Неточные совпадения
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все
городские новости. В три
часа и она уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
Он совсем окоченел от глупости и важности, произносит все екак ю: тюпюрь, обюспючюн,но тоже женился и взял порядочное приданое за своею невестой, дочерью
городского огородника, которая отказала двум хорошим женихам только потому, что у них
часов не было: а у Петра не только были
часы — у него были лаковые полусапожки.
Чтоб не думать, он пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему? Оказалось — нужно.
Часа два он сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с
городской управой о постройке нового театра, писал и чутко вслушивался в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
Самгин постоял в саду
часа полтора и убедился, что средний
городской обыватель чего-то побаивается, но обезьянье любопытство заглушает его страх. О политическом значении события эти люди почти не говорят, может быть, потому, что не доверяют друг другу, опасаются сказать лишнее.
Но как раз в это время по улице проходил К. Г. Бекман, врач
городской полиции, который и констатировал, что Зотова убита выстрелом в затылок и что с момента смерти прошло уже не меньше двух
часов.
Впрочем, Ольга могла только поверхностно наблюдать за деятельностью своего друга, и то в доступной ей сфере. Весело ли он смотрит, охотно ли ездит всюду, является ли в условный
час в рощу, насколько занимает его
городская новость, общий разговор. Всего ревнивее следит она, не выпускает ли он из вида главную цель жизни. Если она и спросила его о палате, так затем только, чтоб отвечать что-нибудь Штольцу о делах его друга.
Вчера вечером я получил от него по
городской почте записку, довольно для меня загадочную, в которой он очень просил побывать к нему именно сегодня, во втором
часу, и «что он может сообщить мне вещи для меня неожиданные».
К князю я решил пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на полной свободе, а до вечера оставался дома. Но в сумерки получил по
городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра утром
часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя по обстоятельствам, так как до завтра было еще далеко.
Вам хочется знать, как я вдруг из своей покойной комнаты, которую оставлял только в случае крайней надобности и всегда с сожалением, перешел на зыбкое лоно морей, как, избалованнейший из всех вас
городскою жизнию, обычною суетой дня и мирным спокойствием ночи, я вдруг, в один день, в один
час, должен был ниспровергнуть этот порядок и ринуться в беспорядок жизни моряка?
Прошел
час, другой. В
городском саду по соседству играл оркестр и пел хор песенников. Когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и слушали «Лучинушку», которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни.
На другой день, с осьми
часов, мы отправились к обедне в ближайшую
городскую церковь и, разумеется, приехали к «
часам». По возвращении домой началось именинное торжество, на котором присутствовали именитейшие лица города. Погода была отличная, и именинный обед состоялся в саду. Все сошло, как по маслу; пили и ели вдоволь, а теленок, о котором меня заранее предупреждала тетенька, оказался в полном смысле слова изумительным.
Когда я приехал в Р., было около девяти
часов вечера, но
городская жизнь уже затихала. Всенощные кончались; последние трезвоны замирали на колокольнях церквей; через четверть
часа улицы оживились богомольцами, возвращающимися домой; еще четверть
часа — и город словно застыл.
В третьем
часу пополудни площадь уже пуста; кой-где перерезывают ее нехитрые экипажи губернских аристократов, спешащих в собор или же в
городской сад, чтобы оттуда поглазеть на народный праздник. Народ весь спустился вниз к реке и расселся на бесчисленное множество лодок, готовых к отплытию вслед за великим угодником. На берегу разгуливает праздная толпа горожанок, облаченных в лучшие свои одежды.
Все это Калинович наблюдал с любопытством и удовольствием, как обыкновенно наблюдают и восхищаются сельскою природою солидные
городские молодые люди, и в то же время с каким-то замираньем в сердце воображал, что чрез несколько
часов он увидит благоухающую княжну, и так как ничто столь не располагает человека к мечтательности, как езда, то в голове его начинали мало-помалу образовываться довольно смелые предположения: «Что если б княжна полюбила меня, — думал он, — и сделалась бы женой моей… я стал бы владетелем и этого фаэтона, и этой четверки… богат… муж красавицы… известный литератор…
Хрипач имел вид человека, который попал не в свое место, но ловко и мужественно скрывает это. От мадеры он отказался: он не привык в этот
час пить вино. Разговаривал о
городских новостях, о предстоящих переменах в составе окружного суда. Но слишком заметно было, что он и Передонов вращаются в здешнем обществе в различных кругах.
