Неточные совпадения
И на охоте, в то время когда он, казалось, ни
о чем не
думал, нет-нет, и опять ему вспоминался старик со своею семьей, и
впечатление это как будто требовало к себе не только внимания, но и разрешения чего-то с ним связанного.
Но спорить и
думать о такой организации ему мешало неприятное, даже тягостное
впечатление: он был уверен, что пять минут тому назад мимо его прошел Тагильский.
Клим чувствовал, что вино, запах духов и стихи необычно опьяняют его. Он постепенно подчинялся неизведанной скуке, которая, все обесцвечивая, вызывала желание не двигаться, ничего не слышать, не
думать ни
о чем. Он и не
думал, прислушиваясь, как исчезает в нем тяжелое
впечатление речей девушки.
Самгин пожелал ему доброй ночи, ушел в свою комнату, разделся и лег, устало
думая о чрезмерно словоохотливых и скучных людях,
о людях одиноких, героически исполняющих свой долг в тесном окружении врагов,
о себе самом,
о себе думалось жалобно, с обидой на людей, которые бесцеремонно и даже как бы мстительно перебрасывают тяжести своих
впечатлений на плечи друг друга.
Думать о Макарове не хотелось; в конце концов он оставил
впечатление человека полинявшего, а неумным он был всегда.
Вспомнил Самгин
о Сусанине и Комиссарове, а вслед за ними
о Халтурине. Но все эти мысли, быстро сменяя одна другую, скользили поверх глубокого и тревожного
впечатления, не задевая его, да и говор в толпе зрителей мешал
думать связно.
Было жалко его, но
думать о нем — некогда. Количество раздражающих
впечатлений быстро возрастало. Самгин видел, что молодежь становится проще, но не так, как бы он хотел. Ему казалась возмутительной поспешность, с которой студенты-первокурсники, вчерашние гимназисты, объявляли себя эсерами и эсдеками, раздражала легкость, с которой решались ими социальные вопросы.
Но неприятное
впечатление, вызванное этой сценой, скоро исчезло, да и времени не было
думать о Никоновой.
Он произвел на меня такое грязное и смутное
впечатление, что, выйдя, я даже старался не
думать и только отплевался. Идея
о том, что князь мог говорить с ним обо мне и об этих деньгах, уколола меня как булавкой. «Выиграю и отдам сегодня же», —
подумал я решительно.
— Кабы умер — так и слава бы Богу! — бросила она мне с лестницы и ушла. Это она сказала так про князя Сергея Петровича, а тот в то время лежал в горячке и беспамятстве. «Вечная история! Какая вечная история?» — с вызовом
подумал я, и вот мне вдруг захотелось непременно рассказать им хоть часть вчерашних моих
впечатлений от его ночной исповеди, да и самую исповедь. «Они что-то
о нем теперь
думают дурное — так пусть же узнают все!» — пролетело в моей голове.
Но что мучило меня до боли (мимоходом, разумеется, сбоку, мимо главного мучения) — это было одно неотвязчивое, ядовитое
впечатление — неотвязчивое, как ядовитая, осенняя муха,
о которой не
думаешь, но которая вертится около вас, мешает вам и вдруг пребольно укусит. Это было лишь воспоминание, одно происшествие,
о котором я еще никому на свете не сказывал. Вот в чем дело, ибо надобно же и это где-нибудь рассказать.
Правда, сейчас бы и очнулся, а спросили бы его,
о чем он это стоял и
думал, то наверно бы ничего не припомнил, но зато наверно бы затаил в себе то
впечатление, под которым находился во время своего созерцания.
Но Петр Ильич уже выбежал, а то бы она его так скоро не выпустила. Впрочем, госпожа Хохлакова произвела на него довольно приятное
впечатление, даже несколько смягчившее тревогу его
о том, что он втянулся в такое скверное дело. Вкусы бывают чрезвычайно многоразличны, это известно. «И вовсе она не такая пожилая, —
подумал он с приятностью, — напротив, я бы принял ее за ее дочь».
