Неточные совпадения
Ни помощник градоначальника, ни неустрашимый штаб-офицер — никто ничего не
знал об интригах Козыря, так что, когда приехал в Глупов подлинный градоначальник, Двоекуров, и началась разборка"оного нелепого и смеха достойного глуповского смятения", то за Семеном Козырем не только не было найдено ни малейшей вины, но, напротив того, оказалось, что это"подлинно достойнейший и благопоспешительнейший к подавлению революции
гражданин".
— Я
знаю про вас, — сказала она Левину, — что вы плохой
гражданин, и я вас защищала, как умела.
Вот вы
знаете, например, заранее и досконально, что сей человек, сей благонамереннейший и наиполезнейший
гражданин, ни за что вам денег не даст, ибо зачем, спрошу я, он даст?
«Свободным-то
гражданином, друг мой, человека не конституции, не революции делают, а самопознание. Ты вот возьми Шопенгауэра, почитай прилежно, а после него — Секста Эмпирика о «Пирроновых положениях». По-русски, кажется, нет этой книги, я по-английски читала, французское издание есть. Выше пессимизма и скепсиса человеческая мысль не взлетала, и, не
зная этих двух ее полетов, ни о чем не догадаешься, поверь!»
Незнакомка Белоярцева была дочь одного генерала, жившего в бельэтаже собственного дома, на одной из лучших улиц Петербурга. В этом доме
знали о Белоярцеве и о его заведении по рассказам одного местного Репетилова, привозившего сюда разные новости и, между прочим, рассказывавшего множество самых невероятных чудес о сожительстве
граждан.
Процветают у него искусства и науки; конечно, и те и другие составляют достояние только немногих избранных, но он, погруженный в невежество, не
знает, как налюбоваться, как нагордиться тем, что эти избранные —
граждане его страны:"Это, — говорит он, — мои искусства, мои науки!"
Эта скачка очень полезна; она поддерживает во мне жизнь, как рюмка водки поддерживает жизнь в закоснелом пьянице. Посмотришь на него: и руки и ноги трясутся, словно весь он ртутью налит, а выпил рюмку-другую — и пошел ходить как ни в чем не бывало. Точно таким образом и я:
знаю, что на мне лежит долг, и при одном этом слове чувствую себя всегда готовым и бодрым. Не из мелкой корысти, не из подлости действую я таким образом, а по крайнему разумению своих обязанностей, как человека и
гражданина.
Ничего этого, конечно, Сольфини как свободный
гражданин и
знать не хотел…
Знаете ли вы, что с первого дня моего брака я сделался чиновником,
гражданином, как хотите назовите, но только уж больше не принадлежал себе.
Разумеется, автор красноречивой статьи не
знал, что, когда
граждане города Дэбльтоуна разошлись, Матвей вздохнул с облегчением и сказал...
«У людей этих сначала крадут их время (забирая их в солдаты) для того, чтобы потом вернее украсть их жизнь. Чтобы приготовить их к резне, разжигают их ненависть, уверяя их, что они ненавидимы. И кроткие, добрые люди попадаются на эту удочку, и вот-вот бросятся с жестокостью диких зверей друг на друга толпы мирных
граждан, повинуясь нелепому приказанию. И всё бог
знает из-за какого-нибудь смешного столкновения на границе или из-за торговых колониальных расчетов.
— Он выучит вас, да, кстати, и меня; а я был в Женеве, когда он еще ползал на четвереньках, — отвечал капризный старик, — мой милый citoyen de Genève! [женевский
гражданин! (фр.)] А
знаете ли вы, — прибавил он, смягчившись, — у нас в каком-то переводе из Жан-Жака было написано: «Сочинение женевского мещанина Руссо»… — и старик закашлялся от смеха.
— Не калужане, боярин, — сказал с важным видом Копычинский, — спроси меня, я это дело
знаю: его убил перекрещенный татарин Петр Урусов; а калужские
граждане, отомщая за него, перерезали всех татар и провозгласили новорожденного его сына, под именем Иоанна Дмитриевича, царем русским.
—
Граждане, товарищи, хорошие люди! Мы требуем справедливости к нам — мы должны быть справедливы друг ко другу, пусть все
знают, что мы понимаем высокую цену того, что нам нужно, и что справедливость для нас не пустое слово, как для наших хозяев. Вот человек, который оклеветал женщину, оскорбил товарища, разрушил одну семью и внес горе в другую, заставив свою жену страдать от ревности и стыда. Мы должны отнестись к нему строго. Что вы предлагаете?
