Неточные совпадения
Но я теперь должен, как в решительную и священную минуту, когда приходится спасать свое
отечество, когда всякий
гражданин несет все и жертвует всем, — я должен сделать клич хотя к тем, у которых еще есть в груди русское сердце и понятно сколько-нибудь слово «благородство».
Кто с пользою
отечеству трудится,
Тот с ним легко не разлучится;
А кто полезным быть способности лишён,
Чужая сторона тому всегда приятна:
Не бывши
гражданин, там мене презрен он,
И никому его там праздность не досадна.
— Да, так. Вы — патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете в банке, вы — будущий директор и даже возможный министр финансов будущей российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно, сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой
гражданин славного
отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я — человек, который выпал из общества, — понимаете? Выпал из общества.
Лишь такой углубленный взгляд делает меня свободным,
гражданином моего
отечества и
гражданином вселенной.
По моему мнению, и в торжественные годины, и в будни идея
отечества одинаково должна быть присуща сынам его, ибо только при ясном ее сознании человек приобретает право назвать себя
гражданином.
Как перед богом, так и перед вашим сиятельством объясняюсь, что ни я, ни товарищи мои не подали к тому ни малейшего повода, потому что мы шли, разговаривая тихим манером, как приличествует мирным
гражданам, любящим свое
отечество…
Когда я ехал в Крутогорск, то мне казалось, что и я должен на деле принесть хоть частичку той пользы, которую каждый
гражданин обязан положить на алтарь
отечества. Думалось мне, что в самой случайности, бросившей меня в этот край, скрывается своего рода предопределение… Юношеские мечты! тщетные мечты! сколько в них, однако ж, свежести и чистоты, сколько жажды добра и истины!
Но, с другой стороны, он — не просто Непомнящий, но прежде всего
гражданин страны и патриот своего
отечества.
— Я не о вас, каких-нибудь десяти праведниках, говорю, благородством которых, может быть, и спасается только кормило правления! Я не историк, а только
гражданин, и говорю, как бы стал говорить, если бы меня на плаху возвели, что позорно для моего
отечества мало что оставлять убийц и грабителей на свободе, но, унижая и оскверняя государственные кресты и чины, украшать ими сих негодяев за какую-то акибы приносимую ими пользу.
— Но вы поймите, — старался убедить его Иван Петрович, — дворянство это сделает за пожертвование им денег, на которые двадцать или даже тридцать мальчиков получат воспитание, будут лучшими
гражданами своего
отечества и образованными слугами государя. И что это за предрассудок — в деле столь полезном ставить вопрос о том, что по кресту ли дворянин или по рождению?
И как человек веры, и как
гражданин, любящий
отечество, и как философствующий мыслитель, отец Савелий в его семьдесят лет был свеж, ясен и тепел: в каждом слове его блестел здравый ум, в каждой ноте слышалась задушевная искренность.
Еще более странными, даже безумными казались требования государственные: чтобы
граждане подчинялись поставленной власти, платили подати, шли на войну для защиты
отечества и т. д.
— А для чего же и не так! Одни разбойники живут бедствиями мирных
граждан. Нет, Кирша: пора нам образумиться и перестать губить
отечество в угоду крамольных бояр и упитанных кровию нашей грабителей панов Сапеги и Лисовского, которых давно бы не стало с их разбойничьими шайками, если б русские не враждовали сами друг на друга.
— Итак, во имя божие — к Москве!.. Но чтоб не бесплодно положить нам головы и смертию нашей искупить
отечество, мы должны избрать достойного воеводу. Я был в Пурецкой волости у князя Димитрия Михайловича Пожарского; едва излечившийся от глубоких язв, сей неустрашимый военачальник готов снова обнажить меч и грянуть божиею грозой на супостата.
Граждане нижегородские! хотите ли иметь его главою? люб ли вам стольник и знаменитый воевода, князь Димитрий Михайлович Пожарский?
Как ни старался Юрий уверить самого себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет
отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал, что охотно бы отдал половину своей жизни, если б мог предстать пред
граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином, готовым умереть в рядах их за свободу и независимость России.
Этот спасительный пример и увещательные грамоты, которые благочестивый архимандрит Дионисий и незабвенный старец Авраамий рассылали повсюду, пробудили наконец усыпленный дух народа русского; затлились в сердцах искры пламенной любви к
отечеству, все готовы были восстать на супостата, но священные слова: «Умрем за веру православную и святую Русь!» — не раздавались еще на площадях городских; все сердца кипели мщением, но Пожарский, покрытый ранами, страдал на одре болезни, а бессмертный Минин еще не выступил из толпы обыкновенных
граждан.
