Неточные совпадения
Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного
воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное
воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному!
Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
В прошлом
году он оставил дипломатическую службу, не по неприятности (у него никогда ни с кем не бывало неприятностей), и перешел на службу в дворцовое ведомство в Москву, для того чтобы дать наилучшее
воспитание своим двум мальчикам.
Уже мало оставалось для князя таких людей, как бабушка, которые были бы с ним одного круга, одинакового
воспитания, взгляда на вещи и одних
лет; поэтому он особенно дорожил своей старинной дружеской связью с нею и оказывал ей всегда большое уважение.
Они были отданы по двенадцатому
году в Киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать
воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно позабыть его.
«Жениться? Ну… зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно,
Но что ж, он молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Он кое-как себе устроит
Приют смиренный и простой
И в нем Парашу успокоит.
Пройдет, быть может, год-другой —
Местечко получу — Параше
Препоручу хозяйство наше
И
воспитание ребят…
И станем жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят...
Дело в том, что одному «малютке» было шестнадцать, а другому четырнадцать
лет, и Крицкая отправила их к дяде на
воспитание, подальше от себя, чтоб они возрастом своим не обличали ее
лет.
Что же до характера моей матери, то до восемнадцати
лет Татьяна Павловна продержала ее при себе, несмотря на настояния приказчика отдать в Москву в ученье, и дала ей некоторое
воспитание, то есть научила шить, кроить, ходить с девичьими манерами и даже слегка читать.
В Петербурге, в кадетском корпусе, пробыл я долго, почти восемь
лет, и с новым
воспитанием многое заглушил из впечатлений детских, хотя и не забыл ничего.
С тех пор, с самой его смерти, она посвятила всю себя
воспитанию этого своего нещечка мальчика Коли, и хоть любила его все четырнадцать
лет без памяти, но уж, конечно, перенесла с ним несравненно больше страданий, чем выжила радостей, трепеща и умирая от страха чуть не каждый день, что он заболеет, простудится, нашалит, полезет на стул и свалится, и проч., и проч.
Воспитанием моим занималась матушка со всем стремительным рвением степной помещицы: занималась она им с самого великолепного дня моего рождения до тех пор, пока мне стукнуло шестнадцать
лет…
Мой отец по
воспитанию, по гвардейской службе, по жизни и связям принадлежал к этому же кругу; но ему ни его нрав, ни его здоровье не позволяли вести до семидесяти
лет ветреную жизнь, и он перешел в противуположную крайность. Он хотел себе устроить жизнь одинокую, в ней его ждала смертельная скука, тем более что он только для себя хотел ее устроить. Твердая воля превращалась в упрямые капризы, незанятые силы портили нрав, делая его тяжелым.
В половине 1825
года Химик, принявший дела отца в большом беспорядке, отправил из Петербурга в шацкое именье своих братьев и сестер; он давал им господский дом и содержание, предоставляя впоследствии заняться их
воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня поехала на них взглянуть. Ребенок восьми
лет поразил ее своим грустно-задумчивым видом; княгиня посадила его в карету, привезла домой и оставила у себя.
Русские гувернанты у нас нипочем, по крайней мере так еще было в тридцатых
годах, а между тем при всех недостатках они все же лучше большинства француженок из Швейцарии, бессрочно-отпускных лореток и отставных актрис, которые с отчаянья бросаются на
воспитание как на последнее средство доставать насущный хлеб, — средство, для которого не нужно ни таланта, ни молодости, ничего — кроме произношения «гррра» и манер d'une dame de comptoir, [приказчицы (фр.).] которые часто у нас по провинциям принимаются за «хорошие» манеры.
Мне было около пятнадцати
лет, когда мой отец пригласил священника давать мне уроки богословия, насколько это было нужно для вступления в университет. Катехизис попался мне в руки после Вольтера. Нигде религия не играет такой скромной роли в деле
воспитания, как в России, и это, разумеется, величайшее счастие. Священнику за уроки закона божия платят всегда полцены, и даже это так, что тот же священник, если дает тоже уроки латинского языка, то он за них берет дороже, чем за катехизис.
С ним не только обращались сурово, но даже не торопились отдать в заведение (старшего брата отдали в московский университетский пансион по двенадцатому
году), чтоб не платить лишних денег за его
воспитание.
Наконец Марья Маревна сделала решительный шаг. Мальчикам приближалось уж одиннадцать
лет, и все, что захолустье могло ей дать в смысле обучения, было уже исчерпано. Приходилось серьезно думать о продолжении
воспитания, и, натурально, взоры ее прежде всего обратились к Москве. Неизвестно, сама ли она догадалась или надоумил ее отец, только в одно прекрасное утро, одевши близнецов в новенькие курточки, она забрала их с собой и ранним утром отправилась в Отраду.
