Неточные совпадения
Матери казалось, что Людмила сегодня иная, проще и ближе ей. В
гибких колебаниях ее стройного тела было много красоты и силы, несколько смягчавшей строгое и бледное лицо. За ночь увеличились круги под ее глазами. И чувствовалось в ней напряженное усилие, туго натянутая струна в
душе.
Но красота и эта хрупкость тонкого и
гибкого тела ее возбуждали в нем страх изломать, изувечить ее, а спокойный, ласковый голос и ясный, но как бы подстерегающий взгляд охлаждал его порывы: ему казалось, что она смотрит прямо в
душу и понимает все думы…
И есть между нами какая-то разница, мало понятная мне: для меня слово имеет
душу мягкую,
гибкую, а они говорят речью обычною, а влагают в слова смысл иной, неясный мне.
Раздутая сопротивлением, оплодотворенная красной кровью народа, дающей жизнь всему, на что она падет, — еще сильнее разрастется ересь и в
гибких кольцах своих
задушит Анну, и власть, и всех его друзей.
Кружится голова. Как темно, как жарко!
Гибкая змея вьется в темноте. Яд сочится из скрытых зубов, и смотрят в
душу мерцающие, зеленые глаза. Темнота рассеивается, глубоко внизу мелькает таинственный свет. Все кругом изменяется в жутком преображении. Грозное веселье загорается в ее глазах, как в первый раз, когда она ласкала рукою сталь револьвера. И вдруг мы становимся неожиданно близкими. И идет безмолвный разговор.
— Вижу, — сказал Адам с глубоким вздохом, — и понимаю, что средства, тобою избранные, могли быть верными в другом человеке, более
гибком, более умеющем скрывать себя. Но для тебя, с твоею пороховою
душой, — одной минуты довольно, чтобы погубить тебя! Ты не можешь выдержать угнетения; ты не способен унижаться, обманывать: а твоя должность этого требует. Страшусь за тебя: не ты — благородный, пылкий нрав твой изменит твоей тайне.
Черные глаза, в которых искрилась проницательность ума, живость и доброта
души, черты лица, вообще привлекательные, уста, негою образованные (нижняя губа немного выпуклая в средине), волосы черные как смоль, которых достаточно было, чтобы спрятать в них Душенькина любимца [Автор подразумевает Амура, невидимого супруга Душеньки, героини одноименной повести в стихах И. Ф. Богдановича (1743–1803), в основу которой был положен миф о любви Психеи и Амура.], величественный рост,
гибкий стан, свежесть и ослепительная белизна тела — все в ней было обворожительно; все было в ней роскошью природы.