Неточные совпадения
Все говорили, что она очень подурнела в эти последние
дни и была под
венцом далеко не так хороша, как обыкновенно; но Левин не находил этого.
Перескажу простые речи
Отца иль дяди-старика,
Детей условленные встречи
У старых лип, у ручейка;
Несчастной ревности мученья,
Разлуку, слезы примиренья,
Поссорю вновь, и наконец
Я поведу их под
венец…
Я вспомню речи неги страстной,
Слова тоскующей любви,
Которые в минувши
дниУ ног любовницы прекрасной
Мне приходили на язык,
От коих я теперь отвык.
Чуть отрок, Ольгою плененный,
Сердечных мук еще не знав,
Он был свидетель умиленный
Ее младенческих забав;
В тени хранительной дубравы
Он
разделял ее забавы,
И детям прочили
венцыДрузья-соседи, их отцы.
В глуши, под сению смиренной,
Невинной прелести полна,
В глазах родителей, она
Цвела как ландыш потаенный,
Не знаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
Познал я глас иных желаний,
Познал я новую печаль;
Для первых нет мне упований,
А старой мне печали жаль.
Мечты, мечты! где ваша сладость?
Где, вечная к ней рифма, младость?
Ужель и вправду наконец
Увял, увял ее
венец?
Ужель и впрямь и в самом
делеБез элегических затей
Весна моих промчалась
дней(Что я шутя твердил доселе)?
И ей ужель возврата нет?
Ужель мне скоро тридцать лет?
— Еще бы; а вот генерала Кобелева никак не могли там при мне разыскать. Ну-с, долго рассказывать. Только как я нагрянул сюда, тотчас же со всеми твоими
делами познакомился; со всеми, братец, со всеми, все знаю; вот и она видела: и с Никодимом Фомичом познакомился, и Илью Петровича мне показывали, и с дворником, и с господином Заметовым, Александром Григорьевичем, письмоводителем в здешней конторе, а наконец, и с Пашенькой, — это уж был
венец; вот и она знает…
И ты, любовник бранной славы,
Для шлема кинувший
венец,
Твой близок
день, ты вал Полтавы
Вдали завидел наконец.
В глазах ее этот брак с Макаром Ивановым был давно уже
делом решенным, и все, что тогда с нею произошло, она нашла превосходным и самым лучшим; под
венец пошла с самым спокойным видом, какой только можно иметь в таких случаях, так что сама уж Татьяна Павловна назвала ее тогда рыбой.
Весь
день в воздухе стояла мгла; небо затянуто паутиной слоисто-перистых облаков; вокруг солнца появились «
венцы»; они суживались все более и более и наконец слились в одно матовое пятно. В лесу было тихо, а по вершинам деревьев уже разгуливал ветер.
— Коли послушаешь тебя, что ты завсе без ума болтаешь, — заметила она, — так Богу-то в это
дело и мешаться не след. Пускай, мол, господин рабов истязает, зато они
венцов небесных сподобятся!
— Вот ты какой, а?.. А раньше что говорил? Теперь, видно, за ум хватился. У Малыгиных для всех зятьев один порядок: после
венца десять тысяч, а после смерти родителей по
разделу с другими.
Так вот и это
дело: потрафь я по них, или так взойди им в голову — завтра же под
венец, и баста, и разговаривать не смей».
— Господь знает! Это ты, может, и ошибся… она мне, впрочем,
день сегодня назначила, как с музыки привел ее: через три недели, а может, и раньше, наверно, говорит, под
венец пойдем; поклялась, образ сняла, поцеловала. За тобой, стало быть, князь, теперь
дело, хе-хе!
И вот всего только две недели спустя вдруг получено было его превосходительством сведение, что Настасья Филипповна бежала в третий раз, почти что из-под
венца, и на этот раз пропала где-то в губернии, а между тем исчез из Москвы и князь Мышкин, оставив все свои
дела на попечение Салазкина, «с нею ли, или просто бросился за ней — неизвестно, но что-то тут есть», заключил генерал.
Эта слабонервная девица, возложившая в первый же год по приезде доктора в город честный
венец на главу его, на третий
день после свадьбы пожаловалась на него своему отцу, на четвертый — замужней сестре, а на пятый — жене уездного казначея, оделявшего каждое первое число пенсионом всех чиновных вдовушек города, и пономарю Ефиму, раскачивавшему каждое воскресенье железный язык громогласного соборного колокола.
Не вози ты мне золотой и серебряной парчи, ни мехов черного соболя, ни жемчуга бурмицкого, а привези ты мне золотой
венец из камениев самоцветныих, и чтоб был от них такой свет, как от месяца полного, как от солнца красного, и чтоб было от них светло в темную ночь, как среди
дня белого».
Отыскал он заветный гостинец для своей старшей дочери:
венец с камнями самоцветными, а от них светло в темную ночь, как бы в белый
день.
