Неточные совпадения
Вероятнее всего, ему было совестно,
что он, как Антоний
в Египте, ведет исключительно изнеженную
жизнь, и потому он захотел уверить потомство,
что иногда и самая изнеженность может иметь
смысл административно-полицейский.
В сущности, понимавшие, по мнению Вронского, «как должно» никак не понимали этого, а держали себя вообще, как держат себя благовоспитанные люди относительно всех сложных и неразрешимых вопросов, со всех сторон окружающих
жизнь, — держали себя прилично, избегая намеков и неприятных вопросов. Они делали вид,
что вполне понимают значение и
смысл положения, признают и даже одобряют его, но считают неуместным и лишним объяснять всё это.
«Так же буду сердиться на Ивана кучера, так же буду спорить, буду некстати высказывать свои мысли, так же будет стена между святая святых моей души и другими, даже женой моей, так же буду обвинять ее за свой страх и раскаиваться
в этом, так же буду не понимать разумом, зачем я молюсь, и буду молиться, — но
жизнь моя теперь, вся моя
жизнь, независимо от всего,
что может случиться со мной, каждая минута ее — не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный
смысл добра, который я властен вложить
в нее!»
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию того,
что он давно знает и так верно знает,
что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно
в развитии теории каждого философа,
что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный
смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому,
что всем известно?»
Он знал только,
что сказал ей правду,
что он ехал туда, где была она,
что всё счастье
жизни, единственный
смысл жизни он находил теперь
в том, чтобы видеть и слышать ее.
«Конечно, и
смысл… уродлив, но тут важно,
что люди начали думать политически, расширился интерес к
жизни. Она,
в свое время, корректирует ошибки…»
«Дома у меня — нет, — шагая по комнате, мысленно возразил Самгин. — Его нет не только
в смысле реальном: жена, дети, определенный круг знакомств, приятный друг, умный человек, приблизительно равный мне, — нет у меня дома и
в смысле идеальном,
в смысле внутреннего уюта… Уот Уитмэн сказал,
что человеку надоела скромная
жизнь,
что он жаждет грозных опасностей, неизведанного, необыкновенного… Кокетство анархиста…
Он решил написать статью, которая бы вскрыла символический
смысл этих похорон. Нужно рассказать,
что в лице убитого незначительного человека Москва, Россия снова хоронит всех, кто пожертвовал
жизнь свою борьбе за свободу
в каторге,
в тюрьмах,
в ссылке,
в эмиграции. Да, хоронили Герцена, Бакунина, Петрашевского, людей 1-го марта и тысячи людей, убитых девятого января.
Клим Иванович Самгин легко и утешительно думал не об искусстве, но о
жизни, сквозь которую он шел ничего не теряя, а, напротив, все более приобретая уверенность,
что его путь не только правилен, но и героичен, но не умел или не хотел — может быть, даже опасался — вскрывать внутренний
смысл фактов, искать
в них единства.
— Куда вы? Подождите, здесь ужинают, и очень вкусно. Холодный ужин и весьма неплохое вино. Хозяева этой старой посуды, — показал он широким жестом на пестрое украшение стен, — люди добрые и широких взглядов. Им безразлично, кто у них ест и
что говорит, они достаточно богаты для того, чтоб участвовать
в истории; войну они понимают как основной
смысл истории, как фабрикацию героев и вообще как нечто очень украшающее
жизнь.
Здесь Самгину было все знакомо, кроме защиты террора бывшим проповедником непротивления злу насилием. Да, пожалуй, здесь говорят люди здравого
смысла, но Самгин чувствовал,
что он
в чем-то перерос их, они кружатся
в словах, никуда не двигаясь и
в стороне от
жизни, которая становится все тревожней.
«Да, найти
в жизни смысл не легко… Пути к
смыслу страшно засорены словами, сугробами слов. Искусство, наука, политика — Тримутри, Санкта Тринита — Святая Троица. Человек живет всегда для чего-то и не умеет жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил,
что на тему о человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
От этого, бросая
в горячем споре бомбу
в лагерь неуступчивой старины,
в деспотизм своеволия, жадность плантаторов, отыскивая
в людях людей, исповедуя и проповедуя человечность, он добродушно и снисходительно воевал с бабушкой, видя,
что под старыми, заученными правилами таился здравый
смысл и житейская мудрость и лежали семена тех начал,
что безусловно присвоивала себе новая
жизнь, но
что было только завалено уродливыми формами и наростами
в старой.
В пользу женитьбы вообще было, во-первых, то,
что женитьба, кроме приятностей домашнего очага, устраняя неправильность половой
жизни, давала возможность нравственной
жизни; во-вторых, и главное, то,
что Нехлюдов надеялся,
что семья, дети дадут
смысл его теперь бессодержательной
жизни. Это было за женитьбу вообще. Против же женитьбы вообще было, во-первых, общий всем немолодым холостякам страх за лишение свободы и, во-вторых, бессознательный страх перед таинственным существом женщины.