— Я очень рад, боярин, что ты одних со мною мыслей и, верно, не откажешься свести меня с почетными здешними
гражданами. Может быть, мне удастся преклонить их к покорности и доказать, что если междуцарствие продолжится, то гибель
отечества нашего неизбежна. Без головы и могучее тело богатыря…
Шамбюр, у которого голова также немножко наизнанку, без памяти от этого оригинала и старался всячески завербовать его в свою адскую роту; но господин купец отвечал ему преважно: что он мирный
гражданин, что это не его дело, что у него в
отечестве жена и дети; принялся нам изъяснять, в чем состоят обязанности отца семейства, как он должен беречь себя, дорожить своею жизнию, и кончил тем, что пошел опять на батарею смотреть, как летают русские бомбы.
— Что можно сказать? Мне кажется, на ваш вопрос отвечать очень легко: вероятно, этот
гражданин более ненавидит врагов своего
отечества, чем любит свой собственный дом. Вот если б московские жители выбежали навстречу к нашим войскам, осыпали их рукоплесканиями, приняли с отверстыми объятиями, и вы спросили бы русских: какое имя можно дать подобным
гражданам?.. то, без сомнения, им отвечать было бы гораздо затруднительнее.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем
отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к
отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем
отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного
отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем
отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Наконец, он добрался до модели и решил: «
Гражданина такого-то, которого произведения нельзя не признать оконченно-выполненным, посадить на шесть месяцев в тюрьму за то, что он занимался бесполезным делом, когда
отечество было в опасности».
Герои, спасители
отечества, были везде первыми знаменитыми
гражданами, пользовались везде особенными правами (361).
Таким образом Монархиня производила в действо великие мысли Своего «Наказа»; таким образом Ее собственная мудрая рука постепенно образовала полную государственную систему Монархической России, согласную с истинным счастием человека; следственно, несогласную с печальным именем раба, которым прежде
гражданин назывался в
отечестве нашем и которое навсегда уничтожилось Екатериною [Указом 1786 г., Февраля 19.].
Там всегдашние, трогательные попечения небесной благодетельности не уступают самым нежнейшим родительским попечениям и, осыпая цветами колыбель младенцев, скрывают от сирот несчастие сиротства; там кроткая улыбка добродушной надзирательницы заменяет для юных сердец счастливую улыбку матери; там благоразумный надзиратель заступает место отца и, приучая их к трудолюбию, к порядку, готовит в них
отечеству полезных
граждан.
Иосиф Делинский, именитый
гражданин, бывший семь раз степен-ным посадником — и всякий раз с новыми услугами
отечеству, с новою честию для своего имени, — всходит на железные ступени, открывает седую, почтенную свою голову, смиренно кланяется народу и говорит ему, что князь московский прислал в Великий Новгород своего боярина, который желает всенародно объявить его требования…
Сочтите знаменитых
граждан: их осталось менее половины, все они легли вокруг хоругви
отечества».
Да будет!» — громогласно ответствовали
граждане, — и Марфа сказала: «О славное торжество любви к
отечеству!
(Прим. автора)] во гробе, в сынах моих нет духа воинского, я воспитала их усердными
гражданами: они могут умереть за
отечество, но единое небо вливает в сердца то пламенное геройство, которое повелевает роком в день битвы».
—
Граждане толпились вокруг дома Борецких: напрасно воины хотели удалить их, но вдруг раздался звон колокольный во всех пяти концах, и народ, всегда любопытный, забыл на время судьбу Марфы: он спешил навстречу к Иоанну, который с величием и торжеством въезжал в Новгород, под сению хоругви
отечества, среди легионов многочисленных, в венце Мономаха и с мечом в руке.
Ну, значит, были же и между нами доблестные
граждане; умели же и мы любить свое
отечество и жили честно — не все же глупцы, да воры, да взяточники!
Полвека и даже больше проходит в моей памяти, когда я сближаю те личности и фигуры, которые все уже кончили жизнь: иные — на каторге, другие — на чужбине. Судьба их была разная: одни умирали в Сибири колодниками (как, например, М.Л.Михайлов); а другие не были даже беглецами, изгнанниками (как Г.Н.Вырубов), но все-таки доживали вне
отечества, превратившись в «
граждан» чужой страны, хотя и по собственному выбору и желанию, без всякой кары со стороны русского правительства.
Бог да благословит тебя на пути твоем и да подаст тебе силы и возможность совершить благое во имя, драгоценное всякому
гражданину; да наградит тебя счастием возвратиться в свое
отечество истинным его сыном!
Можно надеяться, что из них выйдут добрые, верные сыны
отечества, образованные, полезные себе и обществу
граждане.
Лишенный имения, прав
гражданина,
отечества, с одною честию, которой не в силах отнять у меня соединенные приговоры всех владык земных, я вынужден был, после нескольких лет изгнанничества среди гостеприимных, свободных Альпов, искать себе гражданской жизни.
И что ж теперь? одна мысль о Мариорице — и Волынской уже не кабинет-министр, не ревностный
гражданин, жертвующий собой
отечеству; он просто пламенный, безумный любовник.
По мере того как рабочие начинают чувствовать себя
гражданами своего
отечества и своего государства и рабочее движение делается более зрелым, социализм становится национальным, реформаторским и эволюционным, реализм побеждает в нем утопизм.