— Тут одного гвоздья сколько! — восторгался Лукьяныч, бесстрашно водя меня по опустелым комнатам. — Кирпичу, изразцу, заслонок — страсть! Опять же и дерево! только нижние
венцы подгнили да балки поперечные сопрели, а прочее — хоть опять сейчас в
дело! Сейчас взял, балки переменил, верхнюю половину дома вывесил, нижние
венцы подрубил — и опять ему веку не будет, дому-то!
„Куда, говорит, сестру
девала?“ Замучил старуху совсем, так что она, и умирая, позвала его да и говорит: „Спасибо тебе, ваше благородие, что меня, старуху, не покинул,
венца мученического не лишил“. А он только смеется да говорит: „Жаль, Домна Ивановна, что умираешь, а теперь бы деньги надобны! да куда же ты, старая, сестру-то
девала?“
Да, именно только в этом. Разрозненность и отсутствие живого
дела, как содержание жизни; одиночество и оброшенность — как
венец ее.
Молодых водили в
венцах вокруг аналоя с пением «Исаия ликуй: се
дева име во чреве»; давали им испить вино из одной чаши, заставили поцеловаться и обменяться кольцами.
Когда молодые показались на улице, на дрожках парой, делая визиты, узаконенные нашим обычаем непременно на другой же
день после
венца, несмотря ни на какие случайности, — вся эта кавалькада окружила дрожки с веселым смехом и сопровождала их целое утро по городу.
Как привезли нас этта от
венца, посадили, а Митрофан Степаныч, дядя, значит, и говорит: «Хоть и не честно, да крепко, говорит,
дело сделано и покончено».
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела
С искусством, в наши
дни не новым,
И обвила
венцом перловым
Окружность бледного чела.
— Ну, на это у меня и денег не хватит, — ответил Передонов, не замечая насмешки, — я не банкир. А только я на-днях во сне видел, что венчаюсь, а на мне атласный фрак, и у нас с Варварою золотые браслеты. А сзади два директора стоят, над нами
венцы держат, и аллилую поют.
— Так-с, так-с, конечно, — сказал Скучаев, — а впрочем,
венец делу конец.
Уже с утра они были готовы ехать под
венец. Оставалось только надеть приличное к
венцу платье да приколоть фату и цветы. О Варваре сестры не вспоминали в своих разговорах, как-будто ее и на свете нет. Но уже одно то, что они, беспощадные насмешницы, перемывая косточки всем, не обмолвились во весь
день ни одним словечком только о Варваре, одно это доказывало, что неловкая мысль о ней гвоздем сидит в голове каждой из сестриц.
Преполовенские взяли на себя устройство венчания. Венчаться решили в деревне, верстах в шести от города: Варваре неловко было итти под
венец в городе после того как прожили столько лет, выдавая себя за родных.
День, назначенный для венчания, скрыли: Преполовенские распустили слух, что венчаться будут в пятницу, а на самом
деле свадьба была в среду
днем. Это сделали, чтобы не наехали любопытные из города. Варвара не раз повторяла Передонову...
В первый
день пасхи он пошёл на кладбище христосоваться с Палагою и отцом. С тихой радостью увидел, что его посадки принялись: тонкие сучья берёз были густо унизаны почками, на концах лап сосны дрожали жёлтые свечи, сверкая на солнце золотыми каплями смолы. С дёрна могилы робко смотрели в небо бледно-лиловые подснежники, качались атласные звёзды первоцвета, и уже набухал жёлтый
венец одуванчика.
Например, он хотел подарить ей в
день именин такой материи на платье, какую можно было подарить только ее горничной; он думал ехать к
венцу в какой-то старинной повозке на пазах, которая возбудила бы смех в целом городе, и пр. и пр.
Она привыкла думать, что Алексей Степаныч не будет помнить себя от радости в тот
день, когда поведет ее к
венцу, а он является невеселым и даже грустным!
На этой свадьбе, помню, произошел небольшой скандальчик довольно странного свойства. Постельников и его приятель, поэт Трубицын, увезли невесту из-под
венца прямо в Сокольники и возвратили ее супругу только на другой
день… Жизнь моя вся шла среди подобных историй, в которых, впрочем, сам я был очень неискусен и слыл «Филимоном».
Теперь иду — погибель иль
венецМою главу в России ожидает,
Найду ли смерть, как воин в битве честной,
Иль как злодей на плахе площадной,
Не будешь ты подругою моею,
Моей судьбы не
разделишь со мною...
На другой
день он долго не решался выйти из дома, лежал в постели, глядя в потолок; перед ним плавало свинцовое лицо Саши с тусклыми глазами и
венцом красных прыщей на лбу. Это лицо сегодня напоминало ему детство и зловещую луну, в тумане, над болотом.
