Неточные совпадения
— Она —
дочь уездного предводителя дворянства, — я не знаю его фамилию, а Кутузов — сын
крестьянина.
Оно все состояло из небольшой земли, лежащей вплоть у города, от которого отделялось полем и слободой близ Волги, из пятидесяти душ
крестьян, да из двух домов — одного каменного, оставленного и запущенного, и другого деревянного домика, выстроенного его отцом, и в этом-то домике и жила Татьяна Марковна с двумя, тоже двоюродными, внучками-сиротами, девочками по седьмому и шестому году, оставленными ей двоюродной племянницей, которую она любила, как
дочь.
Дешерт был помещик и нам приходился как-то отдаленно сродни. В нашей семье о нем ходили целые легенды, окружавшие это имя грозой и мраком. Говорили о страшных истязаниях, которым он подвергал
крестьян. Детей у него было много, и они разделялись на любимых и нелюбимых. Последние жили в людской, и, если попадались ему на глаза, он швырял их как собачонок. Жена его, существо бесповоротно забитое, могла только плакать тайком. Одна
дочь, красивая девушка с печальными глазами, сбежала из дому. Сын застрелился…
Дети же, рожденные в ссылке, не называют себя никак; со временем они припишутся к податным сословиям и будут называться
крестьянами или мещанами, теперь же их социальное положение определяется так: незаконный сын ссыльнокаторжной,
дочь поселенца, незаконная
дочь поселки и т. д.
Крестьян и поселенцев и их свободных жен и детей гнетет тюремный режим; тюремное положение, подобно военному, с его исключительными строгостями и неизбежною начальственною опекой, держит их в постоянном напряжении и страхе; тюремная администрация отбирает у них для тюрьмы луга, лучшие места для рыбных ловель, лучший лес; беглые, тюремные ростовщики и воры обижают их; тюремный палач, гуляющий по улице, пугает их; надзиратели развращают их жен и
дочерей, а главное, тюрьма каждую минуту напоминает им об их прошлом и о том, кто они и где они.
По составу своих хозяев Слободка считается аристократическим селением: один надворный советник, женатый на
дочери поселенца, один свободный, прибывший на остров за матерью каторжною, семь
крестьян из ссыльных, четыре поселенца и только два каторжных.
Возвращаясь с семейных совещаний, отец рассказывал матери, что покойный дедушка еще до нашего приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой
дочери, кроме крестной матери моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять душ
крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал
дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
Одно, совершенно случайное, открытие дало ей к тому прекрасный повод: от кого-то она узнала, что у Еспера Иваныча есть побочная
дочь, которая воспитывается у
крестьянина в деревне.
Были и пассажиры, несколько
крестьян, толстый купец в енотовой шубе, священник с
дочерью, рябой девицей, человек пять солдат, суетливые мещане.
Санина точно что в бок кольнуло. Он вспомнил, что, разговаривая с г-жой Розелли и ее
дочерью о крепостном праве, которое, по его словам, возбуждало в нем глубокое негодование, он неоднократно заверял их, что никогда и ни за что своих
крестьян продавать не станет, ибо считает подобную продажу безнравственным делом.
Семен Афанасьевич только слышал о каких-то замешательствах и столкновениях брата с
крестьянами, потом все как-то уладилось, потом получены выкупные, потом Семен Афанасьевич дрался на дуэли из-за m-lle Стратилатовой, первой красавицы в губернии,
дочери его соседа по имению.
Будучи близким соседом Бактеевых, которым приходился дальним родственником по мужу
дочери Бактеевой, А. А. Курмышевой (да, кажется, и
крестьяне их жили в одном селе), он умел так сыскать их расположение, что все его любили и носили на руках.
Событие совершилось очень просто: три поколения сряду в роду его было по одному сыну и по нескольку
дочерей; некоторые из них выходили замуж, и в приданое им отдавали часть
крестьян и часть земли.
Мать ее была из рода Бактеевых и очень богата: она оставила
дочери девятьсот душ
крестьян, много денег и еще более драгоценных вещей и серебра; после отца также получила она триста душ; итак она была богатая сирота и будущая богатая невеста.
Наконец, прочитав собственными глазами письмо сына и убедясь, что дело не подлежит сомнению, огорчился не на шутку; отменил приготовленное
крестьянам угощение, не захотел сам писать к невестке и сыну, а велел только поздравить роженицу с животом и
дочерью, да приказал назвать новорожденную Прасковьей в честь любимой своей сестры Прасковьи Ивановны Куролесовой.
— Да так-ста, — отвечал
крестьянин. — Народ глуп: вишь, везут к венцу
дочь волостного дьяка, так и все пришли позевать на молодых. Словно диво какое!
