Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).Прошу посмотреть, какие пули отливает! и старика отца приплел! (Вслух.)И на долгое время изволите
ехать?
Городничий (
в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).
В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной
стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь, с другой
стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия
едете?
Городничий (
в сторону).Да, рассказывай, не знал, чем заплатить! (Вслух.)Осмелюсь ли спросить: куда и
в какие места
ехать изволите?
— План следующий: теперь мы
едем до Гвоздева.
В Гвоздеве болото дупелиное по сю
сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и дупеля бывают. Теперь жарко, и мы к вечеру (двадцать верст) приедем и возьмем вечернее поле; переночуем, а уже завтра
в большие болота.
— Можете себе представить, мы чуть было не раздавили двух солдат, — тотчас же начала она рассказывать, подмигивая, улыбаясь и назад отдергивая свой хвост, который она сразу слишком перекинула
в одну
сторону. — Я
ехала с Васькой… Ах, да, вы не знакомы. — И она, назвав его фамилию, представила молодого человека и, покраснев, звучно засмеялась своей ошибке, то есть тому, что она незнакомой назвала его Васькой.
— Да не позабудьте, Иван Григорьевич, — подхватил Собакевич, — нужно будет свидетелей, хотя по два с каждой
стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он человек праздный и, верно, сидит дома, за него все делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга
в мире. Инспектор врачебной управы, он также человек праздный и, верно, дома, если не
поехал куда-нибудь играть
в карты, да еще тут много есть, кто поближе, — Трухачевский, Бегушкин, они все даром бременят землю!
—
В какую же
сторону и
в какие места предполагаете преимущественно
ехать? — спросил брат Василий.
Старушка вскоре после отъезда нашего героя
в такое пришла беспокойство насчет могущего произойти со
стороны его обмана, что, не поспавши три ночи сряду, решилась
ехать в город, несмотря на то что лошади не были подкованы, и там узнать наверно, почем ходят мертвые души и уж не промахнулась ли она, боже сохрани, продав их, может быть, втридешева.
Мне объявили, что мое знакомство и она, и дочь ее могут принимать не иначе как за честь; узнаю, что у них ни кола ни двора, а приехали хлопотать о чем-то
в каком-то присутствии; предлагаю услуги, деньги; узнаю, что они ошибкой
поехали на вечер, думая, что действительно танцевать там учат; предлагаю способствовать с своей
стороны воспитанию молодой девицы, французскому языку и танцам.
Две Бочки
ехали; одна с вином,
Другая
Пустая.
Вот первая — себе без шуму и шажком
Плетётся,
Другая вскачь несётся;
От ней по мостовой и стукотня, и гром,
И пыль столбом;
Прохожий к
стороне скорей от страху жмётся,
Её заслышавши издалека.
Но как та Бочка ни громка,
А польза
в ней не так, как
в первой, велика.
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув
в сторону за кофейную.) Вон и коляска за ними едет-с, извощицкая, Чиркова-с! Видно, дали знать Чиркову, что приедут. Сам хозяин Чирков на козлах. Это за ними-с.
Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка
ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать
в сторону и, наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: «Барин, не прикажешь ли воротиться?»
— Батюшка Петр Андреич! — сказал добрый дядька дрожащим голосом. — Побойся бога; как тебе пускаться
в дорогу
в нынешнее время, когда никуда проезду нет от разбойников! Пожалей ты хоть своих родителей, коли сам себя не жалеешь. Куда тебе
ехать? Зачем? Погоди маленько: войска придут, переловят мошенников; тогда поезжай себе хоть на все четыре
стороны.
Отыскивая причину раздражения, он шел не спеша и заставлял себя смотреть прямо
в глаза всем встречным, мысленно ссорясь с каждым. Людей на улицах было много, большинство быстро шло и
ехало в сторону площади, где был дворец губернатора.
В городе было не по-праздничному тихо, музыка на катке не играла, пешеходы встречались редко, гораздо больше — извозчиков и «собственных упряжек»; они развозили во все
стороны солидных и озабоченных людей, и Самгин отметил, что почти все седоки
едут, съежившись, прикрыв лица воротниками шуб и пальто, хотя было не холодно.
— Знакома я с ним шесть лет, живу второй год, но вижу редко, потому что он все прыгает во все
стороны от меня. Влетит, как шмель, покружится, пожужжит немножко и вдруг: «Люба, завтра я
в Херсон
еду». Merci, monsieur. Mais — pourquoi? [Благодарю вас. Но — зачем? (франц.)] Милые мои, — ужасно нелепо и даже горестно
в нашей деревне по-французски говорить, а — хочется! Вероятно, для углубления нелепости хочется, а может, для того, чтоб напомнить себе о другом, о другой жизни.
