Неточные совпадения
Так, схоронив покойника,
Родные
и знакомые
О нем лишь говорят,
Покамест не управятся
С хозяйским угощением
И не начнут зевать, —
Так
и галденье
долгоеЗа чарочкой, под ивою,
Все,
почитай, сложилося
В поминки по подрезанным
Помещичьим «крепям».
Деньги за две трети леса были уже прожиты,
и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца
почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права на свое состояние, отказалась расписаться на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование уходило на домашние расходы
и на уплату мелких непереводившихся
долгов. Денег совсем не было.
Столько же доводов было тогда за этот шаг, сколько
и против,
и не было того решительного повода, который бы заставил его изменить своему правилу: воздерживаться в сомнении; но тетка Анны внушила ему через знакомого, что он уже компрометтировал девушку
и что
долг чести обязывает его сделать предложение.
— Мне кажется, — сказал он, — что, показав оба готовность драться
и заплатив этим
долг условиям
чести, вы бы могли, господа, объясниться
и кончить это дело полюбовно.
Искоса бросив еще один взгляд на все, что было в комнате, он почувствовал, что слово «добродетель»
и «редкие свойства души» можно с успехом заменить словами «экономия»
и «порядок»;
и потому, преобразивши таким образом речь, он сказал, что, наслышась об экономии его
и редком управлении имениями, он
почел за
долг познакомиться
и принести лично свое почтение.
На что Чичиков с весьма вежливым наклонением головы
и искренним пожатием руки отвечал, что он не только с большою охотою готов это исполнить, но даже
почтет за священнейший
долг.
Он уже хотел было выразиться в таком духе, что, наслышась о добродетели
и редких свойствах души его,
почел долгом принести лично дань уважения, но спохватился
и почувствовал, что это слишком.
О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить; если же говорил, то какими-то общими местами, с заметною скромностию,
и разговор его в таких случаях принимал несколько книжные обороты: что он не значащий червь мира сего
и не достоин того, чтобы много о нем заботились, что испытал много на веку своем, претерпел на службе за правду, имел много неприятелей, покушавшихся даже на жизнь его,
и что теперь, желая успокоиться, ищет избрать наконец место для жительства,
и что, прибывши в этот город,
почел за непременный
долг засвидетельствовать свое почтение первым его сановникам.
Но здесь с победою поздравим
Татьяну милую мою
И в сторону свой путь направим,
Чтоб не забыть, о ком пою…
Да кстати, здесь о том два слова:
Пою приятеля младого
И множество его причуд.
Благослови мой
долгий труд,
О ты, эпическая муза!
И, верный посох мне вручив,
Не дай блуждать мне вкось
и вкрив.
Довольно. С плеч долой обуза!
Я классицизму отдал
честь:
Хоть поздно, а вступленье есть.
Гм! гм! Читатель благородный,
Здорова ль ваша вся родня?
Позвольте: может быть, угодно
Теперь узнать вам от меня,
Что значит именно родные.
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О Рождестве их навещать
Или по
почте поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
Итак, дай Бог им
долги дни!
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в туз из пистолета
В пяти саженях попадал,
И то сказать, что
и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный,
и французам
Достался в плен: драгой залог!
Новейший Регул,
чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В
долг осушать бутылки три.
Иленька Грап был сын бедного иностранца, который когда-то жил у моего деда, был чем-то ему обязан
и почитал теперь своим непременным
долгом присылать очень часто к нам своего сына.
Первый
долг и первая
честь козака есть соблюсти товарищество.
«Довольно мне колоть вам глаза, — сказала она, —
и так уж нет
почти ни одной семьи, где я не взяла бы в
долг хлеба, чаю или муки.
Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с,
и даже с зачатками великодушия-с, хоть
и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о чем
долгом считаю заявить наперед, прямо
и с совершенною искренностию, ибо прежде всего не желаю обманывать.
Я вижу, что вас тоже все это чрезвычайно интересует,
и почту за
долг, при первом удобном случае, по всем пунктам удовлетворить ваше любопытство.
Он думал
и тер себе лоб,
и, странное дело, как-то невзначай, вдруг
и почти сама собой, после очень
долгого раздумья, пришла ему в голову одна престранная мысль.
Хотя я не совсем был с ним согласен, однако ж чувствовал, что
долг чести требовал моего присутствия в войске императрицы. Я решился последовать совету Зурина: отправить Марью Ивановну в деревню
и остаться в его отряде.
И он счел
долгом бранить Пушкина, уверяя, что Пушкин во всех своих стихотворениях только
и делал, что кричал: „На бой, на бой за святую Русь“.] за
честь России!
