничных за десять шагов несло гвоздичной помадой.
В бильярдной, сквозь волны дыма, мелькали раскрасневшиеся лица, усы, хохлы,
старомодные венгерки и новейшие святославки.
Яблоки кальвиль, каждое с гербом, по пять рублей штука при покупке… И прятали замоскворецкие гости по задним карманам долгополых сюртуков дюшесы и кальвиль, чтобы отвезти их
в Таганку,
в свои
старомодные дома, где пахло деревянным маслом и кислой капустой…
В дверную щель с ужасом смотрела старая няня. Она оторопела совсем, когда гости пошли
в детскую. Тарас-то Семеныч рехнулся, видно, на старости лет. Хозяин растерялся не меньше старухи и только застегивал и расстегивал полу своего
старомодного сюртука.
Это был романс, сочиненный им накануне на
старомодные немецкие слова,
в которых упоминалось о звездах.
Наконец, старик не вытерпел. Однажды утром он оделся с особенною тщательностью, точно
в христовскую заутреню: надел крахмальную манишку, пестрый бархатный жилет,
старомодный сюртук синего аглицкого сукна и дареные часы-луковицу. Торжественно вышел он из дома и направился прямо
в господский дом,
в котором не бывал со времени своего изгнания. Голиковского он видел раза два только издали. Аристашка остолбенел, когда
в переднюю вошел сам Лука Назарыч.
Спустя месяц после только что рассказанных событий, далеко от Петербурга, по извилистой дорожке, проложенной луговою поймою реки Саванки, перед вечером катились незатейливые бегунцы, на которых сидел коренастый молодой купец
в сером люстриновом сюртуке и
старомодном картузе с длинным прямым козырьком.
Княжна, около которой уселся Петр Михайлыч, легонько отодвинулась от него: ее неприятно поразили грубые руки старика,
в которых он держал свою
старомодную, намоченную дождем шляпу.
Вошел знакомый нам старик-повар, еще более оплешивевший,
в старомодном, вишневого цвета, с высоким воротником, сюртуке,
в светло вычищенных сапожках и серебряным перстнем на правой руке.
Петр Михайлыч даже чай пил не с сахаром, а с медом, и
в четверг перед последним ефимоном [Ефимон — великопостная церковная служба.], чопорно одетый
в серый демикотоновый сюртук и
старомодную с брыжами манишку, он сидел
в своем кабинете и ожидал благовеста.
В комнате, куда он вбежал вслед за девушкой, на
старомодном диване из конского волоса лежал, весь белый — белый с желтоватыми отливами, как воск или как древний мрамор, — мальчик лет четырнадцати, поразительно похожий на девушку, очевидно ее брат.
Он всегда ходил без оружия,
в старомодном сюртуке,
в фуражке с большими полями и с громадным прямым козырьком, с палкою
в правой руке, со слуховым рожком
в левой и непременно
в сопровождении двух ожиревших, ленивых, хриплых мопсов, у которых всегда кончик языка был высунут наружу и прикушен.
Этот генерал, один из самых осанистых членов нашего клуба, помещик не очень богатый, но с бесподобнейшим образом мыслей,
старомодный волокита за барышнями, чрезвычайно любил, между прочим,
в больших собраниях заговаривать вслух, с генеральскою вескостью, именно о том, о чем все еще говорили осторожным шепотом.
Войдя
в комнату, доктор скинул с себя пальто и, оставшись
в старомодном, довольно поношенном сюртуке, подошел к Елизавете Ивановне.
Только старуха Е. Ф. Красовская по-старинному была гладко причесана, и на ней была накинута настоящая персидская шаль, как я узнал потом, огромной цены, a на груди
старомодного шелкового платья сверкала бриллиантами золотая лира, поднесенная ей
в один из провинциальных бенефисов.
Те, которые были постарше, — лысые и седые, — оделись
в старомодные сюртуки, картузы и сапоги бутылками.
Был холодный, вьюжный день. Кутаясь
в пальто и нахлобучив чуть не на уши
старомодный цилиндр, Ханов бодро шагал к Девичьему полю.
Выходят Потапыч
в шинели и
в шляпе с широкими полями и с тростью, немного под хмельком; Гавриловна
в старомодной шляпке. Садятся на скамью.
Глафира. А
в чем же мне ходить?
В старых полинялых обносках, давно вышедших из моды? Грубая черная одежда по крайней мере оригинальна и обращает на тебя внимание; притом же и улыбнуться кому-нибудь и смело окинуть глазами гораздо эффектнее из-под черного платка, чем из-под
старомодной шляпки. Но носить это платье можно недолго и только с известной целью; а если вообразить, что придется всю жизнь таскать эту ветошь… О! это можно с ума сойти.
…Странно… Вот Тит получил листок бумаги, и на нем ряды черных строчек… Где-то далеко,
в захолустном городке Воронежской губернии, их выводила старушка,
в старомодном чепце, портрет которой висит над кроватью Тита. Она запечатала письмо и послала на почту. За тысячу верст оттуда наш верзила почтальон доставляет его Титу… И на листке сохранилась улыбка старушки. Тит раскрывает листок, и лицо его светится ответной улыбкой.
На красном носу
старомодные маленькие очки
в серебряной оправе, глазки блестящие, небольшие, росту высокого, сутуловат.