Но мало того,
что он сознавал и верил,
что, исполняя эти заповеди, люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь,
что всякому человеку больше нечего делать, как исполнять эти заповеди,
что в этом — единственный разумный
смысл человеческой
жизни,
что всякое отступление от этого есть ошибка, тотчас же влекущая за собою наказание.
Русь совсем не свята и не почитает для себя обязательно сделаться святой и осуществить идеал святости, она — свята лишь
в том
смысле,
что бесконечно почитает святых и святость, только
в святости видит высшее состояние
жизни,
в то время как на Западе видят высшее состояние также и
в достижениях познания или общественной справедливости,
в торжестве культуры,
в творческой гениальности.
Горькому даже начинает казаться,
что религиозные люди отрицают
смысл земной
жизни,
в то время как только они его и признают.
«Коллективная» реальность имеет экзистенциальный
смысл в человеческой
жизни, но она совсем не то значит,
что думают, желая подчинить ей человеческую личность.
Маркса нужно понимать
в том
смысле,
что он считал определяемость всей
жизни человека экономикой скорее злом прошлого,
чем истиной на веки веков.
Тем не менее признаюсь откровенно,
что самому мне очень было бы трудно теперь передать ясно точный
смысл этой странной и неопределенной минуты
в жизни столь излюбленного мною и столь еще юного героя моего рассказа.
Во времена моей марксистской молодости один довольно культурный марксист немецкой формации мне говорил с укором,
что,
в сущности, я человек религиозный,
что у меня есть потребность
в оправдании
смысла жизни и
в вечности.
Думая о своей
жизни, я прихожу к тому заключению,
что моя
жизнь не была
жизнью метафизика
в обычном
смысле слова.
Я поверил,
что жизнь имеет высший
смысл, но
в этой вере не было ничего догматического.
Традиционные книги о духовной
жизни обыкновенно дают ответ на этот вопрос
в том
смысле,
что после переживания греховности и недостоинства человека наступает просветление благодатью.
Это объясняется тем,
что такого рода искание истины есть
в известном
смысле и нахождение истины, такого рода обращение к
смыслу жизни есть проникновение
смыслом.
Странность эта определяется желанием построить
жизнь независимо от того, есть ли бытие и
что есть бытие, безотносительно к существу человека, к его происхождению и предназначению, его месту
в мироздании и
смыслу его
жизни.
Если бы можно было доказать,
что Христос воскрес, то чудо воскресения потеряло бы свой спасительный
смысл, оно вошло бы
в круговорот природной
жизни.
В этом только
смысле можно сказать,
что всякая теория познания имеет онтологический базис, т. е. не может уклониться от утверждения той истины,
что познание есть часть
жизни,
жизни, данной до рационалистического рассечения на субъект и объект.
Гете был
в глубочайшем
смысле слова церковнее, ближе к мировой душе,
чем Кант, Фихте и Гегель, и потому осуществлял
в своей
жизни идеал цельного знания.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для существа живого и целостного, не рационализированного, ясно,
что познание имеет прежде всего практическую (не
в утилитарном, конечно,
смысле слова) ценность,
что познание есть функция
жизни,
что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной
жизни в бытии,
что и
в познающем.
История лишь
в том случае имеет
смысл, если будет конец истории, если будет
в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали
в жизни и
чего заслужили для вечности, если весь хронологический ряд истории вытянется
в одну линию и для всего найдется окончательное место.
И такова сила самодурства
в этом темном царстве Торцовых, Брусковых и Уланбековых,
что много людей действительно замирает
в нем, теряет и
смысл, и волю, и даже силу сердечного чувства — все,
что составляет разумную
жизнь, — и
в идиотском бессилии прозябает, только совершая отправления животной
жизни.
И представлял государю,
что у аглицких мастеров совсем на всё другие правила
жизни, науки и продовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельства перед собою имеет, и через то
в нем совсем другой
смысл.
Мать старалась не двигаться, чтобы не помешать ему, не прерывать его речи. Она слушала его всегда с бо́льшим вниманием,
чем других, — он говорил проще всех, и его слова сильнее трогали сердце. Павел никогда не говорил о том,
что видит впереди. А этот, казалось ей, всегда был там частью своего сердца,
в его речах звучала сказка о будущем празднике для всех на земле. Эта сказка освещала для матери
смысл жизни и работы ее сына и всех товарищей его.
Но не ясно ли: блаженство и зависть — это числитель и знаменатель дроби, именуемой счастьем. И какой был бы
смысл во всех бесчисленных жертвах Двухсотлетней Войны, если бы
в нашей
жизни все-таки еще оставался повод для зависти. А он оставался, потому
что оставались носы «пуговицей» и носы «классические» (наш тогдашний разговор на прогулке), потому
что любви одних добивались многие, других — никто.
