Неточные совпадения
— Вы смотрите в театре босяков и думаете найти
золото в грязи, а там — нет
золота, там — колчедан,
из него
делают серную кислоту, чтоб ревнивые женщины брызгали ею в глаза своих спорниц…
Эти люди настолько скромны, что некоторых
из них принуждены выдвигать, вытаскивать вперед, что и
делали могучий, усатый полицейский чиновник в
золотых очках и какой-то прыткий, тонконогий человек в соломенной шляпе с трехцветной лентой на ней. Они, медленно идя вдоль стены людей, ласково покрикивали, то один, то другой...
Затем с адским и с преступнейшим расчетом устроил так, чтобы подумали на слуг: не побрезгал взять ее кошелек, отворил ключами, которые вынул из-под подушки, ее комод и захватил
из него некоторые вещи, именно так, как бы
сделал невежа слуга, то есть ценные бумаги оставил, а взял одни деньги, взял несколько
золотых вещей покрупнее, а драгоценнейшими в десять раз, но малыми вещами пренебрег.
Много легенд ходило о Сухаревой башне: и «колдун Брюс»
делал там
золото из свинца, и черная книга, написанная дьяволом, хранилась в ее тайниках. Сотни разных легенд — одна нелепее другой.
— Разумеется, — подтвердил его собеседник, а потом, как бы сам с собой, принялся рассуждать печальным тоном: — Как бы, кажется, царь небесный помог низвергнуть этого человека, так бы не пожалел новую ризу,
из золота кованную,
сделать на нашу владычицу божью матерь, хранительницу града сего.
— Это черт их дери!.. Революционное или примирительное стремление они имели! — воскликнул Ченцов. — Но главное, как рассказывал нам полковой командир, они, канальи,
золото умели
делать:
из неблагородных металлов превращать в благородные… Вы знавали, дядя, таких?
— Так! я должна это
сделать, — сказала она наконец решительным и твердым голосом, — рано или поздно — все равно! — С безумной живостью несчастливца, который спешит одним разом прекратить все свои страдания, она не сняла, а сорвала с шеи черную ленту, к которой привешен был небольшой
золотой медальон. Хотела раскрыть его, но руки ее дрожали. Вдруг с судорожным движением она прижала его к груди своей, и слезы ручьем потекли
из ее глаз.
— Заметь, Федька, что, кто
из грязи вышел, тот лезет в
золото! — как этот Вадимка загордился — эдакой урод — мне никогда никакого уважения не
делает — когда сам приказчик меня всегда отличает — да и к барину как умеет он подольститься: словно щенок! — Экой век стал нехристиянской.
Новый устав о золотопромышленности
делает шаг вперед от порядков доброго старого времени, когда
золотое дело являлось привилегией казны и было огорожено зеленой улицей
из шпицрутенов, но другой рукой он создает более сильные привилегии, которые не нуждаются даже в шпицрутенах.
В дверях конторы я носом к носу столкнулся с доктором; он был в суконной поддевке и в смятой пуховой шляпе. Длинное лицо с массивным носом и седыми бакенбардами
делало доктора заметным издали; из-под
золотых очков юрким, бегающим взглядом смотрели карие добрые глаза. Из-за испорченных гнилых зубов, как сухой горох, торопливо и беспорядочно сыпались самые шумные фразы.
Владелец этот, очевидно, имел намерение
сделать из своего имения «
золотое дно».
Носильный одр
сделал себе Соломон
из лучшего кедрового дерева, с серебряными столпами, с
золотыми локотниками в виде лежащих львов, с шатром
из пурпуровой тирской ткани. Внутри же весь шатер был украшен
золотым шитьем и драгоценными камнями — любовными дарами жен и дев иерусалимских. И когда стройные черные рабы проносили Соломона в дни великих празднеств среди народа, поистине был прекрасен царь, как лилия Саронской долины!
На балконе показался Завалишин в фантастическом русском костюме: в чесучовой поддевке поверх шелковой голубой косоворотки и в высоких лакированных сапогах. Этот костюм, который он всегда носил дома,
делал его похожим на одного
из провинциальных садовых антрепренеров, охотно щеголяющих перед купечеством широкой натурой и одеждой в русском стиле. Сходство дополняла толстая
золотая цепь через весь живот, бряцавшая десятками брелоков-жетонов.
— Кто
из вас может
сделать меня наподобие брата моего графа Каменского, тому я два
золотых даю, а на того, кто обрежет, вот два пистолета на стол кладу. Хорошо
сделаешь — бери
золото и уходи, а если обрежешь один прыщик или на волосок бакенбарды не так проведешь, — то сейчас убью.