Перевалив плоскую возвышенность, как раз к двенадцати
часам подкатила карета к деревенскому, небольшому дому Аксиньи Степановны, еще менее багровского похожему на
городские дома.
Часу в шестом пополудни Юрий и боярин Туренин отправились в дом к князю Черкасскому. Проходя
городскою площадью, на которой никого уже не было, Ту-ренин сказал Юрию...
Вершинин. Все имеет свой конец. Вот и мы расстаемся. (Смотрит на
часы.) Город давал нам что-то вроде завтрака, пили шампанское,
городской голова говорил речь; я ел и слушал, а душой был здесь, у вас… (Оглядывает сад.) Привык я к вам.
В
городской церкви били
часы только два раза в сутки: в полдень и в полночь. Вскоре после того, как они пробили полночь, послышались торопливые шаги.
А тут еще, как нарочно, подвернись другой знакомый нам гимназист, сын
городского доктора — и начни хвастаться новыми, и не серебряными, а томпаковыми
часами [Томпаковые
часы —
часы с крышкой из томпака, дешевого сплава меди и цинка.], которые подарила ему его бабушка…
Сила Иваныч, выйдя успокоенный от архиерея, зашел в
городской сад, погулял, посмотрел на Оку, отдохнул на лавке и поплелся домой. До его дома было добрых три версты, и старик пришел только около одиннадцати
часов.
— Слушайте! Это одиннадцать
часов, кажется? — сказал я, когда мерный звук колокола загудел с отдаленной
городской башни. Она вдруг остановилась, перестала смеяться и начала считать.
Если они переменили
час, то во всяком случае должны же были известить; на то
городская почта, а не подвергать меня «позору» и перед собой и… и хоть перед слугами.
Вобще я мог в году последнем
В девицах наших
городскихЗаметить страсть к воздушным бредням
И мистицизму. Бойтесь их!
Такая мудрая супруга,
В
часы любовного досуга,
Вам вдруг захочет доказать,
Что 2 и 3 совсем не пять;
Иль, вместо пламенных лобзаний,
Магнетизировать начнет —
И счастлив муж, коли заснет!..
Плоды подобных замечаний
Конечно б мог не ведать мир,
Но польза, польза мой кумир.
Было
часа два пополудни, и нам навстречу попадались то и дело
городские экипажи, извозчичьи дрожки, простые телеги и роспуски; по тротуарам сновал бойкий
городской люд, спешивший по своим делам.
Шервинский. Так точно, ваша светлость, катастрофа. В десять
часов вечера петлюровские части прорвали
городской фронт, и конница Болботуна пошла в прорыв…
Сейчас же за этим переговором началась и акция. Навеслили мы наутро большой хозяйский баркас и перевезли англичанина на
городской берег: он там сел с изографом Севастьяном в коляску и покатил в монастырь, а через
час с небольшим, смотрим, бежит наш изограф, и в руках у него листок с переводом иконы.
В восемь
часов отворили
городской сад.
Если бы все мы,
городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение физических потребностей, то на каждого из нас, быть может, пришлось бы не более двух-трех
часов в день.
Смотрю я на него и радостно думаю: «А ты, милый, видать, птица редкая и новая — пусть скажется в добрый
час!» Нравится мне его возбуждение, это не тот красивый хмель, который охватит
городского интеллигента на краткий
час, а потом ведёт за собою окисляющее душу стыдное похмелье, это настоящий огонь жизни, он должен спокойно и неугасимо жечь душу человека до дня, пока она вся не выгорит.
Ответ вы можете дать следующим образом: завтра, или послезавтра, ровно в четыре
часа пополудни, в
городском саду, на повороте из главной аллеи в поперечную среднюю, против второй скамейки, начертите тростью на песке дорожки крест, так чтоб его можно было удобно заметить.
Уйдя от матери, он долго без цели бродил по городу, наконец, в два
часа пообедал в трактире и прямо оттуда отправился в
городской сад.
На следующий день, около четырех
часов пополудни, прохаживаясь по главной аллее
городского сада, Шишкин, все еще не терявший надежды, что ожидания его увенчаются каким-нибудь успехом, вдруг завидел идущего навстречу Василия Свитку, который еще издали кивал ему головой и махал руками.
