Неточные совпадения
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она
говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать
о ней. Воспоминания
о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее
воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать
о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее
воображении вы сделались героем романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине, хотя знал, что она
говорит вздор.
— Я отношусь к Лиде дружески, и, естественно, меня несколько пугает ее история с Макаровым, человеком, конечно, не достойным ее. Быть может, я
говорил с нею
о нем несколько горячо, несдержанно. Я думаю, что это — все, а остальное — от
воображения.
Хотелось бы верно изобразить вам, где я, что вижу, но
о многом
говорят чересчур много, а сказать нечего; с другого, напротив, как ни бейся, не снимешь и бледной копии, разве вы дадите взаймы вашего
воображения и красок.
Он
говорил о картинах не на условленном языке педантического знатока, но с чувством и
воображением.
Вместе с тем это
говорит о преобладании
воображения над сердцем.
Их подвиги, наделавшие в свое время очень много шуму, возбудили в обществе некоторый интерес к Сахалину,
о нем
говорили, и, кто знает, быть может, уже тогда была предрешена участь этого печального, пугавшего
воображение, острова.
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как протяжный звон эоловой арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое
воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с дальним звоном и обрывками песни,
говорит ему какую-то грустную старую сказку
о прошлом этой земли, или
о его собственном прошлом, или
о его будущем, неопределенном и темном.
Сад, впрочем, был хотя довольно велик, но не красив: кое-где ягодные кусты смородины, крыжовника и барбариса, десятка два-три тощих яблонь, круглые цветники с ноготками, шафранами и астрами, и ни одного большого дерева, никакой тени; но и этот сад доставлял нам удовольствие, особенно моей сестрице, которая не знала ни гор, ни полей, ни лесов; я же изъездил, как
говорили, более пятисот верст: несмотря на мое болезненное состояние, величие красот божьего мира незаметно ложилось на детскую душу и жило без моего ведома в моем
воображении; я не мог удовольствоваться нашим бедным городским садом и беспрестанно рассказывал моей сестре, как человек бывалый,
о разных чудесах, мною виденных; она слушала с любопытством, устремив на меня полные напряженного внимания свои прекрасные глазки, в которых в то же время ясно выражалось: «Братец, я ничего не понимаю».
— Вы смотрите на это глазами вашего услужливого
воображения, а я сужу об этом на основании моей пятидесятилетней опытности. Положим, что вы женитесь на той девице,
о которой мы сейчас
говорили. Она прекраснейшая девушка, и из нее, вероятно, выйдет превосходная жена, которая вас будет любить, сочувствовать всем вашим интересам; но вы не забывайте, что должны заниматься литературой, и тут сейчас же возникнет вопрос: где вы будете жить; здесь ли, оставаясь смотрителем училища, или переедете в столицу?
Несмотря на те слова и выражения, которые я нарочно отметил курсивом, и на весь тон письма, по которым высокомерный читатель верно составил себе истинное и невыгодное понятие, в отношении порядочности,
о самом штабс-капитане Михайлове, на стоптанных сапогах,
о товарище его, который пишет рисурс и имеет такие странные понятия
о географии,
о бледном друге на эсе (может быть, даже и не без основания вообразив себе эту Наташу с грязными ногтями), и вообще
о всем этом праздном грязненьком провинциальном презренном для него круге, штабс-капитан Михайлов с невыразимо грустным наслаждением вспомнил
о своем губернском бледном друге и как он сиживал, бывало, с ним по вечерам в беседке и
говорил о чувстве, вспомнил
о добром товарище-улане, как он сердился и ремизился, когда они, бывало, в кабинете составляли пульку по копейке, как жена смеялась над ним, — вспомнил
о дружбе к себе этих людей (может быть, ему казалось, что было что-то больше со стороны бледного друга): все эти лица с своей обстановкой мелькнули в его
воображении в удивительно-сладком, отрадно-розовом цвете, и он, улыбаясь своим воспоминаниям, дотронулся рукою до кармана, в котором лежало это милое для него письмо.
Как только я кончил
говорить о «Целесте», богатое
воображение Дэзи закружило меня и всех самыми неожиданными догадками. Она была чрезвычайно взволнована и обнаружила такую изобретательность сыска, что я не успевал придумать, что ей отвечать.
Не
говорю уже
о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием"забыдущим"и называется даже присухой, зазнобой; не
говорю также
о том, что наша так называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте, не представила — коли Ваньку — Таньку не считать никакой типической пары любящихся существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому телу"нежалухою", отчего"и женский пол пухол живет", — обо всем этом я
говорить не стану; но позволю себе обратить ваше внимание на изящный образ юноши, жень-премье, каким он рисовался
воображению первобытного, нецивилизованного славянина.
Я знаю многих, которые утверждают, что только теперь и слышатся в литературе трезвенные слова. А я так, совсем напротив, думаю, что именно теперь-то и начинается в литературе пьяный угар.
Воображение потухло, представление
о высших человеческих задачах исчезло, способность к обобщениям признана не только бесполезною, но и прямо опасною — чего еще пьянее нужно! Идет захмелевший человек, тыкаясь носом в навозные кучи, а про него
говорят: вот от кого услышим трезвенное слово.
Это качества, которые, по общепризнанному шаблону, предполагают беспощадный фанатизм,
говорят воображению о гонениях, пытках, кострах.
О господах он
говорил больше междометиями, — очевидно, они очень поразили его
воображение, но их фигуры как-то расплылись в памяти и смешались в одно большое, мутное пятно. Прожив у сапожника около месяца, Пашка снова исчез куда-то. Потом Перфишка узнал, что он поступил в типографию и живёт где-то далеко в городе. Услышав об этом, Илья с завистью вздохнул и сказал Якову...