И дальше сам с собою: почему красиво? Почему танец красив? Ответ: потому
что это несвободное движение, потому
что весь глубокий
смысл танца именно
в абсолютной, эстетической подчиненности, идеальной несвободе. И если верно,
что наши предки отдавались танцу
в самые вдохновенные моменты своей
жизни (религиозные мистерии, военные парады), то это значит только одно: инстинкт несвободы издревле органически присущ человеку, и мы
в теперешней нашей
жизни — только сознательно…
— Мастерица она была тоже гривуазные песни петь."Un soir à la barrière"[«Как-то вечером у заставы» (франц.).] выходило у ней так,
что пальчики облизать следует… Вот такую
жизнь я понимаю, потому
что это
жизнь в полном
смысле этого слова! надо родиться для нее, чтобы наслаждаться ею как следует… А то вот и он, пожалуй, говорит,
что живет! — прибавил он, указывая на Рогожкина.
Прежде всего он отделил выражения нравственного и умственного сочувствия и решил,
что это явление совсем другого порядка, очень редко соединяющееся с понятием о дружбе
в том
смысле,
в каком оно установилось для среднего уровня человеческой
жизни.
Именно таким образом поступал Аигин.
В продолжение шести лет попечительства (он начал независимую
жизнь очень рано) Андрей Степаныч посетил усадьбу всего второй раз, и на самое короткое время. Принимали его, как подобает принимать влиятельное лицо, и очень лестно давали почувствовать,
что от него зависит принять деятельное участие во главе уездной сутолоки. Но покуда он еще уклонялся от чести, предоставляя себе принять решение
в этом
смысле, когда утехи молодости уступят место мечтам честолюбия.
Что же касается до развития, то вопрос об уместности его искони решен
в утвердительном
смысле, и ежели
в последнее время оживился несколько более, то причина этого явления заключается
в том,
что накопились и умножились самые запросы
жизни.
С представлением о Франции и Париже для меня неразрывно связывается воспоминание о моем юношестве, то есть о сороковых годах. Да и не только для меня лично, но и для всех нас, сверстников,
в этих двух словах заключалось нечто лучезарное, светоносное,
что согревало нашу
жизнь и
в известном
смысле даже определяло ее содержание.
Так я и лег спать, вынеси из двухдневной тоски одну истину:
что, при известных условиях
жизни, запой должен быть рассматриваем не столько с точки зрения порочности воли, сколько
в смысле неудержимой потребности огорченной души…
Вы, точно, женщина
в благороднейшем
смысле слова; вы созданы на радость, на счастье мужчины; да можно ли надеяться на это счастье? можно ли поручиться,
что оно прочно,
что сегодня, завтра судьба не обернет вверх дном этой счастливой
жизни, — вот вопрос!
— Высокие слова! Вы разрешаете загадку
жизни! — вскричал капитан, наполовину плутуя, а наполовину действительно
в неподдельном восторге, потому
что был большой любитель словечек. — Из всех ваших слов, Николай Всеволодович, я запомнил одно по преимуществу, вы еще
в Петербурге его высказали: «Нужно быть действительно великим человеком, чтобы суметь устоять даже против здравого
смысла». Вот-с!
Эта рассеянная
жизнь имела для нас с Глумовым ту выгоду,
что мы значительно ободрились и побойчели. Покуда мы исключительно предавались удовольствиям, доставляемым истреблением съестных припасов, это производило
в нас отяжеление и,
в то же время, сообщало физиономиям нашим унылый и слегка осовелый вид, который мог подать повод к невыгодным для нас толкованиям. А это положительно нам вредило и даже
в значительной мере парализировало наши усилия
в смысле благонамеренности.
Несомненно,
что мы с тобою рано или поздно встретимся
в том деле, которое одно будет для меня
смыслом жизни.
Затем она невольно спросила себя:
что такое,
в самом деле, это сокровище? действительно ли оно сокровище и стоит ли беречь его? — и увы! не нашла на этот вопрос удовлетворительного ответа. С одной стороны, как будто совестно остаться без сокровища, а с другой… ах, черт побери! да неужели же весь
смысл, вся заслуга
жизни в том только и должны выразиться, чтобы каждую минуту вести борьбу за сокровище?
Ах! великая вещь —
жизнь труда! Но с нею сживаются только сильные люди да те, которых осудил на нее какой-то проклятый прирожденный грех. Только таких он не пугает. Первых потому,
что, сознавая
смысл и ресурсы труда, они умеют отыскивать
в нем наслаждение; вторых — потому,
что для них труд есть прежде всего прирожденное обязательство, а потом и привычка.
Я придирался к словам, читал между строчками, старался находить таинственный
смысл, намеки на прежнее; отыскивал следы того,
что прежде,
в мое время, волновало людей, и как грустно мне было теперь на деле сознать, до какой степени я был чужой
в новой
жизни, стал ломтем отрезанным.
И как отдельный человек, вступая
в новый возраст, неизбежно изменяет свое понимание
жизни, и взрослый человек видит
смысл ее
в ином,
чем ребенок, так точно и совокупность людей, народа, неизбежно, соответственно возрасту своему, изменяет свое понимание
жизни и вытекающую из этого понимания деятельность.