Неточные совпадения
Практика судебного оратора достаточно хорошо научила Клима Ивановича Самгина обходить опасные места, удаляясь от них
в сторону. Он был достаточно начитан для того, чтоб легко наполнять
любой термин именно тем содержанием, которого требует день и минута. И, наконец, он твердо знал, что люди всегда безграмотнее тех мыслей и фраз, которыми они оперируют, — он знал это потому, что весьма часто сам чувствовал себя таким.
— Знакома я с ним шесть лет, живу второй год, но вижу редко, потому что он все прыгает во все
стороны от меня. Влетит, как шмель, покружится, пожужжит немножко и вдруг: «
Люба, завтра я
в Херсон еду». Merci, monsieur. Mais — pourquoi? [Благодарю вас. Но — зачем? (франц.)] Милые мои, — ужасно нелепо и даже горестно
в нашей деревне по-французски говорить, а — хочется! Вероятно, для углубления нелепости хочется, а может, для того, чтоб напомнить себе о другом, о другой жизни.
— Я взошел по трапу, — ответил я дружелюбно, без внимания к возможным недоразумениям с его
стороны, так как полагал, что моя внешность достаточно красноречива
в любой час и
в любом месте. — Я вас окликнул, вы спали. Я поднялся и, почему-то не решившись разбудить вас, хотел пойти вниз.
Я мог бы, конечно, не хуже
любого из современных беллетристов, лавреатов и нелавреатов, указать на темные (я должен был бы сказать"слабые", но смело пишу: темные)
стороны, которые встречаются
в этой немноголюдной и, во"всяком случае, не пользующейся материальною силой корпорации.
Вы очень молоды, Молли, а человеку молодому, как вы, довольно иногда созданного им самим призрака, чтобы решить дело
в любую сторону, а затем — легче умереть, чем признаться
в ошибке.
Каким образом ее не оказывается налицо — от рождения ли он не имел ее или утратил вследствие разных исторических обстоятельств, — дело не
в том; во всяком случае, он стоит со всех
сторон открытый, и
любому охочему человеку нет никакой трудности приложить к нему какие угодно просветительные задачи.
Вспомните
любой хороший, верный жизни рассказ какого угодно из нынешних наших поэтов, и если
в рассказе есть идеальная
сторона, будьте уверены, что представитель этой идеальной
стороны поступает точно так же, как лица г. Тургенева.
С четверть часа шли они «скрозь», держались чуть заметной тропки и попадали
в чащу. Обоим был
люб крепнувший гул заказника. С одной
стороны неба тучи сгустились. Справа еще оставалась полоса чистой лазури. Кусты чернолесья местами заслоняли им путь. На концах свислых еловых ветвей весенняя поросль ярко-зеленым кружевом рассыпалась по старой синеющей хвое.
— Продержу его месяц, два и отпущу, — говорил он лекарю. — Ступай себе
в любую сторону. Хоть и злодей, да кровный!.. Помоги, Антон! Службы твоей не забуду николи, сосватаю тебе невесту по сердцу… дам тебе поместье… Отведи душу мою от скорби великой. Вот, дворецкий проводит тебя к Андрею Васильевичу.
— Что ты, варвар, старый, что слово, то обух у тебя! Батюшки-светы! Сразил, как ножом зарезал детище свое… Разве она тебе не
люба! — кричала и металась во все
стороны Лукерья Савишна, как помешанная, между тем как девушки спрыскивали лицо Насти богоявленской водою, а отец, подавляя
в себе чувство жалости к дочери, смотрел на все происходящее, как истукан.
— Очень редко, на больших вечерах… И всегда держится
в стороне от
Любы… Это-то и подозрительно.
— Что ты, варвар старый, что ни слово, то обух у тебя! Батюшки светы! Сразил, как ножом зарезал, дитя свое… Разве она тебе не
люба? — кричала и металась во все
стороны Лукерья Савишна, как помешанная, между тем, как девушка вспрыскивала лицо Насти богоявленской водой, а отец, подавляя
в себе чувство жалости к дочери, смотрел на все происходившее, как истукан.