Неточные совпадения
В прошлом году,
зимой — не помню, какого числа и месяца, — быв разбужен
в ночи, отправился я,
в сопровождении полицейского десятского, к градоначальнику нашему, Дементию Варламовичу, и, пришед, застал его сидящим и головою то
в ту, то
в другую
сторону мерно помавающим.
Это было
в конце февраля.
Зима, затруднявшая военные распоряжения, проходила, и наши генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Между тем около его отряды соединялись и со всех
сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие деревни при виде наших войск приходили
в повиновение; шайки разбойников везде бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
— И к
зиме все разлетятся! — небрежно, глядя
в сторону, говорил он.
Мы продолжали подниматься по узкой дороге между сплошными заборами по обеим
сторонам. Кое-где между зелени выглядывали цветы, но мало. А
зима, говорит консул. Хороша
зима: олеандр
в цвету!
Залив Ольги закрыт с трех
сторон; он имеет 3 км
в длину, столько же
в ширину и
в глубину около 25 м.
Зимой он замерзает на 3 месяца только с северной
стороны. Северо-восточная часть залива образует еще особую бухту, называемую местными жителями Тихою пристанью. Эта бухта соединяется с большим заливом узким проходом и замерзает на более продолжительное время. Тихая пристань (глубиною посредине 10–12 м, длиною с километр и шириною 500 м) постепенно заполняется наносами речки Ольги.
Постройка с правой
стороны двора служила конюшней для лошадей и хлевом для рогатого скота. Изъеденная колода и обгрызенные столбы свидетельствуют о том, что лошадям
зимой дают мало сена. Китайцы кормят их резаной соломой вперемешку с бобами. Несмотря на это, лошади у них всегда
в хорошем теле.
Нечего делать, надо было становиться биваком. Мы разложили костры на берегу реки и начали ставить палатки.
В стороне стояла старая развалившаяся фанза, а рядом с ней были сложены груды дров, заготовленных корейцами на
зиму.
В деревне стрельба долго еще не прекращалась. Те фанзы, что были
в стороне, отстреливались всю ночь. От кого? Корейцы и сами не знали этого. Стрелки и ругались и смеялись.
Местность Картун можно считать границей, где кончаются смешанные и начинаются широколиственные леса. Горы
в стороне от реки покрыты кедровым лесом, который
зимой резко выделяется своей темной хвоей.
Наконец
в стороне что-то стало чернеть. Владимир поворотил туда. Приближаясь, увидел он рощу. Слава богу, подумал он, теперь близко. Он поехал около рощи, надеясь тотчас попасть на знакомую дорогу или объехать рощу кругом: Жадрино находилось тотчас за нею. Скоро нашел он дорогу и въехал во мрак дерев, обнаженных
зимою. Ветер не мог тут свирепствовать; дорога была гладкая; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
По
зимам семейство наше начало ездить
в Москву за год до моего поступления
в заведение. Вышла из института старшая сестра, Надежда, и надо было приискивать ей жениха. Странные приемы, которые употреблялись с этой целью, наше житье
в Москве и тамошние родные (со
стороны матушки) — все это составит содержание последующих глав.
Заболотье славилось своими торгами, и каждую неделю по вторникам
в нем собирался базар.
Зимой базары бывали очень людные, но летом очень часто случалось, что съезжались лишь несколько телег.
В старину торговые пункты устанавливались как-то своеобразно, и я теперь даже не могу объяснить, почему, например, Заболотье, стоявшее
в стороне от большой дороги и притом
в лощине, сделалось значительным торговым местечком.
В Богословском (Петровском) переулке с 1883 года открылся театр Корша. С девяти вечера отовсюду поодиночке начинали съезжаться извозчики, становились
в линию по обеим
сторонам переулка, а не успевшие занять место вытягивались вдоль улицы по правой ее
стороне, так как левая была занята лихачами и парными «голубчиками», платившими городу за эту биржу крупные суммы. «Ваньки», желтоглазые погонялки — эти извозчики низших классов, а также кашники, приезжавшие
в столицу только на
зиму, платили «халтуру» полиции.