Сознание новой жизни, даль будущего, строгость
долга, момент торжества
и счастья — все придавало лицу
и красоте ее нежную, трогательную тень. Жених был скромен,
почти робок; пропала его резвость, умолкли шутки, он был растроган. Бабушка задумчиво счастлива, Вера непроницаема
и бледна.
Но по всем опытам, везде доселе (в Европе то есть) при уравнениях прав происходило понижение чувства
чести, а стало быть,
и долга.
— Слово «
честь» значит
долг, — говорил он (я передаю лишь смысл
и сколько запомню).
А между тем это же свидетельствует
и о высоких требованиях
чести в душе его,
долга, справедливости, не правда ли?..
Вы сходили с лестницы, чтобы сесть в карету
и куда-то ехать; в Москву вы прибыли тогда один, после чрезвычайно
долгого отсутствия
и на короткое время, так что вас всюду расхватали
и вы
почти не жили дома.
Я не потому говорю, что так уже безусловно согласен с правильностью
и правдивостью красоты этой; но тут, например, уже были законченные формы
чести и долга, чего, кроме дворянства, нигде на Руси не только нет законченного, но даже нигде
и не начато.
Там хороша ли эта
честь и верен ли
долг — это вопрос второй; но важнее для меня именно законченность форм
и хоть какой-нибудь да порядок,
и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок! В том заключалась надежда
и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор
и сор, из которых вот уже двести лет все ничего не выходит.
«Ведь вы никто так не сделаете, ведь вы не предадите себя из-за требований
чести и долга; ведь у вас ни у кого нет такой чуткой
и чистой совести?
Они работали за луга, за лес, ботву от картофеля,
и все
почти были в
долгу у конторы.
Так в области мысли, в философии, так
и в жизни практической, в государственности, в промышленности, в военной технике немец всегда вдохновлен категорическим императивом,
и только одного себя
почитает он способным выполнять
долг.
Неутешная супруга Ефима Петровича,
почти тотчас же по смерти его, отправилась на
долгий срок в Италию со всем семейством, состоявшим все из особ женского пола, а Алеша попал в дом к каким-то двум дамам, которых он прежде никогда
и не видывал, каким-то дальним родственницам Ефима Петровича, но на каких условиях, он сам того не знал.
— Это положительно отказываюсь сказать, господа! Видите, не потому, чтоб не мог сказать, али не смел, али опасался, потому что все это плевое дело
и совершенные пустяки, а потому не скажу, что тут принцип: это моя частная жизнь,
и я не позволю вторгаться в мою частную жизнь. Вот мой принцип. Ваш вопрос до дела не относится, а все, что до дела не относится, есть моя частная жизнь!
Долг хотел отдать,
долг чести хотел отдать, а кому — не скажу.
Это легкомысленно, но именно по легкомыслию своему он
и был твердо уверен, что тот их выдаст ему, что он их получит
и, стало быть, всегда может отправить вверенные ему госпожою Верховцевой деньги по
почте и расквитаться с
долгом.
И оба, я вам скажу, как не пьющие, так тут
и свалятся-с
и спят очень
долгое время крепко-с;
и как проснется Григорий Васильевич, то всегда
почти после того здоров-с, а Марфа Игнатьевна проснется,
и у нее всегда после того голова болит-с.
— В этих делах, Алексей Федорович, в этих делах теперь главное —
честь и долг,
и не знаю, что еще, но нечто высшее, даже, может быть, высшее самого
долга.
Он остановил коня, поднял голову
и увидал своего корреспондента, дьякона. С бурым треухом на бурых, в косичку заплетенных волосах, облеченный в желтоватый нанковый кафтан, подпоясанный гораздо ниже тальи голубеньким обрывочком, служитель алтаря вышел свое «одоньишко» проведать —
и, улицезрев Пантелея Еремеича,
почел долгом выразить ему свое почтение да кстати хоть что-нибудь у него выпросить. Без такого рода задней мысли, как известно, духовные лица со светскими не заговаривают.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом
и губернским предводителем, человеком с свободным
и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету
и круглой табакерке с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника
и, стоя в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу в полтора аршина длины
и с букетом во рту, — как слуги, в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой
и как
почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству
долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского
и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Он
почитал за грех продавать хлеб — Божий дар,
и в 40-м году, во время общего голода
и страшной дороговизны, роздал окрестным помещикам
и мужикам весь свой запас; они ему на следующий год с благодарностью взнесли свой
долг натурой.
