Неточные совпадения
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то… в
старости силы падают и перестают бороться с жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я
думаю, — скорее признак силы… Поиски живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… Это грусть души, вопрошающей жизнь
о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
У Маклаковых беда: Фёдоров дядя знахарку Тиунову непосильно зашиб. Она ему утин лечила, да по
старости, а может, по пьяному делу и урони топор на поясницу ему, он, вскочив с порога, учал её за волосья трепать, да и ударил
о порог затылком, голова у неё треснула, и с того она отдала душу богу. По городу
о суде говорят, да Маклаковы-то богаты, а Тиуниха выпивала сильно;
думать надо, что сойдёт, будто в одночасье старуха померла».
— Владимир Петрович! — начал Крупов, и сколько он ни хотел казаться холодным и спокойным, не мог, — я пришел с вами поговорить не сбрызгу, а очень
подумавши о том, что делаю. Больно мне вам сказать горькие истины, да ведь не легко и мне было, когда я их узнал. Я на
старости лет остался в дураках; так ошибся в человеке, что мальчику в шестнадцать лет надобно было бы краснеть.
Милый братику,
думал ли ты
о старости?
Но вот мало-помалу наступило безразличное настроение, в какое впадают преступники после сурового приговора, он
думал уже
о том, что, слава богу, теперь все уже прошло, и нет этой ужасной неизвестности, уже не нужно по целым дням ожидать, томиться,
думать все об одном; теперь все ясно; нужно оставить всякие надежды на личное счастье, жить без желаний, без надежд, не мечтать, не ждать, а чтобы не было этой скуки, с которой уже так надоело нянчиться, можно заняться чужими делами, чужим счастьем, а там незаметно наступит
старость, жизнь придет к концу — и больше ничего не нужно.
— Да, друг мой. Я старше вас на три года, и мне уже поздно
думать о настоящей любви, и, в сущности, такая женщина, как Полина Николаевна, для меня находка, и, конечно, я проживу с ней благополучно до самой
старости, но, черт его знает, все чего-то жалко, все чего-то хочется, и все кажется мне, будто я лежу в долине Дагестана и снится мне бал. Одним словом, никогда человек не бывает доволен тем, что у него есть.
— То есть не принимай ничего к сердцу, — перервал Рославлев, — не люби никого, не жалей ни
о ком; беги от несчастного: он может тебя опечалить; старайся не испортить желудка и как можно реже
думай о том, что будет с тобою под
старость — то ли ты хотел сказать, Александр?
Аркадина. Вот-с… А почему? Потому что я работаю, я чувствую, я постоянно в суете, а вы сидите всё на одном месте, не живете… И у меня правило: не заглядывать в будущее. Я никогда не
думаю ни
о старости, ни
о смерти. Чему быть, того не миновать.
Николай Иванович. Я и жил так, так, то есть не
думая о том, зачем я живу, но пришло время, и я ужаснулся. Ну, хорошо, живем мы чужими трудами, заставляя других на себя работать, рожая детей и воспитывая их для того же. Ну, придет
старость, смерть, и я спрошу себя: зачем я жил? Чтоб расплодить таких же паразитов, как я? Да и главное, не весела эта жизнь. Ведь это еще сносно, пока, как у Вани, из тебя брызжет энергия жизни.
«Ах, да нельзя же насильно полюбить! — убеждал он себя и в то же время
думал: — Когда же я полюблю не насильно? Ведь мне уже под 30! Лучше Веры я никогда не встречал женщин и никогда не встречу…
О, собачья
старость!
Старость в 30 лет!»
Зато вспоминали они и
думали о ней с удовольствием, как
о курьезном фарсе, который неожиданно и случайно разыграла с ними жизнь и
о котором приятно будет вспомнить под
старость…
Под
старость у меня у самого постепенно появилась нелюбовь к мясу и даже больше: вообще неохота к вкусной, разнообразной пище и особенное отвращение к тяжелой праздничной сытости. Если бы я был верующим человеком, я был бы убежден, что это я начинаю
думать о душе,
о боге, об отходе от мира. Но теперь скажу: ничего такого нет. Просто потребность в какой-то телесной гармоничности.
Горька пришлась свадьба старику Карголомскому: видел он, что нареченный его внучек — как есть немец немцем, только звание одно русское. Да ничего не поделаешь: царь указал. Даже горя-то не с кем было размыкать старику…
О таком деле с кем говорить?.. Пришлось одному на
старости лет тяжкую думушку
думать. Не вытерпел долго старик — помер.
Он любил поговорить
о чем-нибудь важном и серьезном и любил
подумать; да и хотелось на
старости лет остановиться на чем-нибудь, успокоиться, чтобы не так страшно было умирать.
И, лежа, он
думал о своей душе,
о старости,
о недавнем ударе, который так напугал и живо напомнил
о смерти.
Она
думала найти в его новой семье утеху своей
старости, так как окружавшие ее чады и домочадцы, за исключением ее внучатых племянников Кости и Маши, не могли составлять истинного объекта ее любви, а сердце Глафиры Петровны было любвеобильно, но любовь, его наполнявшая, не нашла себе исхода в замужестве, в которое она вступила по воле родителей, не справившихся даже
о ее желании и нежелании, но руководившихся правилом седой старины: «стерпится-слюбится».
— Мы, изменники, в дела ваши, в дела верных, нелицемерных сынов отечества, не мешаемся! — сказал пастор, стараясь удерживать свой гнев при виде уступаемой ему спорной земли. — Мы, вот изволите знать, бредим иногда от
старости; нами, прости господи, обладает иногда нечистый дух. (Тут пастор плюнул.) Несмотря на это, мы
думаем о делах своих заранее. Грете! Грете!