И кто вынесет побои колодкой по голове от пьяного сапожника и тому подобные способы
воспитания, веками внедрявшиеся в обиход тогдашних мастерских, куда приводили из деревень и отдавали мальчуганов по контракту в ученье на
года, чтобы с хлеба долой!
Незадолго перед тем (в 1858
году) он издал ряд блестящих статей о
воспитании, в которых решительно высказывался против розог.
Под конец его хватало уже лишь на то, чтобы дотягивать кое-как наше
воспитание, и в более сознательные
годы у нас уже не было с отцом никакой внутренней близости…
Далее я бы мог объяснить, как ваша матушка еще десятилетним ребенком была взята господином Павлищевым на
воспитание вместо родственницы, что ей отложено было значительное приданое, и что все эти заботы породили чрезвычайно тревожные слухи между многочисленною родней Павлищева, думали даже, что он женится на своей воспитаннице, но кончилось тем, что она вышла по склонности (и это я точнейшим образом мог бы доказать) за межевого чиновника, господина Бурдовского, на двадцатом
году своего возраста.
Сгоревшее имение, с разбредшимися по миру мужиками, было продано за долги; двух же маленьких девочек, шести и семи
лет, детей Барашкова, по великодушию своему, принял на свое иждивение и
воспитание Афанасий Иванович Тоцкий.
Еще он меня виноватою пред собой сочтет:
воспитание ведь дал, как графиню содержал, денег-то, денег-то сколько ушло, честного мужа мне приискал еще там, а здесь Ганечку; и что же б ты думала: я с ним эти пять
лет не жила, а деньги-то с него брала, и думала, что права!
Ровно чрез четыре
года это
воспитание кончилось; гувернантка уехала, а за Настей приехала одна барыня, тоже какая-то помещица и тоже соседка господина Тоцкого по имению, но уже в другой, далекой губернии, и взяла Настю с собой, вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича.
Смешно было в его
года надеть студентский мундир; но он не боялся насмешек: его спартанское
воспитание хоть на то пригодилось, что развило в нем пренебрежение к чужим толкам, — и он надел, не смущаясь, студентский мундир.
Он сам недолго пережил ее, не более пяти
лет. Зимой 1819
года он тихо скончался в Москве, куда переехал с Глафирой и внуком, и завещал похоронить себя рядом с Анной Павловной да с «Малашей». Иван Петрович находился тогда в Париже, для своего удовольствия; он вышел в отставку скоро после 1815
года. Узнав о смерти отца, он решился возвратиться в Россию. Надобно было подумать об устройстве имения, да и Феде, по письму Глафиры, минуло двенадцать
лет, и наступило время серьезно заняться его
воспитанием.
Это
воспитание продолжалось более шести
лет.
Рябая девица была Александра Ивановна Ковригина, двоюродная моя сестра, круглая сирота, с малых
лет взятая на
воспитанье Прасковьей Ивановной; она находилась в должности главной исполнительницы приказаний бабушки, то есть хозяйки дома.
Моряк по
воспитанию, он с двадцати пяти
лет оставил службу и посвятил всю свою жизнь матери.
— Хорошо, как бы в третий; все
годом меньше, подешевле
воспитание выйдет.
Наконец Верочка достигла двенадцати
лет, и надо было серьезно подумать о
воспитании ее.
Детей у него было двое: сын Павел,
лет двадцати двух, который служил в полку на Кавказе, и дочь, которая оканчивала
воспитание в одном из московских институтов.
Итальянец и другой француз довершили ее
воспитание, дав ее голосу и движениям стройные размеры, то есть выучили танцевать, петь, играть или, лучше, поиграть до замужества на фортепиано, но музыке не выучили. И вот она осьмнадцати
лет, но уже с постоянно задумчивым взором, с интересной бледностью, с воздушной талией, с маленькой ножкой, явилась в салонах напоказ свету.
Девушка между тем успела разглядеть, что Александр был совсем другого рода человек, нежели Костяков. И костюм Александра был не такой, как Костякова, и талия, и
лета, и манеры, да и все. Она быстро заметила в нем признаки
воспитания, на лице прочла мысль; от нее не ускользнул даже и оттенок грусти.
Человек огромной силы воли, за
год перед этим никем не признаваемый, при полном отсутствии
воспитания и образования, совершил почти невозможное.
Жизнепонимание общественное входило в сознание людей веками, тысячелетиями, проходило через разные формы и теперь уже взошло для человечества в область бессознательного, передаваемого наследственностью,
воспитанием и привычкой; и потому оно кажется нам естественным. Но 5000
лет тому назад оно казалось людям столь же неестественным и страшным, как им теперь кажется учение христианское в его настоящем смысле.
— И зачем она меня родила? И что она тогда думала? Какая теперь моя жизнь! Она мне не мать, а только родительница. Потому как настоящая мать заботится о своем детище, а моя только родила меня и отдала на казенное
воспитание с самых малых
лет.