Все накоплялись мелкие, почти забывающиеся
впечатления слов и поступков Кирсанова, на которые никто другой не обратил бы внимания, которые ею самою почти не были видимы, а только предполагались, подозревались; медленно росла занимательность вопроса: почему он почти три года избегал ее? медленно укреплялась мысль: такой человек не мог удалиться из — за мелочного самолюбия, которого в нем решительно нет; и за всем этим, не известно к чему думающимся, еще смутнее и медленнее поднималась из немой глубины жизни в сознание мысль: почему ж я
о нем
думаю? что он такое для меня?
Лизавета Григорьевна ушла в свою комнату и призвала Настю. Обе долго рассуждали
о завтрашнем посещении. Что
подумает Алексей, если узнает в благовоспитанной барышне свою Акулину? Какое мнение будет он иметь
о ее поведении и правилах,
о ее благоразумии? С другой стороны, Лизе очень хотелось видеть, какое
впечатление произвело бы на него свидание столь неожиданное… Вдруг мелькнула мысль. Она тотчас передала ее Насте; обе обрадовались ей как находке и положили исполнить ее непременно.
Несколько дней я носил в себе томящее, но дорогое
впечатление своего видения. Я дорожил им и боялся, что оно улетучится. Засыпая, я нарочно
думал о девочке, вспоминал неясные подробности сна, оживлял сопровождавшее его ощущение, и ждал, что она появится вновь. Но сны, как вдохновение: не всегда являются на преднамеренный зов.
Истекший день был мрачно непонятен и полон зловещих намеков, но ей тяжело было
думать о нем, и, отталкивая от себя угрюмые
впечатления, она задумалась
о Павле.
— Хоть бы один раз во всю жизнь судьба потешила! — начал он. — Даже из детства,
о котором, я
думаю, у всех остаются приятные и светлые воспоминания, я вынес только самые грустные, самые тяжелые
впечатления.
Но он начал
думать о Елене, и все эти мимолетные ощущения исчезли разом: оставалось одно живительное
впечатление ночной свежести и ночной прогулки; всю душу его занял образ молодой девушки.
Собственно наша дача состояла из крошечной комнаты с двумя крошечными оконцами и огромной русской печью. Нечего было и
думать о таких удобствах, как кровать, но зато были холодные сени, где можно было спасаться от летних жаров. Вообще мы были довольны и лучшего ничего не желали.
Впечатление испортила только жена хозяина, которая догнала нас на улице и принялась жаловаться...
Медынская показалась менее красивой и более доступной; ему стало жаль ее, и все-таки он злорадно
подумал: «Противно ей, должно быть, когда он ее целует…» И за всем этим он порою ощущал в себе какую-то бездонную, томительную пустоту, которой не заполняли ни
впечатления истекшего дня, ни воспоминания
о давних; и биржа, и дела, и думы
о Медынской — все поглощалось этой пустотой…
Этот смирный человек решительно не мог ничем произвести в Доре дурное
впечатление, но она, очевидно, просто-напросто не хотела никаких знакомств. Ей просто не хотелось иметь перед глазами и на слуху ничего способного каждую минуту напомнить
о России, с воспоминанием
о которой связывалось кое-что другое, смутное, но тяжелое,
о котором лучше всего не хотелось
думать.
Ему хотелось перемен, новых
впечатлений, и он
думал, что все это может доставить ему служба, и
думал о том беспрестанно.
Павел ничего не знал
о переговорах сестры с Феоктистой Саввишной, и в то самое время, как Владимир Андреич решал его участь, он
думал совершенно
о другом и был под влиянием совершенно иных
впечатлений. Долго не мог он после посещения тетки опомниться. Ему очень было жаль сестры.
Гуляли долго, но говорили мало, мягкие и мирные
впечатления дня овеяли их души сладким утомлением, в нём уснули все желания, кроме желания молча
думать о чём-то не выразимом словами.