Анфиса. Еще бы после этого да я не
поехала! Это даже было бы неучтиво с моей
стороны. (Читает.) «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится и вся ваша любовь заключается
в том, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон?
В таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»
Зато он чаще занимается с детьми хозяйки. Ваня такой понятливый мальчик,
в три раза запомнил главные города
в Европе, и Илья Ильич обещал, как только
поедет на ту
сторону, подарить ему маленький глобус; а Машенька обрубила ему три платка — плохо, правда, но зато она так смешно трудится маленькими ручонками и все бегает показать ему каждый обрубленный вершок.
Он велел Захару и Анисье
ехать на Выборгскую
сторону, где решился оставаться до приискания новой квартиры, а сам уехал
в город, отобедал наскоро
в трактире и вечер просидел у Ольги.
На другой день он, с листом гербовой бумаги, отправился
в город, сначала
в палату, и
ехал нехотя, зевая и глядя по
сторонам. Он не знал хорошенько, где палата, и заехал к Ивану Герасимычу спросить,
в каком департаменте нужно засвидетельствовать.
Вон баба катит бочонок по двору, кучер рубит дрова, другой, какой-то, садится
в телегу, собирается
ехать со двора: всё незнакомые ему люди. А вон Яков сонно смотрит с крыльца по
сторонам. Это знакомый: как постарел!
Мы после узнали, что для изготовления этого великолепного обеда был приглашен повар симабарского удельного князя. Симабара — большой залив по ту
сторону мыса Номо, милях
в двадцати от Нагасаки. Когда князь Симабара
едет ко двору, повар, говорили японцы, сопутствует ему туда щеголять своим искусством.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го,
поедет князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой
в проливе, смотреть свои казармы и войска, так не может ли корвет немного отодвинуться
в сторону, потому что князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
Мы въехали
в город с другой
стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями.
В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через мост
поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять
в линии колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались
в ряды экипажей.
От Капштата горы некоторое время далеко идут по обеим
сторонам, а милях
в семидесяти стесняются
в длинное ущелье, через которое предстояло нам
ехать.
Вот что, господин смотритель: я рассудил, что если я теперь
поеду на ту
сторону, мне все-таки раньше полночи
в город не попасть.
Выехав опять на накатанную дорогу, ямщик
поехал еще скорей, но беспрестанно должен был съезжать с накатанного, чтобы объезжать тянувшиеся по дороге
в обе
стороны обозы.
Веревкин, конечно,
ехал вместе с ним и только просил об одном — чтобы подождать приезда Василия Назарыча с приисков, когда его собственное дело окончательно вырешится
в ту или другую
сторону.
— Господа, — начал он громко, почти крича, но заикаясь на каждом слове, — я… я ничего! Не бойтесь, — воскликнул он, — я ведь ничего, ничего, — повернулся он вдруг к Грушеньке, которая отклонилась на кресле
в сторону Калганова и крепко уцепилась за его руку. — Я… Я тоже
еду. Я до утра. Господа, проезжему путешественнику… можно с вами до утра? Только до утра,
в последний раз,
в этой самой комнате?
—
В какую
сторону они изволили
поехать? — продолжал он тем же голосом и не надевая картуза.
Так мы
ехали,
ехали… Но вот уж и конец подошел лугам, показались лесочки, распаханные поля; деревушка
в стороне мигнула двумя-тремя огоньками, — до большой дороги оставалось всего верст пять. Я заснул.
Не весело также переправляться через животрепещущие мостики, спускаться
в овраги, перебираться вброд через болотистые ручьи; не весело
ехать, целые сутки
ехать по зеленоватому морю больших дорог или, чего Боже сохрани, загрязнуть на несколько часов перед пестрым верстовым столбом с цифрами: 22 на одной
стороне и 23 на другой; не весело по неделям питаться яйцами, молоком и хваленым ржаным хлебом…
Наконец
в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда. Приближаясь, увидел он рощу. Слава богу, подумал он, теперь близко. Он
поехал около рощи, надеясь тотчас попасть на знакомую дорогу или объехать рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он дорогу и въехал во мрак дерев, обнаженных зимою. Ветер не мог тут свирепствовать; дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
Наконец он увидел, что
едет не
в ту
сторону. Владимир остановился: начал думать, припоминать, соображать, и уверился, что должно было взять ему вправо. Он
поехал вправо. Лошадь его чуть ступала. Уже более часа он был
в дороге. Жадрино должно было быть недалеко. Но он
ехал,
ехал, а полю не было конца. Все сугробы да овраги; поминутно сани опрокидывались, поминутно он их подымал. Время шло; Владимир начинал сильно беспокоиться.