— Это так, отче, это ты верно говоришь, — сказал Патап Максимыч. — Ну, так как же
из того песку
золото делать?
— Вот и думаю я съездить в город, — сказал Патап Максимыч, — там дружок у меня есть, по эвтой самой науке доточный. На царских
золотых промыслах служил… Дам ему песочку, чтоб испробовал, можно ль
из него
золото делать.
— Ах ты, любезненькой мой!.. Что же нам делать-то? — отвечал игумен. — Дело наше заглазное. Кто знает, много ль у них
золота из пуда выходит?.. Как поверить?.. Что дадут, и за то спаси их Христос, Царь Небесный… А вот как бы нам с тобой да настоящие промысла завести, да дело-то бы
делать не тайком, а с ведома начальства, куда бы много пользы получили… Может статься, не одну бы сотню пудов чистого
золота каждый год получали…
Только
золота из него не добудешь, а коли хочешь купоросное масло
делать, — иная статья — можно выгоду получить…
Господь их ведает, какою хитростью
делают они
из нашего песку
золото, а на нашу долю сколько его причитается, деньгами высылают…
— Почему ж ты знаешь, отче, что
из того песку можно
золото делать? — спросил Патап Максимыч.
— У меня в городу дружок есть, барин, по всякой науке человек дошлый, — сказал он. — Сем-ка я съезжу к нему с этим песком да покучусь ему испробовать, можно ль
из него
золото сделать… Если выйдет
из него заправское
золото — ничего не пожалею, что есть добра, все в оборот пущу… А до той поры, гневись, не гневись, Яким Прохорыч, к вашему делу не приступлю, потому что оно покаместь для меня потемки… Да!
Метод этот так обаятельно действовал на ум потому, что являлся не в виде школьных правил отвлеченной логики, а с необходимостью вытекал
из самой сути дела: каждый факт, каждое объяснение факта как будто сами собою твердили
золотые слова Бэкона: «non fingendum aut excogitandum, sed inveniendum, quid natura faciat aut ferat, — не выдумывать, не измышлять, а искать, что
делает и несет с собою природа».
Кроме того, тете неприятно было, что князь все болтался и ничего не
делал, и вдобавок — как она убедилась — ничего и не умел
делать, кроме клеенья коробочек
из картона и цветной бумаги с
золотыми бордюрами.
Пока Шишкин читал, а Свитка
делал пояснения, он подобрался к раскрытой котомке,
из которой чуть-чуть высовывался край другой подобной же грамоты. Подобравшись и смекнув, что дело тут, кажись, не совсем-то чисто, он под шумок запустил в нее руку и достал целую пачку «
золотых грамот».
Княжеское наследство сразу
сделало тот монастырь одним
из богатейших в России, братии было в нем число многое, строения все каменные, церкви украшены иконами в драгоценных окладах,
золотой и серебряной утварью, златоткаными ризами и всяким иным церковным имуществом.
«Здравствуй, Илька. Спасибо. Жду тебя с твоим миллионом. Не
делай глупости. Будь умна и здорова. Поклон твоему старому, сто раз битому толстяку, которому выдай
из твоего большого миллиона две-три
золотые монетки на пропивку.
Между тем сегодня ночью три человека, — два
из них — вот они, третий скрылся, записавшись вчера вечером в Красную Армию, ночью
сделали налет на поселок, взыскали в свою пользу контрибуцию с гражданина Агапова, награбили у него
золотых вещей, белья, даже женских рубашек.
Присели они на диван у перил лестницы. Справа, и слева, и против них глядели
из золотых и черных рам портреты, ландшафты, жанры с русскими лицами, типами, видами, колоритом, освещением. Весь этот труд и талант говорили Тасе, что можно
сделать, если идти по своей настоящей дороге. Рубцов точно угадал ее мысль.
— Скажи лучше, нашел
золотой рудник ума. Да, да, таки помогать! Прежде бился я изо всей мочи, растратил все сильнейшие доводы моего красноречия, чтобы отвесть Артемия Петровича от пагубной страсти и навесть на путь рассудка; теперь буду способствовать ей и силами, точно так, как
делал Бирон. Ненадежны, думаю, цепи, которыми прикован наш патрон к молдаванке, — они чувственные; но
из любви Мариорицы к нему чего нельзя выковать! О! я
из этой любви построю лестницу хоть на небо, не только до государыни.
— Смерть! — продолжал Петр Иннокентьевич. — Это избавление! Жизнь? Что заключается в ней? Как глупы люди, что так дорого ее ценят. Все бегут за этим блестящим призраком. Глупцы!