Возвратившись домой, я все
думал о моих новых знакомых; более всех мне понравились Лидия Николаевна и Леонид. Старшая Ваньковская, Марья Виссарионовна, как назвал мне ее Леонид, произвела на меня какое-то неопределенное
впечатление, а этот Иван Кузьмич плоховат. И что он такое тут? Родня, знакомый, жених?
Я
думал о том, какое
впечатление должна производить эта бродяжья эпопея, рассказанная в душной каторжной казарме, в четырех стенах крепко запертой тюрьмы.
Я даже
думаю, что если б я мог привесть ее в подлиннике, то читатели не получили бы понятия
о моем
впечатлении: тут недоставало бы отца, читающего, самим им составленное, описание болезни и смерти обожаемой дочери.
Как и в прочем невозможно мыслить что-либо, если
думать о чуждом и заниматься другим, и ничего нельзя присоединять к предмету мысли, чтобы получился самый этот предмет, — так же следует поступать и здесь, ибо, имея представление другого в душе, нельзя этого мыслить вследствие действия представления, и душа, охваченная и связанная другим, не может получить
впечатления от представления противоположного; но, как говорится
о материи, она должна быть бескачественна, если должна воспринимать образы (τύπους) всех вещей, также и душа должна быть в еще большей степени бесформенна, раз в ней не должно быть препятствия для ее наполнения и просвещения высшей (της πρώτης) природой.
Но и без её признания Игорь видел это. Понял по её потупленным глазам, по этому упавшему голосу. Ему стало бесконечно жаль молоденькую сербку, которую он так понимал душой, понимал её разочарование и печаль и, нимало не
думая о том, какое
впечатление могли произвести на девушку его слова, Игорь произнес с досадой...
Петровский служака, покойный Николай Митрофанов Иванов любил в память Великого Петра посещать комедию, а любовь к последней «дщери Петра» Елисавете еще более побуждала его к ее посещению, которое он считал как бы исполнением воли государыни. Возвращаясь домой после комедийного зрелища, он горячо передавал своим домашним свои
впечатления и таким образом развил в дочери любовь к театру, несмотря на то, что она при жизни отца с матерью даже не смела
подумать о его посещении.
«Я знаю одну подобную ножку у русской красавицы, —
подумал Владислав, настроенный вином и прошедшей сценой к чувственным
впечатлениям. —
О! эту ножку я обсушил бы своими поцелуями!»
О чем
думала она в эти минуты? На этот вопрос она затруднилась бы ответить и сама. Она скорее ни
о чем не
думала или, лучше сказать, разнообразные отрывочные мысли, вертевшиеся в ее головке, производили
впечатление отсутствия всякой мысли, как основные цвета, при быстром движении в калейдоскопе, производят
впечатление белого цвета, который для непосвященных в законы физики кажется отсутствием всякого цвета.
Миних в первую минуту был поражен. Он
подумал, что ему изменили, и готов был уже броситься к ногам Бирона и сознаться во всем. К счастью, это первое
впечатление миновало, он сдержался и решил выждать, не скажет ли регент чего-нибудь еще, из чего можно будет заключить, что он знает или догадывается
о судьбе, готовящейся ему. Но Бирон переменил разговор и более не возвращался к заданному Миниху вопросу, видимо сделанному для того только, чтобы что-нибудь сказать.
— Нет, я
думаю, что прав не ты, а я, всегда говоривший тебе, что не следует ни создавать себе мнения
о людях, ни тем более действовать под
впечатлением минуты, не обсудив всегда ранее обстоятельства дела, а между тем, ты, видимо, совершенно не излечим от этого крупного недостатка твоих мыслительных способностей.
Но кто меня еще удивил, так это моя Сашенька. Чувствуя неодолимую потребность поделиться этими новыми и страшными
впечатлениями, я, естественно, прежде всего
подумал о ней и даже успел представить себе, какой произойдет у нас разговор, серьезный, вдумчивый и какой-то важный; может быть, даже не говорить, а молчать будем, сидя рядом, но в этом молчании и откроется для нас самое главное. Оказалось же… что-то очень странное. Спрашиваю, вытаращив глаза: ну! читала? Она даже испугалась моего лица и голоса.