В это можно поверить: ни
в Евангелии, ни
в деяниях, ни того паче во Псалтыре про снег, про
зиму не упоминается, а места жития Христова —
в той
стороне…
С высокого берега смотрели вниз чахлые, больные деревья; здесь на открытом месте каждое из них
в одиночку ведет жестокую борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и
зимой,
в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из
стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, — и никто не слышит этих жалоб.
Ичиги — созвездие Большой Медведицы; Кичиги — три звезды, которые видны бывают
в этой
стороне только
зимой. С вечера Кичиги поднимаются на юго-востоке, а к утру «западают» на юго-западе. По ним определяют время длинной северной ночи.
Скорбел только, что с ним нет сестры его, но что, с другой
стороны, никак не согласится, чтоб она, по привязанности к нему, проскучала целую
зиму в деревне.
Мать не могла
зимой ездить
в закрытом экипаже: ей делалось тошно и дурно; даже
в кибитке она сидела каким-то особенным образом, вся наружи, так что воздух обхватывал ее со всех
сторон.
— Я целую
зиму в Баден-Бадене прожил, — отозвался и Сергей Федорыч, — всем хорошо, только праздник Христов тяжело на чужой
стороне встречать!
— Так-то вот, ваше благородие, едма нас едят эти шельмы! — сказал Половников, злобно запахивая свой азям, — целую
зиму, почитай, чиновники из городу не выезжали, все по ихней милости!.. анафемы! — прибавил он, огрызаясь
в ту
сторону, где стояла Мавра Кузьмовна, — ну, да ладно же!
Большой дом, обширные комнаты, парк с густыми аллеями; летом — воздух пропитан ароматами, парк гремит пением птиц;
зимой — деревья задумчиво помавают обнаженными вершинами, деревня утопает
в сугробах; во все
стороны далеко-далеко видно.
В стороне, за огромными пяльцами, сидит хозяин, вышивая крестиками по холстине скатерть; из-под его пальцев появляются красные раки, синие рыбы, желтые бабочки и рыжие осенние листья. Он сам составил рисунок вышивки и третью
зиму сидит над этой работой, — она очень надоела ему, и часто, днем, когда я свободен, он говорит мне...
— Шесть лет
в ученье был, — продолжал хозяин, но Митенька уже не слушал его. Он делал всевозможные усилия, чтоб соблюсти приличие и заговорить с своею соседкой по левую
сторону, но разговор решительно не вязался, хотя и эта соседка была тоже очень и очень увлекательная блондинка. Он спрашивал ее, часто ли она гуляет, ездит ли по
зимам в Москву, но далее этого, так сказать, полицейского допроса идти не мог. И мысли, и взоры его невольно обращались к хорошенькой предводительше.
Двоеточие. А я рад, что вы со мной едете. Городишко у нас маленький, красивый; кругом лес, река… Дом у меня огромный — десять комнат.
В одной кашлянешь — по всем гул идет.
Зимой, когда вьюга воет, очень гулко
в комнатах. Н-да! (Соня быстро идет с правой
стороны.)
В юности, понимаете, одиночество полезно человеку… а вот под старость лучше вдвоем, хо-хо! А, озорница!.. Прощайте!
В Ярославле часто по
зимам в праздники дрались — с одной
стороны городские, с другой — фабричные, главным образом с корзинкинской фабрики.
— Да, боярин, а
зимою табунов не гоняют. Чего доброго!.. Кострома недалеко отсюда, а там стоят поляки: не диво им завернуть и
в здешнюю
сторону.
Рыба очень нередко задыхается
зимой под льдом даже
в огромных озерах и проточных прудах: [Из многих, мною самим виденных таких любопытных явлений самое замечательное случилось
в Казани около 1804 г.: там сдохлось
зимою огромное озеро Кабан; множество народа набежало и наехало со всех
сторон: рыбу, как будто одурелую, ловили всячески и нагружали ею целые воза.] сначала,
в продолжение некоторого времени, показывается она
в отверстиях прорубей, высовывая рот из воды и глотая воздух, но ловить себя еще не дает и даже уходит, когда подойдет человек; потом покажется гораздо
в большем числе и как будто одурелая, так что ее можно ловить саком и даже брать руками; иногда всплывает и снулая.
