Неточные совпадения
Хоры были полны нарядных
дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что говорилось внизу. Около
дам сидели и стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии в очках и офицеры. Везде говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения; в одной группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна
дама говорила адвокату...
Тогда Циммер взмахнул смычком — и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим
хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и
дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка — все двигалось, кружилось и опадало.
Некоторые из
дам, особенно из приезжих, явились на
хорах залы чрезвычайно разряженные, но большинство
дам даже и о нарядах забыло.
Дворянство ему
давало бал, я был на
хорах собранья и мог досыта насмотреться на него.
Один студент, окончивший курс,
давал своим приятелям праздник 24 июня 1834 года. Из нас не только не было ни одного на пиру, но никто не был приглашен. Молодые люди перепились, дурачились, танцевали мазурку и, между прочим, спели
хором известную песню Соколовского...
— Дай-то, Господи! пошли вам Царица Небесная! —
хором благодарили Федотовы домочадцы.
Все, как один, снялись с места и устремились вперед, перебегая друг у друга дорогу. Вокруг стола образовалась давка. В каких-нибудь полчаса вопрос был решен. На
хорах не ждали такой быстрой развязки, и с некоторыми
дамами сделалось дурно.
Жених был так мал ростом, до того глядел мальчишкой, что никак нельзя было
дать ему больше пятнадцати лет. На нем был новенький с иголочки азям серого крестьянского сукна, на ногах — новые лапти. Атмосфера господских
хором до того отуманила его, что он, как окаменелый, стоял разинув рот у входной двери. Даже Акулина, как ни свыклась с сюрпризами, которые всегда были наготове у матушки, ахнула, взглянув на него.
Началось с охотничьих собеседований, устройства выставок, семейных вечеров, охотничьих обедов и ужинов по субботам с
дамами и
хорами певиц, цыганским и русским.
Особенно же славились ужины, на которые съезжалась кутящая Москва после спектаклей. Залы наполняли фраки, смокинги, мундиры и
дамы в открытых платьях, сверкавших бриллиантами. Оркестр гремел на
хорах, шампанское рекой… Кабинеты переполнены. Номера свиданий торговали вовсю! От пяти до двадцати пяти рублей за несколько часов. Кого-кого там не перебывало! И все держалось в секрете; полиция не мешалась в это дело — еще на начальство там наткнешься!
В большой зале бывшего Шереметевского дворца на Воздвиженке, где клуб
давал маскарады, большие обеды, семейные и субботние ужины с
хорами певиц, была устроена сцена. На ней играли любители, составившие потом труппу Московского Художественного театра.
На другом конце залы, под
хорами, в бархатных красных золоченых креслах сидели почетные гости, а посредине их сама директриса, величественная седовласая
дама в шелковом серо-жемчужном платье.
Случайная мысль на тот раз
дала нашему великому учителю литературного языка провести художественную, мастерскую параллель вроде той, о которой далеко раньше шутливо намекал он в «
Хоре и Калиныче» и которую критически разработал впоследствии в «Гамлете» и «Дон-Кихоте».
Затем он с Сверстовым, бывшим вместе с Сусанной Николаевной и gnadige Frau на
хорах, уехал домой из собрания;
дамы тоже последовали за ними.
Конечно, это осталось только попыткой и ограничивалось тем, что наверху залы были устроены весьма удобные
хоры, поддерживаемые довольно красивыми колоннами; все стены были сделаны под мрамор; но для губернии, казалось бы, достаточно этого, однако нашлись злые языки, которые стали многое во вновь отстроенном доме осуждать, осмеивать, и первые в этом случае восстали
дамы, особенно те, у которых были взрослые дочери, они в ужас пришли от ажурной лестницы, которая вела в залу.
Все квартальные
дамы Литейной и Нарвской частей тут присутствовали, кавалерами же были, по преимуществу, «червонные валеты», которых набралось до двадцати пяти штук, потому что и пристав Нарвской части уступил на этот вечер свой «
хор».
12-го августа. Дьякон Ахилла все давно что-то мурлычит. Недавно узнал, что это он вступил в польский
хор и поет у Кальярского, басом, польские песни.
Дал ему честное слово, что донесу о сем владыке; но простил, потому что вижу, что это учинено им по его всегдашнему легкомыслию.
