Неточные совпадения
Приезжий мужик наш с чернобровою
дочкой давно уже толкался в народе.
— К Александру Тихонычу
дочка вчерашнего числа
приехала из Петербурга. С мужем, говорят, совсем решилась: просит отца в монастыре келейку ей поставить и там будет жить белицей.
Он полечился в Москве с год и потом переехал с своей женой и
дочкой Настенькой в Багрово; но и слепой, он постоянно занимался разными чужими тяжебными делами, с которыми
приезжали к нему поверенные, которые ему читались вслух и по которым он диктовал просьбы в сенат, за что получал по-тогдашнему немалую плату.
— Век ее заел! — воскликнула Анна Гавриловна. — А кто бы ее и взял без него!..
Приехавши сюда, мы все узнали: княгиня только по доброте своей принимала их, а не очень бы они стоили того. Маменька-то ее все именье в любовников прожила, да и дочка-то, верно, по ней пойдет.
— Будет, мой друг, к обеду, непременно будет. И Нонночка с мужем — все вместе
приедут. Чай, ты уж слышал: ведь я дочку-то замуж выдала! а какой человек… преотличнейший! В следователях служит у нас в уезде, на днях целую шайку подмётчиков изловил! Вот радость-то будет! Ах, ты родной мой, родной!
Приехав в Гуслицы, я побывал в Законорье у кривого трактирщика Семена Иванова, приятеля Чуркина, побывал в доме самого Чуркина, недалеко от этого трактира, познакомился с его женой Ариной Ефимовной и
дочкой.
Женщина осталась с
дочкой — ни вдова, ни замужняя, без куска хлеба. Это было в Воронеже, она жила в доме купца Аносова, дяди Григория Ивановича, куда последний
приехал погостить. За год до этого, после рождения младшей дочери Нади, он похоронил жену. Кроме Нади, остались трехлетний Вася и пятилетняя Соня.
Француз, разумеется, не замедлил согласиться и, предоставя о будущем заботиться своей судьбе,
приехал и поселился весьма комфортабельно в нижнем этаже дома своей покровительницы, прося ее беспрестанно занять где-нибудь, хотя напрокат, сынка или
дочку, которых бы он, по его словам, удивительно воспитал.
Девку опять за занавеску уводят: горе горевать, свой девичий век обвывать, а батька с маткой сядут за стол
дочку пропивать, и пьянство тут, государь мой милостивый, у нас, дураков-мужиков, бывает шибкое; все, значит, от жениха идет; только, сердечный, повертывайся, не жалей денежек,
приезжай, значит, припасенный.
Яков. Должно, что знает. Жил я прежде у генерала. под Москвой, сердитый был такой, гордый — страсть, генерал-то! Так заболела у него
дочка. Сейчас послали за этим. Тысячу рублей —
приеду… Ну, сговорились,
приехал. Так что-то не потрафили ему. Так, батюшки мои, как цыкнет на генерала. AI говорит, так так-то ты меня унажаешь, так-то? Так не стану ж лечить! — Так куда тебе! генерал-то и гордость свою забыл, всячески улещает. Батюшка! только не бросай!
Вспомнил он также, что после этого Чирикова, убитого недавно ямщиками, осталась старуха и
дочка Любка, которая года два назад
приезжала в больницу лечиться.
Степанида. Я вот одежонку-то тут положу да мешочки-то вот… Изломало всю… да прозябла немножко; не близко ведь ехать-то, третьи сутки в дороге. А дорога-то, милая, известно, масленица, не первый путь. Ох, ох, ох! В Москву со стариком, девушка,
приехали,
дочку навестить, да не знаем, где найтить-то. Пообогреемся, ночку переночуем, а завтра пойдем поищем.
— Постой, — говорю, — старуха, если ты так говоришь, так слушай: я
приехал к тебе на пользу;
дочку твою я вылечу, только ты говори мне правду, не скрывай ничего, рассказывай сначала: как она у тебя жила, не думала ли ты против воли замуж ее выдать, что она делала и как себя перед побегом вела, как сбежала и как потом опять к тебе появилась? — Все подробно с самого начала.
—
Приехала, Катеринушка, вот уж больше недели, как
приехала, — ответил Пахом. — Гостейку привезла. Купецкая
дочка, молоденькая, Дунюшкой звать. Умница, скромница — описать нельзя, с Варенькой водится больше теперь. Что пошлет Господь, неизвестно, а хочется, слышь, ей на пути пребывать. Много, слышь, начитана и большую охоту к Божьему делу имеет… Будет и она на собранье, а потом как Господь совершит.
Иная купчиха, желая знать, кого она родит — сынка или
дочку, пудовую свечу, бывало, с собой привезет; а невеста, что за судьбой
приехала, и пять таких свечей притащит Софронушке.
Анне Серафимовне понравилась «генеральская
дочка», так она назвала про себя Тасю. Она просила ее
приехать посидеть запросто. Она не стала говорить ей тут же о месте чтицы или компаньонки. Ее такт не ускользнул от Палтусова. Когда она вернулась, Любаша, ходившая также в фойе вместе с Рубцовым, сейчас же спросила...
Сурмин,
приехав в Москву по одному тяжебному делу, затеянному вновь его сутяжным дядей, имел случай бывать в разных кружках московского общества; здесь маменьки и
дочки искусно и неискусно пускались на ловлю богатого женишка, но он не поддался их маневрам; сердце его оставалось свободным. Не чувство нежное вынес он из этих кружков, а злую сатиру на них, он же по природе был склонен к ней.
— Вот как, ну, значит, извините, князь, поклепала на вас понапрасну. Дочка-то моя, видно, без меня разговорчивее. Значит, ты знаешь, — вдруг оставила она шутливый тон и обратилась к дочери, — что князь
приехал просить твоей руки. Ты согласна, согласна и я.
На всякий случай выписал жидка из Белостока;
приехал вчера сюда и с
дочками.
Брат же его, Дмитрий Павлович, служивший в молодости в гусарах и кутивший, что называется, во всю ширь русской натуры, уступил даже часть своего родового именья своему расчетливому братцу за наличные, увлекся, когда ему было за пятьдесят и он был полковником, во время стоянки в Варшаве, безродной красавицей полькой, женился на ней, и, едва сохранив от своего громадного состояния несколько десятков тысяч, после четырех лет роскошной жизни уже с женой, вышел в отставку и
приехал с ней и четырехлетней
дочкой Маргаритой в Т., где купил себе одноэтажный деревянный домик, записался членом в клуб и стал скромным семьянином и губернским аристократом.