Неточные совпадения
После этого проходить возле
дома было очень опасно, потому что дворня у
воеводы была очень многочисленна.
— Да, может быть,
воевода и сдал бы, но вчера утром полковник, который в Буджаках, пустил в город ястреба с запиской, чтобы не отдавали города; что он идет на выручку с полком, да ожидает только другого полковника, чтоб идти обоим вместе. И теперь всякую минуту ждут их… Но вот мы пришли к
дому.
— Чему дивиться, что ты связал себя клятвенным обещанием, когда вся Москва сделала то же самое. Да вот хоть, например, князь Димитрий Мамстрюкович Черкасский изволил мне сказывать, что сегодня у него в
дому сберутся здешние бояре и старшины, чтоб выслушать гонца, который прислан к нам с предложением от пана Гонсевского. И как ты думаешь, кто этот доверенный человек злейшего врага нашего?.. Сын бывшего
воеводы нижегородского, боярина Милославского.
Возмутительные листы были прочитаны в воеводском
доме соборне [Соборне — вместе, всем сбором.].
Воевода только покачал головой, рассматривая тот лист, который был подкинут в судную избу.
Она и наговорную соль клала
воеводе под подушку, и мазала волчьим салом все пороги в
доме, и даже с уголька спрыснула
воеводу, когда он выходил из бани, — ничего не помогало.
— Пора бы ей быть
дома, — смущенно заявлял
воевода. — Не попритчилось ли какого дурна на дороге, не ровен час!..
Но новые
воеводы его
дома кругом смотрят и все видят.
Этот человек делал что хотел в уезде, и на него не было никакого суда: «ибо
воевода и с приписью подьячий, с женами и детьми, были не что иное, как твари, питавшиеся от крупиц, падающих из майорского
дома».
А вы сбирайте
Дворян, детей боярских, и голов,
И сотников стрелецких и казацких,
И земских старост, и гостей, и всяких
Людей служилых к
воеводе в
дом.
А ты, Нефед, домой! Веди гонцов!
Как есть с дороги, так пускай и идут.
Теперь в последний раз, друзья, пойду я
Боярам,
воеводам поклониться.
Каков поп, таков и приход. Попы хлыновцы знать не хотели Москвы с ее митрополитом, их духовные чада — знать не хотели царских
воевод, уклонялись от платежа податей, управлялись выборными, судили самосудом, московским законам не подчинялись. Чуть являлся на краю леса посланец от
воеводы или патриарший десятильник, они покидали
дома и уходили в лесные трущобы, где не сыскали б их ни сам
воевода, ни сам патриарх.
— Слишком хорошо. Я читал отчет одного опекуна над сумасшедшим: был очень богатый барин. В этом отчете, поверите ли, записана была покупка собольего одеяла в шесть тысяч рублей. Я видел, как у малолетних на ремонт
дома истрачивались все доходы с имения. Придя в совершенные года, они, разумеется, оставались нищими. Я слыхал, как заводские тысячные лошади продавались полячком-опекуном под покровом
воеводы по 50 рублей. Да всех проделок опекунов не перечтешь.
Предугадывая, что к этому времени вся полиция будет на ногах и свободным проездам может встретиться помеха,
воевода решил начать выезд из
домов в понедельник 22-го апреля, когда полиция, успокоясь, предастся отдыху, с тем чтобы к вечеру быть всем на местах, 23-го формировать и устраивать шайки, и в ночь на 24-е число открытыми действиями заявить в разных местах о повсеместно вспыхнувшем мятеже.
Воевода в институте обошелся не менее великодушно чем Наполеон с воспитанницами младшего возраста Воспитательного
дома в Москве, посетил пленного директора и удостоил кушать чай у одного из поляков-наставников, пока на институтском дворе угощалась шайка.
Через несколько дней как набранные из служилых людей, так и охотники опричники на дворе того же
дома переяславльского
воеводы приняли присягу.
— Время родит вождей, — отвечал
воевода. — Наше войско многочисленно и одушевлено патриотизмом, но до времени притаилось по
домам. Оно выступит из земли, когда мы кликнем ему клич, и удивит мир своим появлением. Покуда оно худо вооружено, худо обмундировано; но если нужно будет, косари наши, в белых сермягах, также сумеют резать головы москалей, как они привыкли косить траву. Мы видели, что во время французской революции нестройные сброды санкюлотов, босоногих воинов, побеждали регулярные армии.
— Поставить в каменные палаты
воеводы, — перебил Мамон радостным голосом, — отобрать у него лучшие клети, оружейную, постельную, сени… Немчин для него в
доме хуже нечистого; того ладаном выкуришь да святой водой выгонишь, а этого, засадит раз Иван Васильевич, не выживешь никакою силою. Придется хозяину хоть в удавку! Но позволит ли великий князь?
Внутри города, именно на том самом месте, где еще в наше время стоял каменный шатер для хранения пушек, в свою очередь сломанный, красовался
дом московского
воеводы и боярина Василия Федоровича Симского, по прозванию Образца.
Да еще в
доме был кривой кучер Кузьма, горький пьяница, который на старой сивой лошади возил и воду, и
воеводу.