Петербург описываемого нами времени представлял из себя город разительных контрастов. Рядом с великолепным кварталом стоял дикий и сырой лес; с огромными палатами и садами — развалины,
деревянные избушки, построенные из хвороста и глины лачуги.
Неточные совпадения
Катря и Домнушка все-таки укутали барышню в большую шаль, ноги покрыли одеялом, а за спину насовали подушек. Но и это испытание кончилось, — Антип растворил ворота, и экипаж весело покатил на Самосадку. Мелькнула контора, потом фабрика, дальше почерневшие от дыма
избушки Пеньковки, высокая зеленая труба медного рудника, прогремел под колесами
деревянный мост через Березайку, а дальше уже начинался бесконечный лес и тронутые первою зеленью лужайки. Дорога от р. Березайки пошла прямо в гору.
Святая Русь — страна
деревянная, нищая и… опасная, страна тщеславных нищих в высших слоях своих, а в огромном большинстве живет в
избушках на курьих ножках.
А вон и первые
избушки бурнашевских мужиков, вон и светленькие, с иголочки новенькие
деревянные домики разных приспешников Жареного, вон и каменный дом самого Мосея Мосеича.
Внутренность
избушки дачной в Зыкове. На одной стороне сцены дрянной письменный столишко с некрашеным
деревянным стулом перед ним, а на другой — оборванный диванишко.
В
избушке, где я ночевал, на столе горела еще простая керосиновая лампочка, примешивая к сумеркам комнаты свой убогий желтоватый свет. Комната была довольно чистая,
деревянные перегородки, отделявшие спальню, были оклеены газетной бумагой. В переднем углу, около божницы, густо пестрели картинки из иллюстраций, — главным образом портреты генералов. Один из них был Муравьев-Амурский, большой и в регалиях, а рядом еще вчера я разглядел два небольших, скромных портрета декабристов.
Смиренные домики,
избушки на курьих ножках, кое-где лачуги, наскоро складенные на пепелищах после недавнего пожара, церкви и часовни во многожестве, но все
деревянные и бедные, с огромными навесами кругом, какие и ныне видим еще кое-где в степных деревнях; тот же народ в овчинных шубах без покрыши, множество нищих, калек, юродивых у часовен, на перекрестках, все это не было утешительным предметом для наших путешественников.