Не зажигая огня в своей комнате, Климков бесшумно разделся, нащупал в темноте постель, лёг и плотно закутался в сырую, холодную простыню. Ему хотелось не видеть ничего, не слышать, хотелось сжаться в маленький, незаметный комок. В памяти звучали гнусавые слова Саши. Евсею казалось, что он слышит его запах, видит красный
венец на жёлтой коже лба. И в самом
деле, откуда-то сбоку, сквозь стену, до него доходили раздражённые крики...
— Порядком же она тебя помаила. Да и ты, брат! — не погневайся — зевака. Известное
дело, невеста сама наскажет: пора-де под
венец! Повернул бы покруче, так
дело давно бы было в шляпе. Да вот никак они едут. Ну что стоишь, Владимир? Ступай, братец! вынимай из кареты свою невесту.
— Что вы, батюшка! Ее родители были не нынешнего века — люди строгие, дай бог им царство небесное! Куда гулять по саду! Я до самой почти свадьбы и голоса-то ее не слышал. За
день до
венца она перемолвила со мной в окно два словечка… так что ж? Матушка ее подслушала да ну-ка ее с щеки на щеку — так разрумянила, что и боже упаси! Не тем помянута, куда крута была покойница!
Сделалось это
дело; привез Костик молодую жену от
венца в барской бричке и стал жить с нею в том чуланчике, где мать с сестрою жили.
В
день,
Когда
венец я царский мой приял,
Я обещал: последнюю рубаху
Скорей отдать, чем допустить, чтоб был
Кто-либо нищ иль беден.
Куда зашел я? Это тот престол,
Где, в
день венчанья моего, я в блеске
Невиданном дотоле восседал!
Он мой еще. С помазанной главы
Тень не сорвет
венца!
Я много горя натерпелся, Марфа
Борисовна, пора узнать и радость.
В последний раз тебе я поклонюся,
Скажи ты мне, ты хочешь ли моею
Женою быть и с честными
венцамиНа головах и с радостью на лицах
По соболям войти в мой дом просторный,
Жить-поживать и в холенье и в неге
И за любовь до гробовой доски
Делить и радость пополам и горе?
Беклешов. Да не в том
дело, батюшка. Не купеческая это свадьба, и уж на то так придумано, что из-под
венца в экипаж, и едут за границу. (К лакею.)Что, заложены, что ль? Да смотри ключ в передок положи. А сало? Вот не подумай за них! Да вот чемодан бери. (К родственнику.)Ах, вы! только мешаетесь тут!.. и к чему белый галстук надели, крест!.. все это смешно. Видите: я в сюртуке, и жених в сюртуке.
В самом ли
деле она prude [недотрога (франц.).] этакая или просто плутовочка; но как бы то ни было, удивительно, что у меня за характер: девочка эта сделалась теперь
венцом всех моих желаний!
Он был рожден под гибельной звездой,
С желаньями безбрежными, как вечность.
Они так часто спорили с душой
И отравили лучших
дней беспечность.
Они летали над его главой,
Как царская корона; но без власти
Венец казался бременем, и страсти,
Впервые пробудясь, живым огнем
Прожгли алтарь свой, не найдя кругом
Достойной жертвы, — и в пустыне света
На дружний зов не встретил он ответа.
Какая сладость в мысли: я отец!
И в той же мысли сколько муки тайной —
Оставить в мире след и наконец
Исчезнуть! Быть злодеем, и случайно, —
Злодеем потому, что жизнь —
венецТерновый, тяжкий, — так по крайней мере
Должны мы рассуждать по нашей вере…
К чему, куда ведет нас жизнь, о том
Не с нашим бедным толковать умом;
Но исключая два-три
дня да детство,
Она, бесспорно, скверное наследство.
Зато на другой
день только что из-под
венца, в дверях уже молодые были встречены с хлебом-солью мужичонком в лаптишках и в зипунишке ветхоньком.
Он верно зрел, как
дева рая
К нему слетала пред концом,
Махая радужным
венцом!..
— Ради милого и без
венца нашей сестре не жаль себя потерять! — сказала Фленушка. — Не тужи… Не удастся свадьба «честью», «уходом» ее справим… Будь спокоен, я за
дело берусь, значит, будет верно… Вот подожди, придет лето: бежим и окрутим тебя с Настасьей… У нее положено, коль не за тебя, ни за кого нейти… И жених приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал… Не вешай головы, молодец, наше от нас не уйдет!
Здесь надо было ему приискать квартиру, где б молодые после
венца прожили несколько
дней до того, как поехать в Осиповку за родительским прощением.
Первый-от тесть, что из Плесу,
дело вздумал зачинать, однако же вышло по суду, чтоб Симеону Петровичу жить со второй, потому что первый-от
венец нигде не писан…
Дело было ночное; матери и белицы в одних срачи́цах едва успели повыскакать из пылавших строений, только и помог милосердный Господь вынести из часовни келейный «синодик» строительницы обители да две иконы: храмовую Тихвинской Богородицы да образ Спаса с алою орденской лентой на
венце его.