Неточные совпадения
Путь по реке Квандагоу показался мне очень
длинным. Раза два мы отдыхали, потом опять шли в надежде, что вот-вот покажется море. Наконец лес начал редеть; тропа поднялась на невысокую сопку, и перед нами развернулась широкая и живописная долина реки Амагу со старообрядческой деревней по ту сторону реки. Мы покричали. Ребятишки подали нам лодку. Наше долгое отсутствие вызвало у Мерзлякова тревогу.
Стрелки хотели уже было идти нам навстречу, но их отговорили староверы.
Я как теперь гляжу на него: высокий ростом, благообразный лицом, с
длинными русыми волосами, в которых трудно было разглядеть седину, в
длинном сюртуке горохового цвета с огромными медными пуговицами, в синих пестрых чулках с красными
стрелками и башмаках с большими серебряными пряжками, опирался он на камышовую трость с вызолоченным набалдашником.
Я любил, бывало, засматриваться на такую бумагу, как засмотрелся, едучи, и на полосу заката, и вовсе не заметил, как она угасла и как пред остановившимся внезапно экипажем вытянулась черная полоса каких-то городулек, испещренных огненными точками красного цвета, отражавшегося
длинными и острыми
стрелками на темных лужах шоссе, по которым порывистый ветер гнал бесконечную рябь.
Месяц бледным серпом выплыл из-за горы, и от него потянулись во все стороны
длинные серебряные нити; теперь вершины леса обрисовались резкими контурами, и
стрелки елей кажутся воздушными башенками скрытого в земле готического здания.
Если же эти собаки были так неловки, что медведь мог прорваться «к острову» (то есть к лесу), который соединялся с обширным брянским полесьем, то выдвигался особый
стрелок с
длинным и тяжелым кухенрейтеровским штуцером и, прицелясь «с сошки», посылал медведю смертельную пулю.
Мы остановились в недоумении. Куда итти? Держаться ли намывной полосы прибоя или следовать за тропою? В это время подошел Вандага и сказал, что надо итти по тропе, потому что здесь ходят люди. Мы послушались его совета и, нимало не смутясь, стали карабкаться на кручу. Тропа шла зигзагами, но, несмотря на то, что проложена она была весьма искусно, все же подъем на гору был
длинный и утомительный. Мы с орочем взобрались на вершину прибрежного хребта, а шедшие со мной
стрелки немного отстали.
Луна немного переместилась.
Длинные черные тени деревьев, словно гигантские
стрелки, показывали, что месяц передвинулся по небу к той точке, в которой ему надлежит быть в девять часов вечера. Кругом все спало. Сквозь ветви деревьев на тропу ложились кружевные тени листвы, я ступал на них, и они тотчас взбирались ко мне на обувь и на одежду.
Наступала весна. Почки набухали, пробивались веселые
стрелки молодой травы, желтоватые луговины получали зеленоватый отсвет. Однажды под вечер на дворе появился полный старик-китаец в меховом треухе, с рябым, безусым лицом. У него была старчески-добрая улыбка; он ковылял на больных ногах, опираясь на
длинную, тонкую палку. Китайцы-работники, почтительно глядя на него, сообщали нам...
В дверях перед нами стояла, колеблясь,
длинная часовая фигура Августа Матвеича с грагамовским циферблатом, на котором все
стрелки упали книзу…
Август Матвеич заметил это и тихо пожал под столом мою руку. Я посмотрел на его солидное и красивое лицо, и опять, по какой-то странной ассоциации идей, мне пришли на память никогда себе не изменяющие английские часы в
длинном футляре с грагамовским ходом. Каждая
стрелка ползет по своему назначению и отмечает часы, дни, минуты и секунды, лунное течение и «звездные зодии», а все тот же холодный и безучастный «фрон»: указать они могут всё, отметят всё — и останутся сами собою.