Неточные совпадения
Услужливое воображение, как нарочно, рисовало ему портрет Лизы во весь рост, с роскошными
плечами, с стройной талией, не забыло и ножку. В нем зашевелилось странное ощущение, опять по телу пробежала дрожь, но не
добралась до души — и замерла. Он разобрал это ощущение от источника
до самого конца.
Помолившись на восток, она отыскала спрятанную под тесом носилку для кирпичей, надела ее себе на
плечи, как делают каменщики, и отправилась с ней к правильным стопочкам кирпича,
до которого
добралась только ощупью.
Как только пробило половина десятого, я накинула душегрейку на
плечи, тихонько вышла из флигеля и по скрипучему снегу благополучно
добралась до биллиардной.
— С праздничком! — сказала она и поцеловала в
плечо Анну Акимовну. — Насилу, насилу
добралась до вас, благодетели мои. — Она поцеловала в
плечо тетушку. — Пошла я к вам еще утром, да по дороге к добрым людям заходила отдохнуть. «Останься да останься, Спиридоновна», — ан, и не видала, как вечер настал.
И долго молча плакала она.
Рассыпавшись на кругленькие
плечи,
Ее власы бежали, как волна.
Лишь иногда отрывистые речи,
Отзыв того, чем грудь была полна,
Блуждали на губах ее; но звуки
Яснее были слов… И голос муки
Мой Саша понял, как язык родной;
К себе на грудь привлек ее рукой
И не щадил ни нежностей, ни ласки,
Чтоб поскорей
добраться до развязки.
Села на коленочки, начала выворачивать. Да ручонки тонкие, как прутики, — ничего силы нет. Бросила камень, заплакала. Принялся опять Жилин за замок, а Дина села подле него на корточках, за
плечо его держит. Оглянулся Жилин, видит — налево за горой зарево красное загорелось, месяц встает. «Ну, — думает, —
до месяца надо лощину пройти,
до лесу
добраться». Поднялся, бросил камень. Хоть в колодке, — да надо идти.
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с
плеч, — вот она. Я — Чурчила, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам
доберется до них, и вспыхнет весь город
до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный
до смерти!
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с
плеч, — вот она. Я — Чурчило, тот самый, что надоедал тебе, а более воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам
доберется до них, и вспыхнет весь город
до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе верный
до смерти!