В шестом
часу он не выдержал и побежал в
городской сад, чтобы воочию полюбоваться отчаянным положением врага.
Когда уснула его супруга, он сел за стол и после долгого раздумья, коверкая свой почерк и изобретая грамматические ошибки, написал следующее: «Купцу Дулинову. Милостивый Государь! Если к шести
часам вечера сиводня 12-го сентября в мраморную вазу, что находица в
городском саду налево от виноградной беседки, не будит положено вами двести рублей, то вы будете убиты и ваша галантирейная лавка взлетит на воздух». Написав такое письмо, Лев Саввич подскочил от восторга.
— Значит, в любви ему везет! — засмеялся Дегтярев. — Вот, мамочка, какой фортель я придумал… Завтра, ровно в шесть
часов вечера, я, возвращаясь из конторы, буду проходить через
городской сад, где мне нужно повидаться со смотрителем. Так вот ты, душа моя, постарайся непременно к шести
часам, не позже, положить записочку в ту мраморную вазу, которая, знаешь, стоит налево от виноградной беседки…
На горах
городской стороны раздался в это время звон с пятидесяти колоколен — обедня значит, девять
часов.
В начале десятого
часа к старшим пансионеркам должен был придти учитель музыки, к младшим — священник, настоятель
городского собора, преподававший девочкам Закон Божий.
В зале
городской квартиры Низовьева,
часу во втором, Серафима и Первач, низко наклонившись над столом, сидели и курили. Перед ними было по рюмке с ликером.
На другой день, в вербное воскресение, преосвященный служил обедню в
городском соборе, потом был у епархиального архиерея, был у одной очень больной старой генеральши и наконец поехал домой. Во втором
часу у него обедали дорогие гости: старуха мать и племянница Катя, девочка лет восьми. Во время обеда в окна со двора всё время смотрело весеннее солнышко и весело светилось на белой скатерти, в рыжих волосах Кати. Сквозь двойные рамы слышно было, как шумели в саду грачи и пели скворцы.
Они каждую неделю, в послеобеденные
часы, играли то в Stadt-Parck'e (
городском парке), то в Volks-Garten'e (народном саду), в концертных залах.
Был уже второй
час дня, когда он в щегольских
городских санях, запряженных парой красивых рысаков, с таким же щегольски одетым кучером на козлах, выехал из ворот своего дома, и на вопросительный взгляд Гаврилы — так звали кучера — сказал...
Весь следующий за сим день отец Илиодор просидел дома у своих семинаристиков, а на третий,
часов в 8 утра, вдвоем с виновным мужиком они явились в задних сенях
городского помещичьего дома.
Вызванная кухарка Безымянных Алена подтвердила ссылку на нее Харитона Спиридоновича и показала, что
часу во втором ночи действительно видела Егора Никифорова, шедшего, видимо, крадучись, от избы, где квартировал
городской постоялец.
Ни малейшего отзвучья
городской жизни не достигало до окраины кладбища, да и самая жизнь в такой ранний
час, видимо, еще не начиналась в полумертвой Москве.
Прошло
часа три в ожидании знаменитого гостя. Между тем небольшая двухвесельная лодка подошла к пристани. В ней сидели два финна в простых крестьянских одеждах, больших и широкополых шляпах, опущенных, по обыкновению, на самые глаза. Один усердно работал веслами, другой управлял рулем. Лодку не пустили на пристань, и она должна была подойти к берегу несколько подальше. Старик, сидевший у руля, вышел на берег и начал пробираться к
городскому дому.
Вынос из дома был назначен в 9
часов утра в собор, где и происходило отпевание, которое совершал местный архиерей в сослужении почти со всем
городских духовенством. Могила была приготовлена на принадлежащем семейству Толстых месте внутри соборной ограды.
Извозничал он в губернском городе первую зиму, был из соседнего уезда,
городские порядки еще мало знал, и выручки у него не спорились. Только на чугунку да с чугунки приводилось довезти путевого седока, а так, по городу, целыми
часами никого или за самую нищенскую цену. Особенно барыни! Те и на вокзал норовят за гривенник доехать; да гривенник еще ничего, а то восемь, семь копеек.
Собрав все оставшиеся силы, он поплелся дальше и
часа через полтора входил в
городскую заставу.