Гувернантка, которой Анна Васильевна поручила докончить
воспитание своей дочери, —
воспитание, заметим в скобках, даже не начатое скучавшей барыней, — была из русских, дочь разорившегося взяточника, институтка, очень чувствительное, доброе и лживое существо; она то и дело влюблялась и кончила тем, что в пятидесятом
году (когда Елене минуло семнадцать
лет) вышла замуж за какого-то офицера, который тут же ее и бросил.
С самым напряженным вниманием и нежностью ухаживала Софья Николавна за больным отцом, присматривала попечительно за тремя братьями и двумя сестрами и даже позаботилась, о
воспитании старших; она нашла возможность приискать учителей для своих братьев от одной с ней матери, Сергея и Александра, из которых первому было двенадцать, а другому десять
лет: она отыскала для них какого-то предоброго француза Вильме, заброшенного судьбою в Уфу, и какого-то полуученого малоросса В.-ского, сосланного туда же за неудавшиеся плутни.
— А конечно; он еще более; ему, кроме добавочных и прибавочных, дают и на дачу, и на поездку за границу, и на
воспитание детей; да в прошедшем
году он дочь выдавал замуж, — выдали на дочь, и на похороны отца, и он и его брат оба выпросили: зачем же ему брать взятки? Да ему их и не дадут.
Мой отец тоже признавал этот способ
воспитания, хотя мы с ним были вместе с тем большими друзьями, ходили на охоту и по нескольку дней, товарищами, проводили в лесах и болотах. В 12
лет я отлично стрелял и дробью и пулей, ездил верхом и был неутомим на лыжах. Но все-таки я был безобразник, и будь у меня такой сын теперь, в XX веке, я, несмотря ни на что, обязательно порол бы его.
Гурмыжская. Не знаю. Я его готовила в военную службу. После смерти отца он остался мальчиком пятнадцати
лет, почти без всякого состояния. Хотя я сама была молода, но имела твердые понятия о жизни и воспитывала его по своей методе. Я предпочитаю
воспитание суровое, простое, что называется, на медные деньги; не по скупости — нет, а по принципу. Я уверена, что простые люди, неученые, живут счастливее.
Да и некогда ей было: с первого же
года пошли дети, и вся она отдалась
воспитанию их.
Жадов. Благодарю вас. Я вот почти уж
год стараюсь выбить из нее ваше
воспитание, да никак не могу. Кажется, половину бы жизни отдал, чтобы только она его забыла.
Галчиха. Думаю, куда его деть?.. Держать у себя — так еще будут ли платить… сумлевалась. Уж запамятовала фамилию-то… муж с женой, только детей бог не дал. Вот сама-то и говорит: достань мне сиротку, я его вместо сына любить буду. Я и отдала; много я с нее денег взяла… За
воспитанье, говорю, мне за два
года не плочено, так заплати! Заплатила. Потом Григорью… как его… да, вспомнила, Григорью Львовичу и сказываю: так и так, мол, отдала. И хорошо, говорит, и без хлопот. Еще мне же зелененькую пожаловал.
Княгиня Ирина Васильевна в это время уже была очень стара;
лета и горе брали свое, и
воспитание внука ей было вовсе не по силам. Однако делать было нечего. Точно так же, как она некогда неподвижно оселась в деревне, теперь она засела в Париже и вовсе не помышляла о возвращении в Россию. Одна мысль о каких бы то ни было сборах заставляла ее трястись и пугаться. «Пусть доживу мой век, как живется», — говорила она и страшно не любила людей, которые напоминали ей о каких бы то ни было переменах в ее жизни.
Петрушу благодетели определили в пансион; на
воспитание Викторинушки они же ассигновали по триста рублей в
год, и на житье самой матроски с крестницей покойника назначили по шестисот.
Ни уездного учителя с библиотекой для безграмотного народа, ни седого в тридцать
лет женского развивателя, ни образцового бессребреника, словом — ни одного гражданского героя здесь не будет; а будут люди со слабостями, люди дурного
воспитания.
Между тем громадная разница в
воспитании и взглядах матери и дочери сказывалась на каждом шагу: княжна, по самой молодости своих
лет, оставалась совершенно безучастною ко всему, что занимало ее мать, и вовсе ее не понимала.
В России почти нет
воспитания, но воспитателей находят очень легко, а в те
года, о которых идет моя речь, получали их, пожалуй, еще легче: небогатые родители брали к своим детям или плоховатых немцев, или своих русских из семинаристов, а люди более достаточные держали французов или швейцарцев. Последние более одобрялись, и действительно были несколько лучше.
Прошли
годы институтского учения. Княгиня была не особенно радостна с тех пор, как стала говорить о поездке в Петербург за дочерью. Она терялась. Она не знала, перевозить ли ей дочь в деревню и здесь ее переламывать по-своему или уже лучше ей самой переехать в свой петербургский дом и выдать там княжну замуж за человека,
воспитания к ней более подходящего.