Неточные совпадения
Старик слушал и ждал. Он больше, чем кто-нибудь другой
в этой
толпе, понимал живую драму этих звуков. Ему казалось, что эта могучая импровизация, так свободно льющаяся из души музыканта, вдруг оборвется, как прежде, тревожным, болезненным вопросом, который откроет новую рану
в душе его
слепого питомца. Но звуки росли, крепли, полнели, становились все более и более властными, захватывали сердце объединенной и замиравшей
толпы.
В эту минуту вошел Максим. Он внимательно оглядел эту
толпу, охваченную одним чувством, направившую на
слепого жадные, горящие взгляды.
И перед незрячими глазами встало синее небо и яркое солнце, и прозрачная река с холмиком, на котором он пережил так много и так часто плакал еще ребенком… И потом и мельница, и звездные ночи,
в которые он так мучился, и молчаливая, грустная луна… И пыльный шлях, и линия шоссе, и обозы с сверкающими шинами колес, и пестрая
толпа, среди которой он сам пел песню
слепых…
Через минуту над заколдованной
толпой в огромной зале, властная и захватывающая, стояла уже одна только песня
слепых…
В тени забора густая кучка, человек
в двадцать мужиков и баб, тесно обсела
слепого лирника, и его дрожащий, гнусавый тенор, сопровождаемый звенящим монотонным жужжанием инструмента, резко выделялся из сплошного гула
толпы.
Не для
толпы ль доверчивой,
слепой,
Сочинена такая сказка? — я уверен,
Что проповедники об рае и об аде
Не верят ни
в награды рая,
Ни
в тяжкие мученья преисподней.
И казалось, что
в толпе прибавилось басов и женских высоких голосов, и взлетали, как брызги при столкновении волн, отдельные громкие, часто исступленные крики: заливистый смех, похожий на истерику, обрывок песни,
слепое ругательство.
Под солнцем, высоко над головами
толпы, он увидел Иисуса, окровавленного, бледного,
в терновом венце, остриями своими вонзавшемся
в лоб, у края возвышения стоял он, видимый весь с головы до маленьких загорелых ног, и так спокойно ждал, был так ясен
в своей непорочности и чистоте, что только
слепой, который не видит самого солнца, не увидел бы этого, только безумец не понял бы.
Оставил поводырь своих
слепых и пошел за правителем
в палаты. Идут они через
толпу, и дивятся на них все люди: идут точно братья родные. Оба высокие и статные, оба черноволосые, и оба на одно лицо: только у поводыря
в густых кудрях седины много серебрится да лицо почернело от ветра и солнца, а у правителя лицо белое и светлое.
Один вид синего околыша студентской фуражки возбуждал уже
в этой
слепой толпе враждебную подозрительность и негодование.
Как
слепой и глухой дурак, углубленный
в свое ничтожество, я не сразу понял, зачем собралась такая
толпа на вокзале, думал, что какое-нибудь веселье, праздник. Видимо, сбили меня с толку цветы, флаги и оркестр, как для встречи молодых; а когда узнал, то сразу похолодел и с ужасом стал поджидать поезда: решительно не мог представить, что ужасное предстанет моим глазам, какое оно.