Но Дубровский уже ее не слышал, боль раны и сильные волнения души лишили его силы. Он упал у колеса, разбойники окружили его. Он успел сказать им несколько слов, они посадили его верхом, двое из них его поддерживали, третий взял лошадь под уздцы, и все
поехали в сторону, оставя карету посреди дороги, людей связанных, лошадей отпряженных, но не разграбя ничего и не пролив ни единой капли крови
в отмщение за кровь своего атамана.
— Нет у меня подорожной. Я
еду в сторону… Разве ты меня не узнаешь?
Она у нас прожила год. Время под конец нашей жизни
в Новгороде было тревожно — я досадовал на ссылку и со дня на день ждал
в каком-то раздраженье разрешения
ехать в Москву. Тут я только заметил, что горничная очень хороша собой… Она догадалась!.. и все прошло бы без шага далее. Случай помог. Случай всегда находится, особенно когда ни с одной
стороны его не избегают.
Чтоб не иметь отказа
в визе, я
поехал без визы; на пиэмонтской границе со
стороны Швейцарии пассы осматривают без свирепого ожесточения французских жандармов.
Но всему есть конец. Наступает конец и для Аннушкиных вольностей. Чу! со
стороны села слышится колокольчик, сначала слабо, потом явственнее и явственнее. Это
едет матушка. С ее приездом все приходит
в старый порядок. Девичья наполняется исключительно жужжанием веретен; Аннушка, словно заживо замуравленная, усаживается
в боковушке за печку и дремлет.
— Надеваю… Вот на будущей неделе хозяин гулять отпустит,
поедем с женой на ту
сторону, я и надену. Только обидно, что на шее здесь ордена носить не
в обычае:
в петличку… ленточки одни!
Воевал король Степан с турчином. Уже три недели воюет он с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам с десятью янычарами мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему того пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «Пойдем, брат, ловить пашу!» — сказал брат Иван Петру. И
поехали козаки, один
в одну
сторону, другой
в другую.
На балы если вы
едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать
в руку; а у нас соберется
в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз
в сторону; но только нагрянут
в хату парубки с скрыпачом — подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.
Не зная, что делать, поворотил он коня снова назад, но чувствует снова, что
едет в противную
сторону и все вперед.
В конце прошлого века о правилах уличного движения
в столице и понятия не имели: ни правой, ни левой
стороны не признавали,
ехали — кто как хотел, сцеплялись, кувыркались… Круглые сутки стоял несмолкаемый шум.
Из переулка поворачивал на такой же, как и наша, косматой лошаденке странный экипаж. Действительно, какая-то гитара на колесах. А впереди — сиденье для кучера. На этой «гитаре»
ехали купчиха
в салопе с куньим воротником, лицом и ногами
в левую
сторону, и чиновник
в фуражке с кокардой, с портфелем, повернутый весь
в правую
сторону, к нам лицом.
Дальше скитники
ехали молча и только переглядывались и шептали молитвы, когда на раскатах разносило некованные сани. Они еще вывалились раз пять, но ничего не говорили, а только опасливо озирались по
сторонам.
В одном месте Анфим больно зашиб руку и только улыбнулся. Ох, не любит антихрист, когда обличают его лестные кознования. Вон как ударил, и прямо по руке, которая творит крестное знамение. На, чувствуй, старец Анфим!
Если проезжий
едет тихо, то стрепет, наскучив долгим бегом и не желая, вероятно, отдалиться от прежнего своего места, сворачивает
в сторону, для чего надобно ему не без труда перелезть чрез глубокие колеи, отбегает несколько сажен и приляжет
в траву до тех пор, пока не проедет мимо телега или кибитка.
Вообще стрепет сторожек, если стоит на ногах или бежит, и смирен, если лежит, хотя бы место было совершенно голо: он вытянет шею по земле, положит голову
в какую-нибудь ямочку или впадинку, под наклонившуюся травку, и думает, что он спрятался;
в этом положении он подпускает к себе охотника (который никогда не должен
ехать прямо, а всегда около него и
стороною) очень близко, иногда на три и на две сажени.
Не нашед способов спасти невинных убийц,
в сердце моем оправданных, я не хотел быть ни сообщником
в их казни, ниже оной свидетелем; подал прошение об отставке и, получив ее,
еду теперь оплакивать плачевную судьбу крестьянского состояния и услаждать мою скуку обхождением с друзьями. — Сказав сие, мы рассталися и
поехали всяк
в свою
сторону.
Платов
ехал очень спешно и с церемонией: сам он сидел
в коляске, а на козлах два свистовые казака с нагайками по обе
стороны ямщика садились и так его и поливали без милосердия, чтобы скакал.