Скучно; скучно как-то особенно, почти невыносимо;
грудь наливается жидким, теплым свинцом, он давит изнутри, распирает грудь, ребра; мне кажется, что я вздуваюсь, как пузырь, и мне тесно в маленькой комнатке, под гробообразным потолком.
Неточные совпадения
Лозинский вздохнул полной
грудью и стал жадными глазами искать полей с желтыми хлебами или лугов с зеленой травой. Он рассчитал, что, по-нашему, теперь травы уже поспели для косьбы, а хлеба должны
наливаться, и думал про себя...
Комната
налилась тяжёлой тишиной, воздух из неё весь исчез, пол опустился, Кожемякин, охнув, схватил себя за
грудь, за горло и полетел куда-то.
И приходилось сдерживать, — инда икры болели,
грудь ломило и глаза
наливались кровью.
Но скоро голова у него отяжелела, точно
налилась свинцом, и, подавленный ощущением тягостной полноты в
груди, он невольно закрыл глаза.
Но тут вся сцена становилась какою-то дрожащею. Бобров топал ногами, кричал: «Прочь, прочь, мошенник!» и с этим сам быстро прятался в угол дивана за стол, закрывал оба глаза своими пухленькими кулачками или синим бумажным платком и не плакал, а рыдал, рыдал звонко, визгливо и неудержимо, как нервическая женщина, так что вся его внутренность и полная мясистая
грудь его дрожала и лицо
наливалось кровью.
«Ошшо навались, робя!» — говорит он, всей
грудью напирая на свою губу; видно, как под рубахой напруживаются железные мускулы, лицо у Гришки
наливается кровью, даже синеет от напряжения, но он счастлив и ворочает свое бревно, как шестигодовалый медведь.
В
груди что-то растет и душит, как будто сердце пухнет,
наливаясь нестерпимой жалостью к человеку, который не знает, куда себя девать, не находит себе дела на земле — может быть, от избытка сил, а не только от лени и «рекрутского», рабьего озорства?
Тело у него
налилось ноющей болью и устало от неё, голова кружилась, а в глазах вызывающе волновались голые
груди девушки.
Какое-то томительно сладкое чувство грусти сдавило ей
грудь, и слезы чистой широкой любви, жаждущей удовлетворения, хорошие, утешительные слезы
налились в глаза ее.
И, приветливо улыбаясь и стыдливо запахивая одеждою
грудь, поросшую курчавыми рыжими волосами, Иуда вступил в круг играющих. И так как всем было очень весело, то встретили его с радостью и громкими шутками, и даже Иоанн снисходительно улыбнулся, когда Иуда, кряхтя и притворно охая, взялся за огромный камень. Но вот он легко поднял его и бросил, и слепой, широко открытый глаз его, покачнувшись, неподвижно уставился на Петра, а другой, лукавый и веселый,
налился тихим смехом.