Это люди, которым необходимо поддерживать смуту и питать пламя человеконенавистничества, ибо они
знают, что не будь смуты, умолкни ненависть — и им вновь придется сделаться
гражданами ретирадных мест.
Греция, умевшая развивать индивидуальности до какой-то художественной оконченности и высоко человеческой полноты, мало
знала в цветущие времена свои ученых в нашем смысле; ее мыслители, ее историки, ее поэты были прежде всего
граждане, люди жизни, люди общественного совета, площади, военного стана; оттого это гармонически уравновешенное, прекрасное своим аккордом, многостороннее развитие великих личностей, их науки и искусства — Сократа, Платона, Эсхила, Ксенофонта и других.
Всякий может быть судьею для равных ему и должен
знать уставы государственные; всякий для своей безопасности избирает достойнейшего, поручая ему некоторым образом жребий свой; всякий,
зная тяжбу,
знает и судящихся, будучи товарищем их в гражданской жизни; всякий боится употребить во зло общую доверенность, ибо через три года возвратится он в состояние частного
гражданина и будет наказан общим презрением, если не исполнит обязанностей чести.
Но когда
гражданин, так сказать, осмотрится в политическом обществе; когда,
узнав новые потребности, новые выгоды стяжания, он уже привыкнет к власти законов, отнимающих и дающих, тогда рождается охота к тяжбам, рождается ябеда, сия хитрость простых, которая, беспокоя других, сама себя изнуряет и, стремясь к неправым приобретениям, ведет за собою разорение.
Монархиня
знала человеческое сердце и тайну гражданских обществ;
знала, что самые легкие отличия производят дела важные;
знала, что все государственные степени, возвышаясь одна перед другою, должны иметь некоторую связь; и таким образом, Дворянин уже подает руку Именитому
Гражданину, который, переходя, наконец, в сан Благородных, оставляет за собою лестницу для других, ему подобных.
И когда все народы земли будут завидовать вашей доле; когда имя Россиянина будет именем счастливейшего
гражданина в мире — тогда исполнятся тайные обеты Моего сердца; тогда вы
узнаете, что Я хотела, но чего не могла сделать; и признательность ваша почтит равно и дела Мои, и Мою волю: единая награда, к которой добрые Монархи могут быть чувствительны и по смерти своей!»
— Он, он, не сердитесь. Быть
гражданином — лучше высшего общества. Я к тому, что в наш век в России не
знаешь, кого уважать. Согласитесь, что это сильная болезнь века, когда не
знаешь, кого уважать, — не правда ли?
Будь я без руки или без ноги — всё бы это лучше; будь я без ушей — скверно, однако ж всё сноснее; но без носа человек — черт
знает что: птица не птица,
гражданин не
гражданин, — просто возьми да и вышвырни за окошко!
Не мы, о россияне несчастные, но всегда любезные нам братья! не мы, но вы нас оставили, когда пали на колена пред гордым ханом и требовали цепей для спасения поносной жизни, [Поносная жизнь — то есть позорная.] когда свирепый Батый, видя свободу единого Новаграда, как яростный лев, устремился растерзать его смелых
граждан, когда отцы наши, готовясь к славной битве, острили мечи на стенах своих — без робости: ибо
знали, что умрут, а не будут рабами!..
Грустен был взор юноши, он говорил: «Мы расстаемся, я более не
гражданин твой…» Но ему было жаль Александрии, тут он
узнал жизнь, тут он любил, тут, может быть, был любим, тут…
ГражданинПослушай: стыдно!
Пора вставать! Ты
знаешь сам,
Какое время наступило;
В ком чувство долга не остыло,
Кто сердцем неподкупно прям,
В ком дарованье, сила, меткость,
Тому теперь не должно спать…
— Ах, оставь, не говори ты мне этого слова. Честный
гражданин! И откуда, из какого учебника ты эту архивность вытащил? Пора бы перестать сентиментальничать: не мальчик ведь…
Знаешь что, Вася, — при этом Кудряшов взял Василия Петровича за руку, — будь другом, бросим этот проклятый вопрос. Лучше выпьем по-товарищески. Иван Павлыч! Дай, брат, бутылочку вот этого.
В буяне все
узнали местного миллионера, фабриканта, потомственного почетного
гражданина Пятигорова, известного своими скандалами, благотворительностью и, как не раз говорилось в местном вестнике, любовью к просвещению.