«Против кого же я пойду? против родной
дочери, против зятя? Нет; это не то: за свою вину я отдам
крестьянам все свое, чего их добро стоило… У меня после этого ничего своего не останется, но это полгоря, — без денег легче жить, чем без чести… Авось сыновья в угле и в куске хлеба мне не откажут… А если и они, если и их мне подменят?»
Влево от левых ворот в той же ограде находилась прекрасная сельская церковь, куда по воскресеньям приходили
крестьяне с женами и
дочерьми в пестрых платках, со множеством живых цветов на голове.
В Полном собрании есть, например, указ Петра I о том, «что
крестьян продают на розницу, как скотов, и даже так, что от семей, от отца или от матери,
дочь или сына помещик продает, отчего немалый вопль бывает».
Отец Сергий знал этот обычный, самый нерелигиозный, холодный, условный тип; тут были странники, большей частью из отставных солдат, отбившиеся от оседлой жизни, бедствующие и большей частью запивающие старики, шляющиеся из монастыря в монастырь, только чтобы кормиться; тут были и серые
крестьяне и крестьянки с своими эгоистическими требованиями исцеления или разрешения сомнений о самых практических делах: о выдаче
дочери, о найме лавочки, о покупке земли или о снятии с себя греха заспанного или прижитого ребенка.
Одни говорят, что бурсак волновал
крестьян, другие же — будто его полюбила
дочь Оливьера.
— Мой отец хорошо помнил и Оливьера, и его
дочь. Говорил, что красавица была замечательная и притом эксцентричная. Я думаю, что бурсак всё вместе: и
крестьян волновал, и
дочь увлек. Может быть, даже это был вовсе не бурсак, а инкогнито какой-нибудь.
Не удивительно также, что честные отцы и мужья не находят суда на помещика благодаря прекрасному судебному устройству в России; они большею частью находятся в положении того господина Тьерселен, у которого Берье украл, по поручению Людовика XV, одиннадцатилетнюю
дочь. Все эти грязные гадости возможны: стоит только вспомнить грубые и развращенные нравы части русского дворянства, чтобы в этом убедиться. Но что касается до
крестьян, то они далеко не равнодушно переносят разврат своих господ.
Пока Самоквасов из красной рубахи переодевался в свое платье, пока невеста, с помощью попадьи, ее большой
дочери и нанятой Сушилой молодицы, одевалась в шелковое платье, отец Родион позвал дьячка Игнатья да пономаря Ипатья и стал писать обыск о повенчании московского купца Василия Борисыча с
дочерью государственного
крестьянина девицей Параскевой Патаповой,
дочерью Чапуриной.
— Ай да лихо! Ай да парень! — кричали
крестьяне, в то время как в первом ряду, где сидели хозяин с
дочерью и гости, послышался дружный взрыв хохота.
Уж и в деревнях, у
крестьян, не стали отдавать
дочерей поневоле.
Двухсотверстные переходы, которые он делал из заимки Толстых в К. и обратно, не были обременительны для его закаленного на каторге организма. Случалось, впрочем, что его подвозили проезжавшие на почтовой дороге
крестьяне, так что, особенно сравнительно с его желанием быть вблизи его
дочери, этот путь казался ему и краток, и легок.
Дарья Васильевна Гурьева была
дочерью простого
крестьянина, жившего в небольшом селе под Москвой. Уже с детских лет маленькая Даша отличалась большой сметливостью и способностью к науке. В сельской школе она считалась одной из лучших учениц и учительница Марья Петровна не могла нахвалиться на свою Дашеньку.
Императрица часто, как мы знаем, от увеселения переходила к посту и молитвам. Начинались угрызения совести и плач о грехах. Она требовала к себе духовника. И являлся он, важный, степенный, холодный, и тихо и плавно лились из уст его слова утешения. Мало-помалу успокаивалась его державная духовная
дочь и в виде благодарности награждала его землями,
крестьянами и угодьями. Одно его имение на Неве стоило больших денег.
— Какие такие у них имена, отчества и фамилии, у
крестьян и мещан… Дроздовых в России тысячи, среди них найдутся сотни Васильев, у десятка из которых
дочери Клавдии… Я сам знал одну крестьянскую семью, где было семь сыновей и все Иваны, а по отцу Степановичи, по прозвищу Куликовы. Вот тебе и твое совпадение. Поройся-ка в адресном столе, может, в Петербурге найдешь несколько Иванов Корнильевичей Алфимовых, а по всей России сыщешь их, наверное, десяток…
Поведение
дочери покойного внушило священный ужас даже
крестьянам, при которых происходила сцена прибытия в сенной сарай, где находился труп Иванова, Ираиды Яковлевны и Дарьи Николаевны.
Майорская
дочь знала все это очень хорошо, но смотрела сквозь пальцы на бродяжничество своих
крестьян.