Много раз я прислушивался к их разговору и убедился, что они ни
о чем с мужчинами не могут
говорить, кроме неблагопристойностей, ибо имеют уже развращенное
воображение.
— Учиться никогда не поздно… Вот это мне в вас и неприятно: вместо того, чтобы хладнокровно рассуждать
о нашем деле, вы припутываете вашу личность и
говорите потом дерзости! Я, конечно, вам извиняю, потому что вы человек энергический, с пылкими страстями и
воображением, одним словом — бог вам судья — вы трагик, но, во всяком случае, не мешайте дела с бездельем.
Женя думала, что я, как художник, знаю очень многое и могу верно угадывать то, чего не знаю. Ей хотелось, чтобы я ввел ее в область вечного и прекрасного, в этот высший свет, в котором, по ее мнению, я был своим человеком, и она
говорила со мной
о Боге,
о вечной жизни,
о чудесном. И я, не допускавший, что я и мое
воображение после смерти погибнем навеки, отвечал: «Да, люди бессмертны», «Да, нас ожидает вечная жизнь». А она слушала, верила и не требовала доказательств.
Виноваты, конечно, мы — мы, бедные, немые, с нашим малодушием, с нашею боязливой речью, с нашим запуганным
воображением. Мы даже за границею боимся признаваться в ненависти, с которою мы смотрим на наши оковы. Каторжники от рождения, обреченные влачить до смерти ядро, прикованное к нашим ногам, мы обижаемся, когда об нас
говорят как
о добровольных рабах, как
о мерзлых неграх, а между тем мы не протестуем открыто.
Вот что нужно для полного успеха всякого романа. С поэтическим
воображением автор его должен соединять философское мышление и психологическую наблюдательность. Не
говорим уже
о достоинствах изложения, которое должно быть не только правильно, легко, но и изящно.
Увидев дядю с семейством, супруги пришли в ужас. Пока дядя
говорил и целовался, в
воображении Саши промелькнула картина: он и жена отдают гостям свои три комнаты, подушки, одеяла; балык, сардины и окрошка съедаются в одну секунду, кузены рвут цветы, проливают чернила, галдят, тетушка целые дни толкует
о своей болезни (солитер и боль под ложечкой) и
о том, что она урожденная баронесса фон Финтих…
«Да, да, вот они, те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы», —
говорил он себе, перебирая в своем
воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном, белом свете дня, — ясной мысли
о смерти.
Через минут десять мы уже уписывали принесенные снизу сторожем мои лакомства, распаковывали вещи, заботливо уложенные няней. Я показала княжне мою куклу Лушу. Но она даже едва удостоила взглянуть,
говоря, что терпеть не может кукол. Я рассказывала ей
о Гнедке, Милке,
о Гапке и махровых розах, которые вырастил Ивась.
О маме, няне и Васе я боялась
говорить, они слишком живо рисовались моему
воображению: при воспоминании
о них слезы набегали мне на глаза, а моя новая подруга не любила слез.
Как она хорошо
говорила! В ее несколько образной, всегда одушевленной речи сквозила недюжинная, не по летам развитая натура. Я слушала Нину, вдохновившуюся мыслями
о далекой родине, и в моем
воображении рисовались картины невиданной, увлекательной страны…
Но Телепнева нельзя отождествлять с автором. У меня не было его романической истории в гимназии, ни романа с казанской барыней, и только дерптская влюбленность в молодую девушку дана жизнью. Все остальное создано моим
воображением, не
говоря уже
о том, что я, студентом, не был богатым человеком, а жил на весьма скромное содержание и с 1856 года стал уже зарабатывать научными переводами.
Чухонец постучал трубкой об оконную раму и стал
говорить о своем брате-моряке. Климов уж более не слушал его и с тоской вспоминал
о своей мягкой, удобной постели,
о графине с холодной водой,
о сестре Кате, которая так умеет уложить, успокоить, подать воды. Он даже улыбнулся, когда в его
воображении мелькнул денщик Павел, снимающий с барина тяжелые, душные сапоги и ставящий на столик воду. Ему казалось, что стоит только лечь в свою постель, выпить воды, и кошмар уступил бы свое место крепкому, здоровому сну.
— Благодаря попечениям
о нас короля шведского, —
говорили они, — вот чем должны мы занимать руки, пожинавшие для него славу! Русские, заказавшие нам эту работу, любуются в ней намалеванными медведями, орлами, башнями, как затейливой игрой нашего
воображения; но потомство наше, увидя на стеклах этих знакомые им гербы, прочтет по ним печальную историю нашего плена.
После несчастной битвы под Аустерлицом, австрийский император Франц, как мы уже
говорили, вступил с Наполеоном в переговоры
о мире, перемирие было подписано 26 ноября 1805 года, а на другой день император Александр Павлович уехал в Петербург.
Воображение его было чересчур потрясено ужасными сценами войны; как человек он радовался ее окончанию, но как монарх сказал перед отъездом следующую фразу, достойную великого венценосца...
Пьер улыбнулся, Наташа засмеялась, но Николай еще более сдвинул брови и стал доказывать Пьеру, что никакого переворота не предвидится и что вся опасность,
о которой он
говорит, находится только в его
воображении.
Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами в то время, как она сама заплакав,
говорила с ним
о своей потере, не выходили из ее
воображения.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, чтò могло навести на слово
о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было
говорить, еще чище и яснее выставляли перед их
воображением то, чтò они чувствовали.