Неточные совпадения
Расслабленный Ришар плачет и только и делает, что повторяет ежеминутно: «Это лучший из дней моих, я иду к
Господу!» — «Да, — кричат пасторы, судьи и благотворительные дамы, — это счастливейший день твой, ибо ты идешь к
Господу!» Все это
двигается к эшафоту вслед за позорною колесницей,
в которой везут Ришара,
в экипажах, пешком.
Один Дикий-Барин не изменился
в лице и по-прежнему не
двигался с места; но взгляд его, устремленный на рядчика, несколько смягчился, хотя выражение губ оставалось презрительным.
Улита стояла ни жива ни мертва. Она чуяла, что ее ждет что-то зловещее. За две недели, прошедшие со времени смерти старого
барина, она из дебелой и цветущей барской барыни превратилась
в обрюзглую бабу. Лицо осунулось, щеки впали, глаза потухли, руки и ноги тряслись. По-видимому, она не поняла приказания насчет самовара и не
двигалась…
Пактрегеры не спотыкаются, не задевают друг друга, но степенно
двигаются, гордые сознанием, что именно они,а не динстманы призваны заменять ломовых лошадей; динстманы не перебивают друг у друга работу, не кричат взапуски: я сбегаю! я, ваше сиятельство! меня вчера за Анюткой посылали,
господин купец! но солидно стоят
в ожидании, кого из них потребитель облюбует, кому скажет: лоб!
Янсон,
двигаясь все так же медленно и вяло, надел на себя все, что у него было, и повязал грязно-красный шарф. Глядя, как он одевается,
господин в погонах, куривший папироску, сказал кому-то...
Иду, да и только!» Разрешив таким образом свое положение,
господин Голядкин быстро подался вперед, словно пружину какую кто тронул
в нем; с двух шагов очутился
в буфетной, сбросил шинель, снял свою шляпу, поспешно сунул это все
в угол, оправился и огладился; потом… потом
двинулся в чайную, из чайной юркнул еще
в другую комнату, скользнул почти незаметно между вошедшими
в азарт игроками; потом… потом… тут
господин Голядкин позабыл все, что вокруг него делается, и, прямо как снег на голову, явился
в танцевальную залу.
Господин Голядкин был бледен, крайне расстроен; казалось, он тоже был
в каком-то изнеможении, он едва
двигался.
Лодка ровно шла против течения, тихо
двигались берега, вокруг было упоительно хорошо: светло, тихо, душисто. Полканов смотрел
в лицо Вареньки, обращённое к широкогрудому гребцу, а он, мерно разбивая вёслами гладь реки, говорил о своих литературных вкусах, довольный тем, что его охотно слушает учёный
барин.
В глазах Маши, следивших за ним из-под опущенных ресниц, светились любовь и гордость.
Пока мое «я» находилось
в моей ярко освещенной голове, где все
движется и живет
в закономерном порядке, я понимал и знал себя, размышлял о своем характере и планах, и был, как думал,
господином.
— Вались, слышь, на господску…
Барин приказал… Дворяна, видно, прибавил он
в раздумье и вдруг отчаянно заколотил трещоткой, как бы желая показать освещенному дому, что он охраняет его беспечное веселье по соседству с насторожившейся холодной пустыней. Стук его трещотки наполнил улицу и полетел вдаль,
в спутанную мглу реки и гор. Когда же трещотка смолкла, то на улицу опять порхнули звуки оркестра, и тени на занавесках опять
двигались, подпрыгивали, встречались, отвешивали поклоны и расходились…
Я объяснил ему мою просьбу; вероятно, толстый
господин не очень бы
двинулся для меня, но он знал, что князь хотел заманить меня
в свою труппу, и, предоставляя себе делать мне отказы и неприятности впоследствии, счел за нужное теперь уступить моей просьбе и сам отправился к князю для переговоров по такому важному делу.
Это
двигались огничане Аленина Верха: они, наконец, добыли огня, сожгли на нем чучелу Мары; набрали
в чугунки и корчажки зажженных лучин и тронулись было опахивать землю, но не успели завести борозды, как под ноги баб попалось мертвое и уже окоченевшее тело Михаила Андреевича. Эта находка поразила крестьян неописанным ужасом; опахиванье было забыто и перепуганные мужики с полунагими бабами
в недоумении и страхе потащили на господский двор убитого
барина.
На вокзале он сидел
в буфете I класса, ел пирожки и пил пиво, и ему прислуживал человек во фраке; а потом, когда все
двинулись к вагонам, вмешался
в толпу и как-то нечаянно, подчиняясь общему возбуждению, вытащил кошелек у соседа, пожилого
господина.
К нему, бывало, охотой
двинутся. Табор-от
в поле останется, а князь Алексей Юрьич с большими
господами, с шляхетством, с знакомцами, к Петру Алексеичу
в Махалиху, а всего поедет человек двадцать, не больше. Петр Алексеич примет гостей благодушно, выйдет из дома на костылях и сядет с князем рядышком на крылечке. Другие одаль — и ни гугу.