Дача, куда меня звала Дося, была
в лесу, направо от московского шоссе, недалеко от бывшей дачки Урмановых. Дача была большая, но
в ней
зимой жили только два студента, занимавшие две комнаты. Она была
в стороне и представляла то удобство, что
в случае надобности жильцы открывали другие комнаты, и тогда помещалось сколько угодно народу. Там часто происходили наши тайные собрания.
Зима прошла, и наступила весна; все зазеленело и расцвело, открылось множество новых живейших наслаждений: светлые воды реки, мельница, пруд, грачовая роща и остров, окруженный со всех
сторон старым и новым Бугурусланом, обсаженный тенистыми липами и березами, куда бегал я по нескольку раз
в день, сам не зная зачем; я стоял там неподвижно, как очарованный, с сильно бьющимся сердцем, с прерывающимся дыханием…
У этого ястреба было взять из когтей птицу совершенно живую и неповрежденную и посадить
в садок на
зиму, что часто и делали; только охотник накладывал руку на пойманную им перепелку, как ястреб выпускал ее из когтей и отпрыгивал
в сторону.
Мне хорошо памятна
зима 30 года тем, что по распоряжению отца по обеим
сторонам дороги, проходившей чрез усадьбу, разложены были день и ночь курившиеся навозные кучи. Толковали, что это предохранительное средство от холеры, от которой много погибает народу. Но лично я не помню, чтобы видел такое множество похорон, какое мне позднее пришлось видеть
в Малороссии
в 48 году.
Зимою почти у всех «малышей» образовались на руках «цыпки», то есть кожа на наружной
стороне кисти шершавела, лупилась и давала трещины, которые
в скором времени сливались
в одну общую грязную рану.
Спутались
в усталой голове сон и явь, понимаю я, что эта встреча — роковой для меня поворот. Стариковы слова о боге, сыне духа народного, беспокоят меня, не могу помириться с ними, не знаю духа иного, кроме живущего во мне. И обыскиваю
в памяти моей всех людей, кого знал; ошариваю их, вспоминая речи их: поговорок много, а мыслями бедно. А с другой
стороны вижу тёмную каторгу жизни — неизбывный труд хлеба ради, голодные
зимы, безысходную тоску пустых дней и всякое унижение человека, оплевание его души.
Вдруг взметнётся дымом некая догадка или намёк, всё собою покроет, всё опустошит, и
в душе, как
в поле
зимой, пусто, холодно. Тогда я не смел дотронуться словами до этой мысли, но, хотя она и не вставала предо мной одетая
в слова, — силу её чувствовал я и боялся, как малый ребёнок темноты. Вскочу на ноги, затороплюсь домой, соберу снасти свои и пойду быстро да песни пою, чтобы оттолкнуть себя
в сторону от немощного страха своего.
От людей
в стороне стоял, жил бедно, надел свой попу отдал, а сам,
зиму и лето, рыбу ловил да — забавы ради — птиц певчих, к чему и меня приучил.
Но уж опоздал он — мне
в ту пору было лет двенадцать, и обиды я чувствовал крепко. Потянуло меня
в сторону от людей, снова стал я ближе к дьячку, целую
зиму мы с ним по лесу лазили, птиц ловили, а учиться я хуже пошёл.
У него была сестра Аннушка, которая состояла
в поднянях, и она рассказывала нам презанимательные вещи про смелость своего удалого брата и про его необыкновенную дружбу с медведями, с которыми он
зимою и летом спал вместе
в их сарае, так что они окружали его со всех
сторон и клали на него свои головы, как на подушку.
— А так, с вывалом, да и полно: ездила я
зимой на Петербургскую
сторону, барыне одной мантиль кружевную
в кадетский корпус возила. Такая была барынька маленькая и из себя нежная, ну, а станет торговаться — раскричится, настоящая примадона. Выхожу я от нее, от этой барыньки, а уж темнеет.
