Неточные совпадения
«Два месяца! Это ужасно!» — в отчаянии возразил я. «Может быть, и полтора», — утешил кто-то. «Ну нет: сей год Лена не станет рано, — говорили
другие, — осень теплая и ранний
снежок выпадал — это верный знак, что зимний путь нескоро установится…»
Оно кажется с первого разу, что все ярмарки похожи одна на
другую, как две капли воды: Ирбит — та же матушка Нижегородская, только посыпанная сверху
снежком, а выходит то, да не то.
В ребячестве ему хотелось побегать и поиграть в
снежки с ребятишками, достать самому то или
другое, и в овраг сбегать, и в ближайший березняк пробраться через канал, плетни и ямы.
Начинало темнеть, надвигалась туча. На слободку сыпался
снежок, еще редкий, но уже закрывавший неясной пеленой далекие горы
другого берега. Невдалеке на небольшой возвышенности виднелись каменные здания резиденции, белые и чистенькие. В них уже спокойно светились большие окна. Огоньки фонарей вспыхивали один за
другим вдоль улицы, чистенькие, холодные и веселые.
Ужин готов. Патап Максимыч стал гостей за стол усаживать. Явились и стерляди, и индейки, и
другие кушанья, на славу Никитишной изготовленные. Отличилась старушка: так настряпала, что не жуй, не глотай, только с диву брови подымай. Молодой
Снежков, набравшийся в столицах толку по части изысканных обедов и тонких вин, не мог скрыть своего удивленья и сказал Аксинье Захаровне...
— Да вот уж в Высоких
Снежках поднимались, там уже началось, авось и
другие подхватят, — подтвердил ему Шишкин.
В таком расположении духа въехали они в село Дорогомилово. Мальчишки, игравшие на улице в
снежки, встретили путешественников восклицаниями на разные голоса. Иные кричали: «Жиды! собаки! Христа распяли!»
Другие: «Татаре-бояре! бояре-татаре!» [И доныне в некоторых деревнях Тверской губернии встречают этим приветствием проезжих, вероятно, в память прежних своих властителей, татар.]
Рабочий, видимо, шутил, но Иван Иванович не мог разобрать, где кончается шутка и начинается серьезное, и сердце у него порывами начинало сильно трепыхаться и начиналась изжога, как будто он много съел дурного, прогоркшего масла. Но проходил час и
другой, и никто его не трогал, хотя многие грозились, а один мальчишка
снежком залепил ему в голову. Мальчишку обругали, а Иван Иванович совсем успокоился и за себя, и за пальто и уже начал понемногу распоряжаться и повышать голос...