Сейчас Я уже не тороплюсь. Я
знаю, что Я успею, и Мои секунды кажутся Мне неистощимыми, но Мой счетчик чем-то взволнован и стучит, как пьяный солдат в барабан. А как, — эти маленькие секунды, которые он сейчас выбрасывает, — они считаются равными большим? Тогда это мошенничество. Я протестую, как честный
гражданин Соединенных Штатов и коммерсант!
— Ерунда! — отрезал Гребенкин. —
Знаем мы эти свидетельства! Всякую чахотку пропишут, если попросить. Нечего,
гражданин, разговаривать. Не явитесь завтра, — в подвал вас отправлю.
«Я
знаю, что мне делать… — думал он. — Семейные основы поруганы, честь затоптана в грязь, порок торжествует, а потому я, как
гражданин и честный человек, должен явиться мстителем. Сначала убью ее и любовника, а потом себя…»
Средний класс, как вы
знаете, составляется из оседлых, имущественных
граждан, а не из сброда всякой бездомной, наемной вольницы, готовой идти драться за того, кто приютит ее, получше накормит и, пуще всего, получше напоит горилкой.
Вы
знаете, что в России для того, чтобы быть вполне полноправным
гражданином, надо состоять из трех главных основных элементов: души, тела и паспорта.
— Я человек вольный! — кричал он на лошадей. — Эй, вы, малиновые! Я потомственный почетный
гражданин, ежели желаете
знать!
— Позволите? — спросил он тоном военного. — Ваш супруг пока еще вольный
гражданин. Днем посидит там, в правлении, а вечером… не
знает никаких комитетов и комиссий, и подписывания исходящих. Дайте срок! Мы и его впряжем.
—
Граждане! Успокойтесь! Все эти ваши штучки мы
знаем, и ламп тушить не дозволим. Вопрос исчерпан. Бутыркин, голосуй!
Первый был только строгий, безотговорочный исполнитель тайных приговоров, исправная хлопушка, которою колотил людей, как мух, не
зная, однако ж, за что их душил: одним словом, немой, готовый по первому взгляду своего повелителя накинуть петлю; другой — ловкий, умный лазутчик, советник, фактор и допросчик по всем делам, где дух человека и
гражданина выказывал себя в словах, или даже намеках, благородным противником властолюбивой личности временщика.
— Неправда, — гневно сказала она, — сколько
знаю Стабровского, я никогда не замечала, чтоб он был занят собой. Что ж до его красоты, то никто, конечно, кроме вас не найдет в ней ничего женоподобного. Скорее, к его энергической, одушевленной физиономии шли бы латы, каска с конским хвостом, чем одежда мирного
гражданина. Воображаю, как он хорош бы был на коне, с палашом в руке, впереди эскадрона латников, когда они несутся на неприятеля, когда от топота лошадей ходит земля и стонет воздух от звука оружий.
— Ободритесь,
граждане новгородские, пусть судит Бог виновных пролития крови! Зла отныне не будет никому, ни единого.
Узнал я, но поздно… злодейство. Кладу на душу мою излишество наказания, допущенное по моему неведению… Оставляю правителей справедливых… но памятуя, что человеку сродно погрешить, я повелел о делах ваших доносить мне прежде выполнения карательных приговоров…
Газета не могла же не
знать, что люди, писавшие скаски, всегда хвастали, и что трудолюбивые люди в народе обыкновенно понимали их, как бродяг, и их бродяжным скаскам не верили, чему и служит живым доказательством отношение нижегородских
граждан к «скаске», поданной в 1793 году мещанином Баранщиковым.
Раз, что генерал-губернатор толкует свои права так ограниченно, Баранщикову нечего копаться в законах, а лучше прямо искать сочувствия и снисхождения у
граждан Нижнего Новгорода, которые его
знали и помнили, и платили за него его недоимки.
Англичанин самоуверен на том основании, что он есть
гражданин благоустроеннейшего государства в мире и потому, как англичанин,
знает всегда, что ему делать нужно, и
знает что всё, чтό он делает как англичанин, несомненно хорошо.
Ласковое обхождение Тении с людьми делало эту женщину приятною для всех, кто ее
знал, и все аскалонские
граждане, которым было известно это супружество, считали их за людей, достойных уважения, и притом почитали Фалалея-морехода человеком необыкновенно счастливым через то, что он имел жену, исполненную всех телесных и душевных изяществ.