Зимой рано, знаешь, темнеет. Спешу это, спешу, чтоб до пришпекта скорей, а из-за угла извозчик, и этакой будто вохловатый мужичок. Я, говорит, дешево свезу.
Во время прогулок, которые для всех больных были обязательны, Петров держался
в стороне, так как боялся внезапного нападения, и летом держал
в кармане камень, а
зимою — кусок льда или сдавленного снега;
в стороне от других находился и тот больной, что стучит.
Тогда, однажды
зимой,
в ясный и морозный вечер, впрочем, часу уже
в двенадцатом, три чрезвычайно почтенные мужа сидели
в комфортной и даже роскошно убранной комнате,
в одном прекрасном двухэтажном доме на Петербургской
стороне и занимались солидным и превосходным разговором на весьма любопытную тему.
Сторона та совсем не жилая, летом нет по ней ни езду конного, ни ходу пешего, только на
зиму переселяются туда лесники и живут
в дремучих дебрях до лесного сплава
в половодье.
Ходит солнце низко
зимой,
стороною, не упирает лучами
в землю, и ничто не шевелится. Станет солнышко ходить выше над головами, станет светить
в припор к земле, отогревается все на свете и начнет шевелиться.
Незадолго до смерти
зимой 1941/42 г.
в статье «Расизм и христианство» он писал: «Есть особая предустановленность во взаимоотношении Германии и России, род эроса, поработительного со
стороны германской и пассивно-притягательного с русской…» (Подробнее см.: Булгаков С. Н. «Христианство и еврейский вопрос».
Нет годного на
стороне промысла —
в извоз едет
зимой…
Действительно, удэхейцы никогда больших костров не раскладывают и, как бы ни зябли, никогда ночью не встают, не поправляют огня и не подбрасывают дров. Так многие спят и
зимою. На ночь удэхейцы устроились
в стороне от нас. Они утоптали мох ногами и легли без подстилки, где кому казалось удобнее, прикрывшись только своими халатами.
Мы решили, что будем неразлучны, что Нина будет проводить
зиму на Кавказе, а лето у нас,
в хуторе, что я с своей
стороны буду гостить у них целый зимний месяц
в году.
— Влассовская, — произнесла она, мило краснея и отводя меня
в сторону, — будущую
зиму я приеду из Стокгольма на три сезонных месяца. Вы позволите мне навестить вас
в память Нины?.. Я бы так желала поговорить о ней… но теперь ваша рана еще не зажила и было бы безжалостно растравлять ее…
С моими русскими я съездил
в Гамбург,
в дешевом Bummelzug'e (поезде малой скорости), и там мы прожили дня два-три, вкусили всех тогдашних чувственных приманок, но эта поездка повела к размолвке с У. — из-за чего, я уже теперь не припомню, но у нас вышло бурное объяснение, до поздней ночи. И с тех пор нас судьба развела
в разные
стороны, и когда мы встретились с ним (он тогда профессорствовал)
в Москве
в зиму 1877–1878 года, то прежнее приятельство уже не могло восстановиться.
Те
стороны Парижа — и театральное дело, и лекции, и знакомства
в разных сферах — теряли прелесть новизны. Политический"горизонт", как тогда выражались
в газетах, ничего особенно крупного еще не показывал, но Париж к
зиме стал волноваться, и поворот Бонапартова режима
в сторону конституционного либерализма, с таким первым министром, как бывший республиканец Эмиль Оливье, не давал что-то подъема ни внутренним силам страны, ни престижу империи.
Личность Некрасова тогда только
в первые две
зимы, проведенные мною
в Петербурге — 1871–1872 годов, выяснилась передо мною с разных
сторон.
Елисеев, третий член редакционного триумвирата, для меня лично стоял совсем
в стороне.
В первую
зиму я не печатал публицистических статей, а статьи о варшавском театре не входили
в круг его компетенции.