Неточные совпадения
Анна непохожа была на светскую даму или на мать восьмилетнего сына, но скорее походила бы на двадцатилетнюю
девушку по гибкости движений, свежести и установившемуся на ее
лице оживлению, выбивавшему то в улыбку, то во взгляд, если бы не серьезное, иногда
грустное выражение ее глаз, которое поражало и притягивало к себе Кити.
Унылая,
грустная дружба к увядающей Саше имела печальный, траурный отблеск. Она вместе с словами диакона и с отсутствием всякого развлечения удаляла молодую
девушку от мира, от людей. Третье
лицо, живое, веселое, молодое и с тем вместе сочувствовавшее всему мечтательному и романтическому, было очень на месте; оно стягивало на землю, на действительную, истинную почву.
Дюрок хлопнул по колену рукой и встал. Все подошли к
девушке — веселой или
грустной? — трудно было понять, так тосковало, мгновенно освещаясь улыбкой или становясь внезапно рассеянным, ее подвижное
лицо. Прощаясь, я сказал: «Молли, если я вам понадоблюсь, рассчитывайте на меня!..» — и, не дожидаясь ответа, быстро выскочил первый, почти не помня, как холодная рука Ганувера стиснула мою крепким пожатием.
Как-то невольно напоминает она мне ту
девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите иногда с сожалением, иногда с какою-то сострадательною любовью, иногда же просто не замечаете ее, но которая вдруг, на один миг, как-то нечаянно сделается неизъяснимо, чудно прекрасною, а вы, пораженный, упоенный, невольно спрашиваете себя: какая сила заставила блистать таким огнем эти
грустные, задумчивые глаза? что вызвало кровь на эти бледные, похудевшие щеки? что облило страстью эти нежные черты
лица? отчего так вздымается эта грудь? что так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на
лицо бедной
девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживиться таким сверкающим, искрометным смехом?
Вероятно, от скуки он однажды обратил внимание на дядину горничную Харитину, высокую, сильную
девушку, тихую и серьезную, с большими синими, постоянно немного
грустными глазами. Как-то вечером, встретившись с Харитиной в сенях, Авилов обнял ее.
Девушка молча отбросила его руки от своей груди и так же молча ушла. Офицер смутился и, озираясь, на цыпочках, с красным
лицом и бьющимся сердцем прошел в свою комнату.
Стояла эта
девушка, облитая веселым солнцем, которое удивительно золотило ее светло-русые волосы, — стояла тихо, благоговейно, и на
лице у нее чуть заметно мелькал оттенок мысли и чувства горького,
грустного: она хорошо знала, по ком правится эта панихида…
Лицо ее спутницы-старушки тоже было честное и доброе.
— A я замечталась опять, Нюша, прости, милая! — Сине-бархатные глаза Милицы теплятся лаской в надвигающихся сумерках июльского вечера; такая же ласковая улыбка, обнажающая крупные, белые, как мыльная пена, зубы
девушки, играет сейчас на смуглом, красивом
лице, озаренном ею, словно лучом солнца. Так мила и привлекательна сейчас эта серьезная, всегда немного
грустная Милица, что Нюша, надувшаяся было на подругу, отнюдь не может больше сердиться на нее и с легким криком бросается на грудь Милицы.
В столовой она застала Иннокентия Антиповича. Он ласково поздоровался с молодой
девушкой. Ей бросилось в глаза
грустное выражение его
лица.
Девушке на самом деле было, видимо, не по себе, если не физически, то нравственно. Ее, казалось, угнетало какое-то горе. Это угадывалось по осунувшемуся
лицу, в
грустном взгляде глаз и глубокой складке, вдруг появившейся на ее точно выточенном из слоновой кости лбу. Видимо, в ее красивой головке работала какая-то неотвязная мысль.
На губах Ксении Яковлевны мелькнула улыбка. И это привело в окончательное недоумение Антиповну. Она ожидала, что от креста с молитвой, которую она шептала,
девушка упадет в корчах и потому, жалея ее, не решалась до сих пор прибегать к этому средству, даже оставила свой обычай крестить ее на ночь и вдруг после креста явилась первая за последнее время улыбка на
грустном лице питомицы.
— Ты, милая
девушка, пришедшая из того мира, что называет себя свободным, — что за
грустные тени лежат на твоем милом, прекрасном
лице? А ты, мой смелый юноша, почему так бледен ты? Почему не упоение победою, а страх поражения вижу я в твоих опущенных глазах? И ты, честная мать, скажи мне: какой ветер сделал твои глаза красными? Какой дождь, неистово бушующий, сделал влажным твое старческое
лицо? Какой снег так выбелил твои волосы, — ведь они были темными когда-то!