Высшая комиссия той организации, билет которой с честью носил
в кармане провинциально-старомодный человек, оценила его и назначила ему должность спокойную и почетную.
В то время как наиболее даже отставшая часть пролетариата — пекаря — ходили
в пиджаках, когда
в Москве редкостью был френч —
старомодный костюм, оставленный окончательно
в конце 1924 года, на вошедшем была кожаная двубортная куртка, зеленые штаны, на ногах обмотки и штиблеты, а на боку огромный старой конструкции пистолет «маузер»
в желтой битой кобуре.
Не глядя ни на кого, никого не замечая, не отвечая на поталкивания и тихие и нежные зазывания проституток, пробирался по Моховой вдохновенный и одинокий, увенчанный неожиданною славой Персиков к огненным часам у Манежа. Здесь, не глядя кругом, поглощенный своими мыслями, он столкнулся со странным,
старомодным человеком, пребольно ткнувшись пальцами прямо
в деревянную кобуру револьвера, висящего у человека на поясе.
Галкина поймала его на этом и пристроила к богатой купчихе лет сорока, сын ее был уже студент на третьем курсе, дочь — кончала учиться
в гимназии. Купчиха была женщина тощая, плоская, прямая, как солдат, сухое лицо монахини-аскетки, большие серые глаза, скрытые
в темных ямах, одета она
в черное платье,
в шелковую
старомодную головку,
в ее ушах дрожат серьги с камнями ядовито-зеленого цвета.
Входит Дергачев
в старомодном фраке, завит весьма неискусно барашком, держит себя важно.
Они посидели, поговорили; и теперь, после того как Надя провела зиму
в Петербурге, от Саши, от его слов, от улыбки и от всей его фигуры веяло чем-то отжитым,
старомодным, давно спетым и, быть может, уже ушедшим
в могилу.
В дверях, залитое пурпуром заката, видение старика. Видение
в золотом камзоле, черном бархатном жилете, белых чулках и башмаках на красных каблуках Regence [Времени Регентства (фр.)], со стразовыми пряжками. На смуглом остове лица — два черных солнца. Три, друг за другом, медленных
старомодных поклона. Все последующие замечания — громким шепотом.
Смешной, забытый,
в старомодном, странном
Но нельзя не видеть, что теперь нет уже ни
в публике, ни
в литературе прежнего увлечения, прежней горячности и что многие донашивают теперь сочувствие к общественным вопросам, как
старомодное платье.
В марте 1835 года Станкевич писал о Гоголе: «Прочел одну повесть из Гоголева «Миргород», — это прелесть! («
Старомодные помещики» — так, кажется, она названа.) Прочти! как здесь схвачено прекрасное чувство человеческое
в пустой, ничтожной жизни!» Именно на этой мысли основан разбор «Старосветских помещиков», помещенный Белинским
в статье его «О русской повести и повестях г. Гоголя»
в 7 и 8 (июньских) №№ «Телескопа».
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
Проводив Подозерова, Глафира вернулась на балкон, где застала Водопьянова. «Сумасшедший Бедуин» теперь совсем не походил на самого себя: он был
в старомодном плюшевом картузе,
в камлотовой шинели с капюшоном, с камфорной сигареткой во рту и держал
в руке большую золотую табакерку. Он махал ею и, делая беспрестанно прыжки на одном месте, весь трясся и бормотал.
Гость был мужчина лет под пятьдесят, плотный, высокого роста, гладко выбритый,
в старомодном картузе с коричневым бархатным околышем и
в старомодной шинели с капюшоном.
В креслах с пюпитром и длинным продолжением для ног сидела она, полулежа, целые дни,
в старомодном казакине из бурой вигони и люстриновой юбке, перекошенная на один бок, почти горбатая.
Фешенебля
в нем уже не осталось ничего. Одевался он прилично — и только. И никаких
старомодных претензий и замашек также не выказывал. Может быть, долгая жизнь во Франции стряхнула с него прежние повадки. Говорил он хорошим русским языком с некоторыми старинными ударениями и звуками, например, произносил; не"философ", а"филозоф".
Загорецкий являлся у Шуйского высокохудожественной фигурой, без той несколько водевильной игривости, какую придавал ей П.А. Каратыгин
в Петербурге. До сих пор, по прошествии с лишком полвека, движется предо мною эта суховатая фигура
в золотых очках и
старомодной прическе, с особой походочкой, с гримировкой плутоватого москвича 20-х годов, вплоть до малейших деталей, обдуманных артистом, например того, что у Загорецкого нет собственного лакея, и он отдает свою шинель швейцару и одевается
в сторонке.
Обер и
в то время был уже старенький старичок,"
в прошедшем веке запоздалый", употребляя стих Пушкина. Всякий принял бы его у нас за чиновника, состарившегося на департаментской службе: небольшого роста, худощавый, бритый, с седым
старомодным хохлом и такими же"височками"и бакенбардами.
Изумительна была только его живучесть. Да и вся обстановка его обширной, скучноватой и холодноватой квартиры с старинным роялем, и его халатик, и его тон, и
старомодная вежливость — все это было
в высокой степени типичным для человека его эпохи.
На дворе он заметил только бледнолицего брюнета
в очках, из «их толка», да старца с большой бородой,
в старомодной шинели и шапке, из-под которой падали на воротник длинные с проседью волосы.
Во всей наружности и
в домашнем туалете хозяина проглядывала
старомодная франтоватость холостяка.