Из золота они
сделали себе Бога и поклоняются ему. Одного съедает самолюбие, другого — зависть. Всюду подлость, лесть и грязь! Все дурное торжествует над хорошим, порок и разврат одерживают победу над честью и добродетелью.
— Да, вам нужно дать
золотую медаль.
Делайте из каждого вашего вечера такое полезное употребление, и вот вам решение загадки. Вы не будете прозябать, вы будете жить и наслаждаться. Еще одно слово: простите меня великодушно! Я поступил с вами по-сочинительски, перехитрил. Лучше сказать: я не знал еще…
Современное состояние края подтверждает эти сомнения старожилов и знатоков Сибири, так как прозвище «
золотого дна» и представление о неисчислимых богатствах края остались со времен Ермака Тимофеевича и, переходя
из уст в уста, от поколения к поколению, удержались в представлении современников лишь по давности — никто
из говоривших о Сибири громкие хвалебные речи не потрудился проверить, что
сделали с этим «
золотым дном», с этими «богатствами» жизнь и хищнические инстинкты людей, а, между тем, эти два, всегда идущие рука об руку фактора, за время от момента присоединения этого, почти безлюдного, края России до наших дней
сделали очень многое.
Впрочем и без предыдущих пояснительных строк самая фамилия владельца «заимки»
делала ясным для читателя, что место действия этого правдивого повествования — та далекая страна
золота и «классического Макара», где выброшенные за борт государственного корабля, именуемого центральной Россией, нашли себе приют разные нарушители закона, лихие люди, бродяги, нашли и осели, обзавелись семьей, наплодили детей, от которых пошло дальнейшее потомство, и образовали, таким образом, целые роды, носящие фамилии Толстых, Гладких, Беспрозванных, Неизвестных и тому подобных, родословное дерево которых, несомненно, то самое,
из которых сделана «русская» скамья подсудимых.
— И мы, — сказал он, — мы настоящие дети: сердимся на чудака, благороднейшего
из людей, за слабость, которой сами причастны. Не все ли мы имеем своего конька? Не все ли поклоняемся своему идолу: я — чести, ты — любви, Фюренгоф —
золоту, Адам — своей флоре? О чем ни думает, что ни
делает, флора в голове его, в его сердце. И что ж? Когда мы впадаем в безумие оттого, что не можем удовлетворять своей страсти, неужели не извиним в другом припадка безумия от любви, более бескорыстной, более невинной и чистой?
Как только увидели они Миру, низко поклонились и
сделали знак рукою страже. По этому знаку вышли
из толпы придворных два кудрявых мальчика-пажа. Они держали в руках бархатную подушку. На подушке лежал
золотой меч.
Не то что какой-нибудь шематон, изроет целую навозную кучу, чтоб достать червончик, да еще подумает, нельзя ли
из навозу
сделать золота.
Прозоровские только недели две как вернулись в Москву
из деревни. Иван Андреевич в том же своем стареньком халате, в котором принимал князя Баратова, когда тот приехал
делать предложение его дочери, мелкими шажками ходил по кабинету и не переставал на ходу вертеть двумя пальцами правой руки
золотой перетень, надетый на указательный палец левой. Это упражнение с перстнем служило признаком необычайного волнения Ивана Андреевича.
Чтό бы
делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она первое время не раздевалась три ночи для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы но пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли
из золотой коробочки?
Да с такими загогулинами да перекатцами, что капельмейстеру хочь лицо закрыть. Он, минога, гладко
сделал, будто наждачной бумагой отшлифовал, а тут стежок за стежком
золотом завивается, сам
из себя звонкие ростки дает… Кому ж играть? Все на местах. Экое ведь дело!
Общие же историки и историки культуры подобны людям, которые, признав неудобство ассигнаций, решили бы, вместо бумажки
сделать звонкую монету
из металла, не имеющего плотности
золота.
Он с необыкновенным, тонким искусством
делал из серебра и
золота роскошную утварь и художественные вещи для женских уборов.
Наряды Нефоры были прелестны, но чтобы
сделать их еще более замечательными, она захотела иметь самый лучший, выкованный
из золота убор, какой носили щеголихи в Александрии, но только непременно, чтобы он был лучше, чем все подобные уборы, какие до сих пор были сделаны.
Но точно так же, как сомнение в действительной стоимости бумажек возникает или
из того, что, так как их
делать легко, то начнут их
делать много, или
из того, что захотят взять за них
золото, — точно так же возникает сомнение в действительном значении историй этого рода или
из того, что их является слишком много, или
из того, что кто-нибудь, в простоте души, спросит: какою же силой
сделал это Наполеон? т. е. захочет разменять ходячую бумажку на чистое
золото действительного понятия.