Неточные совпадения
Опасность, риск,
власть природы, свет далекой
страны, чудесная неизвестность, мелькающая любовь, цветущая свиданием и разлукой; увлекательное кипение встреч, лиц, событий; безмерное разнообразие жизни, между тем как высоко
в небе то Южный Крест, то Медведица, и все материки —
в зорких глазах, хотя твоя каюта полна непокидающей родины с ее книгами, картинами, письмами и сухими цветами, обвитыми шелковистым локоном
в замшевой ладанке на твердой груди.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна
власть, вызывающая недовольство того слоя людей, который во всех других
странах служит прочной опорой государства. Но он не любил думать о политике
в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
— Неужели тебя все это только смешит? Но — подумай! Стоять выше всех
в стране, выше всех! — кричала она, испуганно расширив больные глаза. — Двуглавый орел, ведь это — священный символ нечеловеческой
власти…
Разберите моральные правила, которые
в ходу с полвека, чего тут нет? Римские понятия о государстве с готическим разделением
властей, протестантизм и политическая экономия, Salus populi и chacun pour soi. [народное благо (лат.);…каждый за себя (фр.).] Брут и Фома Кемпийский, Евангелие и Бентам, приходо-расходное счетоводство и Ж.-Ж. Руссо. С таким сумбуром
в голове и с магнитом, вечно притягиваемым к золоту,
в груди нетрудно было дойти до тех нелепостей, до которых дошли передовые
страны Европы.
Бывают времена,
в которые люди мысли соединяются с
властью, но это только тогда, когда
власть ведет вперед, как при Петре I, защищает свою
страну, как
в 1812 году, врачует ее раны и дает ей вздохнуть, как при Генрихе IV и, может быть, при Александре II.
Это стало возможно только
в стране, где Советская
власть.
Русская литература, как и русская культура вообще, соответствовала огромности России, она могла возникнуть лишь
в огромной
стране, с необъятными горизонтами, но она не связывала это с империей, с государственной
властью.
— Чего мне худого ждать! Я уж так худ, так худ, что теперь со мной что хочешь делай, я и не почувствую.
В самую, значит, центру попал. Однажды мне городничий говорит:"
В Сибирь, говорит, тебя, подлеца, надо!"А что, говорю, и ссылайте, коли ваша
власть; мне же лучше: новые
страны увижу. Пропонтирую пешком отселе до Иркутска — и чего-чего не увижу. Сколько раз
в бегах набегаюсь! Изловят — вздуют:"влепить ему!" — все равно как здесь.
С своей стороны, каждая из действующих кучек, делая прозелитов и распространяясь боковыми отделениями
в бесконечность, имеет
в задаче систематическою обличительною пропагандой беспрерывно ронять значение местной
власти, произвести
в селениях недоумение, зародить цинизм и скандалы, полное безверие во что бы то ни было, жажду лучшего и, наконец, действуя пожарами, как средством народным по преимуществу, ввергнуть
страну,
в предписанный момент, если надо, даже
в отчаяние.
Никто не решится утверждать того, чтобы
власти, существующие
в какой бы то ни было
стране, действовали по отношению к своим врагам
в духе учения и по примеру Христа.
В странах, где есть государственная религия, детей обучают бессмысленным кощунствам церковных катехизисов, с указанием необходимости повиновения
властям;
в республиканских государствах их обучают дикому суеверию патриотизма и той же мнимой обязательности повиновения правительствам.
Вот смотрите — хотят отнять у царя его божественную силу и волю править
страною по указанию свыше, хотят выборы устроить
в народе, чтобы народ послал к царю своих людей и чтобы эти люди законы издавали, сокращая
власть царёву.
С другой стороны, во всякой же
стране, за немногими исключениями, существуют учреждения, обязанность которых главнейшим образом заключается
в наблюдении, чтобы
в литературе не было допускаемо случаев так называемого превышения
власти.
Теперь путешественник не страшится ничего
в обширных пределах России; теперь, под щитом невидимой
власти, беспечно и спокойно углубляется он
в самые дикие места, и отечество наше есть для него самая безопаснейшая
страна в Европе!
— А я тебе скажу открыто: возникает Россия! Появился народ всех сословий, и все размышляют: почему инородные получили над нами столь сильную
власть? Это значит — просыпается
в народе любовь к своей
стране, к русской милой земле его!
Кладбище полно прахом тех, которые когда-то были одушевлены жизнью, были царями, управляли народами, председательствовали
в собраниях, предводительствовали войсками, завоевывали новые
страны, требовали себе поклонения, раздувались тщеславием, пышностью и
властью.
Но… если арестуют, да не подержат и выпустят, а вдруг ушлют
в какой-нибудь город Кадников или Бугульму, под надзор местных
властей полицейских, — словом,
в какие-нибудь такие допотопные
страны, где ни о гражданском мужестве, ни о гражданской скорби еще и не слыхивали…
— Я стою за социализм, за уничтожение эксплуатации капиталом трудящихся. Только я, не верю, что сейчас
в России рабочие могут взять
в руки
власть. Они для этого слишком неподготовлены, и сама Россия экономически совершенно еще не готова для социализма. Маркс доказал, что социализм возможен только
в стране с развитою крупною капиталистическою промышленностью.
— Ваше величество, — льстиво отвечала свита, — под
властью такого мудрого, такого прекрасного короля, как вы, не может быть ни бедных, ни голодных.
В вашей
стране благодаря вашей мудрости и великодушию всюду роскошь, довольство и радость!
В этом стиле управлять
страной может только советская
власть, враждебная высшей культуре, объявившая войну всем качествам во имя количеств, грубая и жестокая
в своих приемах.
И
в ответ партийной команде,
За налоги на крестьянский труд,
По
стране свищет банда на банде,
Волю
власти считая за кнут.
— Я думаю не так, — сказала молодая умная женщина, воспитанная
в свободной
стране. — Я рада этому твоему сну, я думаю так же, как и ты, что ответственность, лежащая на тебе, ужасна. Я часто мучалась этим. И мне кажется, что средство снять с себя хотя не всю, но ту, которая непосильна тебе, ответственность есть очень легкое. Надо передать большую часть
власти, которую ты не
в силах прилагать, народу, его представителям, и оставить себе только ту высшую
власть, которая дает общее направление делам.
Не могут быть у
власти те, которые еще накануне не знали, допустима ли война и оправдана ли защита отечества, сомневались, можно ли мерами принуждения поддерживать
в стране порядок и предотвращать анархию, по-гамлетовски рефлектировали над отталкивающей суровостью всякого государственного бытия.