Неточные совпадения
Вечер. «Теперь происходит совещание. Лев Алексеевич (Сенатор) здесь. Ты уговариваешь меня, — не нужно, друг мой, я умею отворачиваться от этих ужасных,
гнусных сцен, куда меня тянут на цепи. Твой образ сияет надо мной, за меня нечего бояться, и самая грусть и самое горе так святы и так сильно и крепко обняли
душу, что, отрывая их, сделаешь еще больнее, раны откроются».
— Отчего нам не расстаться миролюбиво, тихо? — кротко спросил Ромашов. В
душе он чувствовал, что эта женщина вселяет в него вместе с отвращением какую-то мелкую,
гнусную, но непобедимую трусость. — Вы меня не любите больше… Простимся же добрыми друзьями.
И дело это совершается публично, и никто не крикнет обманывающим и обманутым: опомнитесь и разойдитесь, ведь это всё самая
гнусная и коварная ложь, которая губит не только ваши тела, но и
души.
— Молчи! Ты ничего не понимаешь! — резко крикнул Ежов. — Ты думаешь — я пьян? Это тело мое пьяно, а
душа — трезва… она всегда трезва и все чувствует… О, сколько
гнусного на свете, тупого, жалкого! И люди эти, глупые, несчастные люди…
Вокруг нас теснилась толпа праздношатающихся гуляк, купцов, отчаявшихся в возможности жить не напиваясь, несчастных приказчиков, проводящих жизнь за прилавками и отводящих свою убогую
душу только в таких притонах, падших женщин и девушек, только-только прикоснувшихся губами к
гнусной чаше, разных модисток, магазинных девочек…
Но если Иоанн говорит истину, если в самом деле
гнусное корыстолюбие овладело
душами новогородцев, если мы любим сокровища и негу более добродетели и славы, то скоро ударит последний час нашей вольности, и вечевой колокол, древний глас ее, падет с башни Ярославовой и навсегда умолкнет!.. Тогда, тогда мы позавидуем счастию народов, которые никогда не знали свободы. Ее грозная тень будет являться нам, подобно мертвецу бледному, и терзать сердце наше бесполезным раскаянием!
— Эй, Кузьма, кособокая кикимора! — гремит солдат, напрягая грудь. — Иди сюда, вот я раздену, оголю пакостную
душу твою, покажу её людям! Приходит вам, дьяволы, последний час, кайтесь народу! Рассказывай, как ты прижимал людей, чтобы в Думу вора и приятеля твоего Мишку Маслова провести! Чёрной сотни воевода, эй, кажи сюда
гнусную рожу, доноситель, старый сыщик, рассказывай нам, миру, почём Христа продаёшь?
Все это минутами еще более кололо и щемило
душу Бейгуша. Давешние убеждения и доводы пана грабе разбивались об это простое, даже мало сознающее себя чувство любви и безграничной привязанности, которое таким ярким огнем горело для Анзельма в сердце Сусанны. Но чем ясней делалось в нем сознание этого простого и столь глубокого чувства, тем хуже и темней на
душе становилось ему, тем
гнуснее представлялась недавняя комедия с деньгами…
«Справедливо говорят, что
душа становится
гнусной (αίσχράν) через смешение, растворение, склонение к телу» (Enn. I, lib. VI, cap. V), и поэтому все добродетели сводятся к одному — к очищению (κάθαρσις)» (ib., cap. VI).
У Кати больно защемило в
душе. Вспомнились
гнусные подвалы и безвинные люди в них с опухлыми лицами, раскосые глаза Искандера, тлеющие темно-кровавым огнем… Не может же этот не знать обо всем! А если знает, как может смотреть так благодушно и радостно?
Александра Михайловна возвращалась домой с Дарьей Петровной. Ее поразило: не только никто не откликнулся на ее призыв, а напротив, после первого взрыва возмущения явилась даже как будто вражда к Тане. Никто даже не обрезал Гавриловну за ее
гнусные слова. За что все это?… Возбуждение Александры Михайловны сменилось усталостью, на
душе было обычное тупое отвращение ко всему.
— Тем лучше!..
Гнусная интрига, направленная против меня. Я вам за завтраком расскажу в общих чертах… Разумеется, если все, кто у меня служит, будет так же щепетилен и слаб
душою, как господин Дубенский, не мудрено под каждое дело подкопаться.
Нет, нет пощады
гнусному вору, ограбившему ее
душу!
— Я знаю, что, с грустью преклоняясь перед совершившимся, вы все, однако, чувствуете необходимость выразите все ваше негодование и сказать о вас сомневающимся: студенты Петербургского университета всею силою своей молодой
души протестуют против совершившегося
гнусного поступка…
Позавидовал враг рода человеческого. Подосадовал треклятый, глядя на новые порядки в Заборье. И вложил в стихшую
душу князя Алексея Юрьича помысл греховный, распалил старого сластолюбца бесовскою страстью… Стал князь сноху на нечистую любовь склонять. В ужас княгиня пришла, услыхавши от свекра
гнусные речи… Хотела образумить, да где уж тут!.. Вывел окаянный князя на стару дорогу…
Сидорыч не нашел в своей холопской
душе достаточно силы, чтобы открыто протестовать против замыслов его сиятельства и честно и прямо отказаться от возложенного на него
гнусного поручения.
Хотя он решил противодействовать всеми силами своей
души гнусным замыслам на него этой «женщины-зверя» и был уверен, что под щитом чистой любви к Маше выйдет победителем из предстоящего ему искуса, но самая необходимость подобной борьбы горьким осадком ложилась ему на сердце.
Николай Павлович побледнел: назначенное через два часа свидание, в связи с приездом отца Натальи Федоровны и его сватовством, хотя и стороной, снова подняло в
душе идеалиста Зарудина целую бурю вчерашних сомнений. Как человек крайностей, он не сомневался долее, что отец и дочь, быть может, по предварительному уговору — и непременно так, старался уверить он сам себя — решились расставить ему ловушку,
гнусную ловушку, — пронеслось в его голове.
— Нет, видит Бог, я прав; кровь моя останется на вас и когда-нибудь сожжет ваши
души, совесть загложет вас, богопротивники, и тебя,
гнусная жена-змея!.. Я клялся Иоанну в доброжелательности, но без измены моему истинному государю, Великому Новгороду, без измены вам, моим брат…
В то время, когда Сигизмунд Нарцисович Кржижановский лелеял в своей черной
душе гнусную надежду на обладание княжной Варварой Ивановной Прозоровской по выходе ее замуж и, как мы видели, постепенно приводил этот план в исполнение, его достойный друг и товарищ граф Станислав Владиславович Довудский с той же энергией и почти в том же смысле работал около княжны Александры Яковлевны Баратовой.
Все казалось ей, лучше бурная опасность
гнусного ремесла, чем ее теперешнее, раздирающее
душу уединение.
— Нет, видит Бог, я прав; кровь моя останется на вас и когда-нибудь сожжет ваши
души, совесть загложет вас, богопротивники, и тебя,
гнусная жена-змея!.. Я клялся Иоанну в доброжелательстве, но без измены моему истинному государю, Великому Новгороду, без измены вам, моим брат…
— Вы забрались несколько дней тому назад в высокий дом вместе со своим достойным сыном, отперли украденным ключом несгораемый сундук, и когда покойный отец проснулся и застал вас на месте преступления, стали
душить его и не
задушили, так как услыхали бегство вашего сына, не успевшего в комнате приемной дочери моего отца совершить еще более
гнусное преступление…