Неточные совпадения
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями;
голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный
глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Лицо ее нарумянено, сквозь румяна проступают веснушки. Овальные, слишком большие
глаза — неуловимого цвета и весело искрятся, нос задорно вздернут; она — тоненькая, а бюст — высокий и точно чужой. Одета она скромно, в гладкое платье
голубоватой окраски. Клим нашел в ней что-то хитрое, лисье. Она тоже говорит о революции.
Возвратилась Агафья со своей заместительницей. Девица оказалась толстенькой, румянощекой, курносой, круглые
глаза — неясны, точно покрыты какой-то
голубоватой пылью; говоря, она часто облизывала пухлые губы кончиком языка, голосок у нее тихий, мягкий. Она понравилась Самгину.
Заметив, что Дронов называет голодного червя — чевряком, чреваком, чревоедом, Клим не поверил ему. Но, слушая таинственный шепот, он с удивлением видел пред собою другого мальчика, плоское лицо нянькина внука становилось красивее,
глаза его не бегали, в зрачках разгорался
голубоватый огонек радости, непонятной Климу. За ужином Клим передал рассказ Дронова отцу, — отец тоже непонятно обрадовался.
День, с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным слоем сероватые, жидкие облака, солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял
глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А
голубоватая, скромная фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной на фоне крупных, солидных людей, одетых в черное и в мундиры, шитые золотом, украшенные бляшками орденов.
Упираясь ладонями в ручки кресла, Бердников медленно приподнимал расплывчатое тело свое, подставляя под него толстые ноги, птичьи
глаза, мигая, метали
голубоватые искорки. Он бормотал...
Он сильно облысел, у него прибавилось лба, лоб давил на
глаза, они стали более выпуклыми и скучно выцвели, погасла их
голубоватая теплота.
Его суховатое, остроносое лицо украшали дымчатого цвета очки, прикрывая недоверчивый блеск
голубоватых, холодных
глаз, а негустые, но жесткие волосы, остриженные, по форме, коротко, и аккуратный мундир подчеркивали его солидность.
Взгляд ее светло-серых
глаз был всегда как будто бы слегка затуманен тончайшей
голубоватой дымкой.
За лето она похудела, кожа лица ее стала
голубоватой, а
глаза выросли.
Я поглядел на нее сбоку, так что мне стал виден чистый, нежный профиль ее слегка наклоненной головы. Только теперь я заметил, что и сама Олеся похудела за это время и вокруг ее
глаз легли
голубоватые тени. Почувствовав мой взгляд, Олеся вскинула на меня
глаза, но тотчас же опустила их и отвернулась с застенчивой улыбкой.
Вот из неё выступало пред
глазами Ильи тускло-голубоватое пятно окна.
Глядя в окно на небо, где ночь уже побеждала догорающий вечер, Суламифь остановила свои
глаза на яркой
голубоватой звезде, которая трепетала кротко и нежно.
Вдали увеличивалось и, уносясь по ветру, поднималось
голубоватое облако дыма. Когда я понял, что это был против нас выстрел неприятеля, все, что было на моих
глазах в эту минуту, все вдруг приняло какой-то новый величественный характер. И козлы ружей, и дым костров, и голубое небо, и зеленые лафеты, и загорелое усатое лицо Николаева — все это как будто говорило мне, что ядро, которое вылетело уже из дула и летит в это мгновение в пространстве, может быть, направлено прямо в мою грудь.
Прежний вельможа, простояв тридцать лет под ветром и пламенным солнцем, изнемождил в себе вид человеческий.
Глаза его совсем обесцветились, изгоревшее тело его все почернело и присохло к остову, руки и ноги его иссохли, и отросшие ногти загнулись и впились в ладони, а на голове остался один клок волос, и цвет этих волос был не белый, и не желтый, и даже не празелень, а
голубоватый, как утиное яйцо, и этот клок торчал на самой середине головы, точно хохол на селезне.