А подумать внимательно о факте
и понять его причины — это
почти одно
и то же для человека с тем образом мыслей, какой был у Лопухова, Лопухов находил, что его теория дает безошибочные средства к анализу движений человеческого сердца,
и я, признаюсь, согласен с ним в этом; в те
долгие годы, как я считаю ее за истину, она ни разу не ввела меня в ошибку
и ни разу не отказалась легко открыть мне правду, как бы глубоко ни была затаена правда какого-нибудь человеческого дела.
Быв приятель покойному родителю Ивана Петровича, я
почитал долгом предлагать
и сыну свои советы
и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок.
Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я
почел долгом предаться на некоторое время печали
и одиночеству — чем молодость не тешится! —
и поселился в З.
— Так
и началось. Папенька-то ваш, знаете, какой, — все в
долгий ящик откладывает; собирался, собирался, да вот
и собрался! Все говорили, пора ехать, чего ждать,
почитай, в городе никого не оставалось. Нет, все с Павлом Ивановичем переговаривают, как вместе ехать, то тот не готов, то другой.
Отец был, по тогдашнему времени, порядочно образован; мать — круглая невежда; отец вовсе не имел практического смысла
и любил разводить на бобах, мать, напротив того, необыкновенно цепко хваталась за деловую сторону жизни, никогда вслух не загадывала, а действовала молча
и наверняка; наконец, отец женился уже
почти стариком
и притом никогда не обладал хорошим здоровьем, тогда как мать
долгое время сохраняла свежесть, силу
и красоту.
— Видишь,
и Корнеич говорит, что можно. Я, брат, человек справедливый: коли делать дела, так чтоб было по
чести. А второе — вот что. Продаю я тебе лес за пять тысяч, а жене скажем, что за четыре. Три тысячи ты
долгу скостишь, тысячу жене отдашь, а тысячу — мне. До зарезу мне деньги нужны.
Долгом почитаю предуведомить читателей, что это была именно та самая бричка, в которой еще ездил Адам;
и потому, если кто будет выдавать другую за адамовскую, то это сущая ложь
и бричка непременно поддельная.
Сам Красовский был тоже любитель этого спорта, дававшего ему большой доход по трактиру. Но последнее время, в конце столетия, Красовский сделался ненормальным, больше проводил время на «Голубятне», а если являлся в трактир, то ходил по залам с безумными глазами, распевал псалмы,
и… его, конечно, растащили: трактир, когда-то «золотое дно», за
долги перешел в другие руки, а Красовский кончил жизнь
почти что нищим.
Впрочем, Галактион
почти не жил дома, а все разъезжал по делам банка
и делам Стабровского. Прохоров не хотел сдаваться
и вел отчаянную борьбу. Стороны зашли уже слишком далеко, чтобы помириться на пустяках. Стабровский с каждым годом развивал свои операции все шире
и начинал теснить конкурента уже на его территории. Весь вопрос сводился только на то, которая сторона выдержит
дольше. О пощаде не могло быть
и речи.
Почти вся наука покоится на законе сохранения энергии; но закон сохранения энергии дан лишь вере, как
и пресловутая атомистическая теория, на которой
долгое время покоилось естествознание.
Здесь, как
и в богатой Александровской слободке, мы находим высокий процент старожилов, женщин
и грамотных, большое число женщин свободного состояния
и почти ту же самую «историю прошлого», с тайною продажей спирта, кулачеством
и т. п.; рассказывают, что в былое время тут в устройстве хозяйств также играл заметную роль фаворитизм, когда начальство легко давало в
долг и скот,
и семена,
и даже спирт,
и тем легче, что корсаковцы будто бы всегда были политиканами
и даже самых маленьких чиновников величали вашим превосходительством.
Так как в сумму дохода вошли также кормовые
и пособия от казны
и деньги, полученные по
почте,
и так как доход ссыльного составляется главным образом из заработков, которые дает ему казна, платя ему подчас умышленно высокую цену, то добрая половина дохода оказывается фикцией
и долг в казну на самом деле выше, чем он показан.
Почти до темной ночи изволят они продолжать свой
долгий ужин; но вот раздается громкое призывное гоготанье стариков; молодые, которые, жадно глотая сытный корм, разбрелись во все стороны по хлебам, торопливо собираются в кучу, переваливаясь передами от тяжести набитых не в меру зобов, перекликаются между собой,
и вся стая с зычным криком тяжело поднимается, летит тихо
и низко, всегда по одному направлению, к тому озеру, или берегу реки, или верховью уединенного пруда, на котором она обыкновенно ночует.