Дама эта скучала уединением и не отказала сделать честь балу почтмейстерши. Ехидная почтмейстерша торжествовала: она более не сомневалась, что поразит уездную знать своею неожиданною инициативой в пользу старика Туберозова — инициативой, к которой все другие, спохватясь, поневоле примкнут только в качестве
хора, в роли людей значения второстепенного.
Наконец, кто поручится, что сегодня, что через два же часа, весь торжественный
хор мордасовских
дам не будет в ее салоне, да еще под таким предлогом, что невозможно будет и отказать?
И, уже совсем засыпая, Саша увидел призрачно и смутно: как он, Саша, отрекается от отца. Много народу в церкви, нарочно собрались, и священник в черных великопостных одеждах, и Саша стоит на коленях и говорит: «…Не лобзания Ти
дам, яко Iуда, но яко разбойник исповедую Тя…»
Хор запел: «Аминь!»
Мужик говорит: «За битого двух небитых
дают», «не бить — добра не видать», — и колотит кулачьями; а в дворянских
хоромах говорят...
Так как многочисленная прислуга в лакейских только за каких-нибудь 40, 50 лет ушла от лаптей, а слова: «Малый,
дай огня да льду, позови старосту», раздавались поминутно, то понятно, что, из опасения наноса в
хоромы налипнувшей грязи, в большинстве передних была наложена солома для обтирания ног.
Гроб опустили, священник взял заступ и первый бросил горсть земли, густой протяжный
хор дьячка и двух пономарей пропел вечную память под чистым, безоблачным небом, работники принялись за заступы, и земля уже покрыла и сровняла яму, — в это время он пробрался вперед; все расступились,
дали ему место, желая знать его намерение.
Поднялась суматоха.
Дамы с пылкой стремительностью целовали хозяйку, мужчины жирными губами лобызали у нее руку и тискали руку доктора. Большая часть гостей вышла в гостиную к картам, но несколько человек осталось в столовой допивать коньяк и пиво. Через несколько минут они запели фальшиво и в унисон «Не осенний мелкий дождичек», и каждый обеими руками управлял
хором. Этим промежутком мы с лесничим воспользовались и ушли, как нас ни задерживал добрейший Петр Власович.
Горит огнями весь иконостас
Хрустальное блестит паникадило,
И дьякона за
хором слышен бас…
Она стоит и веки опустила,
Но так бледна, что поражает глаз;
Испугана ль она, иль загрустила?
Мы стали цепью все, чтобы народ
На наших
дам не налезал вперед.
Изложив таким образом свое объяснение, острослов тем более охотно перешел в область скабрезно-пикантного, что
дамы начали уж находить его чересчур скучным, — и через минуту на
хорах раздавалось уже веселое хихиканье.
То и дело идут поклоны, рукожатия, причем
дамы на
хорах очень удобно могут наблюдать, сквозь свои лорнеты, прически и спины мужей и знакомых.
Хоры, противоположные той стороне, где поместились музыканты, начали понемногу наполняться
дамами, между которыми были исключительно сливки да сметана славнобубенского mond’a [Светского общества (фр.).].
— Девицы,
давайте петь
хором, — предложила Оня Лихарева.
Все, что шло из жизни, «все казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому
хору, и мешало вглядываться в те таинственные, бесконечные
дали, которые на мгновение открылись перед ними».
— А барин с печатью на шляпе
дал мне грош; на, говорит, бежи в
хоромы и скажи, чтоб он сейчас вышел.
К Тэну я взял рекомендательною записку от Фр. Сарсе, его товарища по выпуску из Высшей нормальной школы. Но в это время я уже ходил на его курс истории искусств. Читал он в большом"эмицикле"(полукруглом зале) Ecole des beaux-arts. И туда надо было выправлять билет, что, однако, делалось без всякого затруднения. Аудитория состояла из учеников школы (то, что у нас академия) с прибавкою вот таких сторонних слушателей, как я.
Дамы допускались только на
хоры, и внизу их не было заметно.
У входа во вторую продольную залу — направо — стол с продажей афиш. Билетов не продают. В этой зале, откуда ход на
хоры, стояли группы мужчин,
дамы только проходили или останавливались перед зеркалом. Но в следующей комнате, гостиной с арками, ведущей в большую залу, уже разместились
дамы по левой стене, на диванах и креслах, в светлых туалетах, в цветах и полуоткрытых лифах.
