Неточные совпадения
Начались драки, бесчинства и увечья; ходили друг против дружки и в одиночку и стена на стену, и всего больше
страдал от этой ненависти
город, который очутился как раз посередке между враждующими лагерями.
— Вообще — это бесполезное занятие в чужом огороде капусту садить. В Орле жил под надзором полиции один политический человек, уже солидного возраста и большой умственной доброты. Только — доброта не средство против скуки.
Город — скучный, пыльный, ничего орлиного не содержит, а свинства — сколько угодно! И вот он, добряк, решил заняться украшением окружающих людей. Между прочим, жена моя — вторая — немножко
пострадала от него — из гимназии вытурили…
К вечеру весь
город знал, что Райский провел утро наедине с Полиной Карповной, что не только шторы были опущены, даже ставни закрыты, что он объяснился в любви, умолял о поцелуе, плакал — и теперь
страдает муками любви.
Но ей до смерти хотелось, чтоб кто-нибудь был всегда в нее влюблен, чтобы об этом знали и говорили все в
городе, в домах, на улице, в церкви, то есть что кто-нибудь по ней «
страдает», плачет, не спит, не ест, пусть бы даже это была неправда.
А этому мешала и баба, торговавшая без патента, и вор, шляющийся по
городу, и Лидия с прокламациями, и сектанты, разрушающие суеверия, и Гуркевич с конституцией. И потому Нехлюдову казалось совершенно ясно, что все эти чиновники, начиная от мужа его тетки, сенаторов и Топорова, до всех тех маленьких, чистых и корректных господ, которые сидели за столами в министерствах, — нисколько не смущались тем, что
страдали невинные, а были озабочены только тем, как бы устранить всех опасных.
Прошло четыре года. В
городе у Старцева была уже большая практика. Каждое утро он спешно принимал больных у себя в Дялиже, потом уезжал к городским больным, уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками, и возвращался домой поздно ночью. Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как
страдал одышкой. И Пантелеймон тоже пополнел, и чем он больше рос в ширину, тем печальнее вздыхал и жаловался на свою горькую участь: езда одолела!
Теперь кто
пострадает от оспы, так уже виноват сам, а гораздо больше его близкие: а прежде было не то: некого было винить, кроме гадкого поветрия или гадкого
города, села, да разве еще того человека, который,
страдая оспою, прикоснулся к другому, а не заперся в карантин, пока выздоровеет.
Я совершенно потерял Машу из вида и только мельком слышал, что надежды Порфирьева осуществились и что «молодые» поселились в губернском
городе Т. Я даже совершенно забыл о существовании Березников и никогда не задавался вопросом,
страдает ли Маша боязнью вечности, как в былые времена.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди за народ
страдают, в тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь верст из
города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое, близкое!
Вот: если ваш мир подобен миру наших далеких предков, так представьте себе, что однажды в океане вы наткнулись на шестую, седьмую часть света — какую-нибудь Атлантиду, и там — небывалые города-лабиринты, люди, парящие в воздухе без помощи крыльев, или аэро, камни, подымаемые вверх силою взгляда, — словом, такое, что вам не могло бы прийти в голову, даже когда вы
страдаете сноболезнью.
Прародитель, лежа в проказе на гноище, у ворот
города, который видел его могущество, богатство и силу, наверное, не
страдал так сильно, как
страдал Имярек, прикованный недугом к покойному креслу, перед письменным столом, в теплом кабинете. Другие времена, другие нравы, другие песни.
Любя мать, она в душе
страдала больше, нежели сама больная, тем более, что, как она ни уговаривала, как ни умоляла ее ехать в Москву или хотя бы в губернский
город пользоваться — та и слышать не хотела.
Прощай, прощай,
город,
Где я
страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил.
При таком раздвоении общественного мнения, собственно городские власти выразили большое участие m-me Ченцовой по приезде ее в губернский
город, где она остановилась в гостинице Архипова и почти лежала в постели,
страдая от своих, хоть а не опасных, но очень больких ранок.
Марфин начал чисто ораторствовать, красноречиво доказывая, что обеим сестрам, как девушкам молодым, нет никакого повода и причины оставаться в губернском
городе, тем более, что они, нежно любя мать свою, конечно, скучают и
страдают, чему доказательством служит даже лицо Сусанны, а потому он желает их свезти в Москву и поселить там.
— Москва — это
город, которому придется еще много
страдать, — сказал Ярцев, глядя на Алексеевский монастырь.
— По чести — мы не можем убить тебя за грех сына, мы знаем, что ты не могла внушить ему этот страшный грех, и догадываемся, как ты должна
страдать. Но ты не нужна
городу даже как заложница — твой сын не заботится о тебе, мы думаем, что он забыл тебя, дьявол, и — вот тебе наказание, если ты находишь, что заслужила его! Это нам кажется страшнее смерти!
Оболдуева. Вот, одно сердце
страдает, а другое не знает. Я жила здесь в
городе, так все глаза проглядела на вас, когда, бывало, делаю проминаж. Я каждый день делаю проминаж в карете и часто встречала вас на улице. Вот тогда я и полюбила вас за вашу красоту.
— Говоря по совести, как надо между друзьями, конечно, нет, но… произошла роковая неосторожность: мы, сентиментальные немки, мы иногда бываем излишне чувствительны к человеческому несчастию… Если вы честный человек, в чем я не сомневаюсь, вы должны уехать из этого
города или… я ведь вам не позволю, чтобы Лина
страдала. Она вас любит, и поэтому вы ее стоите. А я вас спрашиваю: когда вы хотите уехать?
Особенно
пострадали при нашествии тевтонской орды наши
города: Калиш, Ченстохов и другие.
Старому
Городу, впрочем, и некогда или лень заниматься рассуждениями, как и о чем
страдала какая-нибудь скорбящая душа.