Они перешли в последнюю залу, перед площадкой. Здесь по стульям сидели группы
дам, простывали от жары
хор и большой залы. Разъезд шел туго. Только половина публики отплыла книзу, другая половина ждала или"делала салон". Всем хотелось говорить. Мужчины перебегали от одной группы к другой.
Вот они в той комнате, откуда все боковые двери ведут на
хоры и в круглую гостиную. Сразу нахлынула публика. С
хор спускались
дамы и девицы в простеньких туалетах, в черных шерстяных платьях, старушки, пожилые барыни в наколках, гимназисты, девочки-подростки, дети.
Это он говорил себе каждый раз, как обедал у Нетовых. Их столовая и весь их дом и
дали ему готовый материал для мечтаний о его будущих «русских»
хоромах. До славянщины ему мало дела, хоть он и побывал в Сербии и Болгарии волонтером, квасу и тулупа тоже не любил, но палаты его будут в «стиле», вроде дома и столовой Нетовых. В Москве так нужно.
— У-у, дармоеды проклятые! Настроили
хором… Погодите,
дайте срок!..
Мать его осталась еще на
хорах, где собралось давно небывалое количество
дам. Все удивлялись тому, что не было Гаяриной. В городе знали про ее"красные"идеи, не прощали ей домоседства, малого желания принимать у себя, считали странной и надутой, жалели, что у такого блестящего мужчины, как Александр Ильич, такая поблекшая и неэффектная жена.
Она прошла темными большими комнатами на свет от лампы в ее будуаре, и засвежевший воздух старых предводительских
хором дал ей физическое ощущение дрожи.
— Выводи ноты, выводи! Старайся! Грахв красненькую на
хор даст!
— Хорош, нечего сказать, женишок! — даже вслух, вдосталь нахохотавшись, произнес Ермак. —
Дадут мне такой поворот от ворот, что и не опомнюсь. Молодец, на шее петля болтается, а он лезет в честные
хоромы и свою залитую кровью руку протягивает к чистой голубке, коршун проклятый!
Он стоял и ждал. Прошло несколько томительных часов, и он со всех сторон успел обдумать свое положение. Раздался легкий стук двери… Она вышла… Это точно была она, он в том убедился и
дал ей проскользнуть в
хоромы. В его голове созрел план, и он, почти успокоенный, осторожно перелез назад через забор.
Это не Антон. Тот в немецкой епанечке, светлые волосы его падают кудрями по плечам, а этот молодец острижен в кружок, в русской одежде, в шеломе и латах. Щеки его горят, он весь в пыли с головы до ног. Между тем паробок принимает коня его, служит ему, как своему господину, и
дает знать, что он может идти в
хоромы.
Выполнивши этот обряд, спрашивали также о здоровье госпожи Педрилло, и на каждый вопрос
давала она исправно козий ответ, которому вторил тот же гармонический
хор.
Торжественностью богослужения отличалась только одна придворная церковь. Императрица Елизавета Петровна очень любила церковное пение и сама певала со своим
хором. К страстной и пасхальной неделе она выписывала из Москвы громогласнейших диаконов, и почтмейстер, барон Черкасов, чтобы как можно лучше исполнить державную волю, не
давал никому лошадей по московскому тракту, пока не проедут диакона. Православие Елизаветы Петровны было искренно, и наружные проявления религиозности были в обычае и ее придворных.
— До царского решения уж ты ни в светлицу, ни в
хоромы ни ногой. А в поход собирайся, когда захочешь. Понадоблюсь я тебе, то знать
дашь, к тебе зайду, в твоей избе потолкуем… Согласен?
Гусары-товарищи не только по полку, но и по бригаде,
дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 рублей подписки, — играли две музыки, пели два
хора песенников...
Это перо
дает ему способность слышать с земли ангельские
хоры, и он знает, когда нужно начинать вторить их кликам.
12-го августа. Дьякон Ахилла все давно что-то мурлычит. Недавно узнал, что это он вступил в польский
хор и поет у Кальярского басом польские песни.
Дал ему честное слово, что донесу о сем владыке; но простил потому, что вижу, что это просто учинено им по его легкомыслию.
Наконец государь остановился подле своей последней
дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда-то посторониться, хотя они стояли у стены, и с
хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно-мерные звуки вальса.