Неточные совпадения
Минуты этой задумчивости
были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые
застывали они перед ним, не
будучи в силах оторвать глаза от его светлого, как сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над целым городом.
Агафья Михайловна с разгоряченным и огорченным лицом, спутанными волосами и обнаженными по локоть худыми руками кругообразно покачивала тазик над жаровней и мрачно смотрела на малину, от всей души желая, чтоб она
застыла и не проварилась. Княгиня, чувствуя, что на нее, как на главную советницу по варке малины, должен
быть направлен гнев Агафьи Михайловны, старалась сделать вид, что она занята другим и не интересуется малиной, говорила о постороннем, но искоса поглядывала на жаровню.
И между тем душа в ней ныла,
И слез
был полон томный взор.
Вдруг топот!.. кровь ее
застыла.
Вот ближе! скачут… и на двор
Евгений! «Ах!» — и легче тени
Татьяна прыг в другие сени,
С крыльца на двор, и прямо в сад,
Летит, летит; взглянуть назад
Не смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя к ручью,
И, задыхаясь, на скамью...
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется,
была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам
была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче — Боже! —
стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы
были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…
Нет: рано чувства в нем
остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго
былиПредмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он
был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.
— Что вы чай-то не
пьете?
Остынет, — сказал Заметов.
Самгин отказался. Поручик Трифонов
застыл, поставив ногу на ступень вагона.
Было очень тихо, только снег скрипел под ногами людей, гудела проволока телеграфа и сопел поручик. Вдруг тишину всколыхнул, разрезал высокий, сочный голос, четко выписав на ней отчаянные слова...
Попов говорил просительно, на лице его
застыла гримаса смущения, он пожимал плечами, точно от холода, и вообще
был странно не похож на того размашистого человека, каким Самгин наблюдал его у Марины.
Она тотчас пришла. В сером платье без талии, очень высокая и тонкая, в пышной шапке коротко остриженных волос, она
была значительно моложе того, как показалась на улице. Но капризное лицо ее все-таки сильно изменилось, на нем
застыла какая-то благочестивая мина, и это делало Лидию похожей на английскую гувернантку, девицу, которая уже потеряла надежду выйти замуж. Она села на кровать в ногах мужа, взяла рецепт из его рук, сказав...
Маленькая лекция по философии угрожала разрастись в солидную, Самгину стало скучно слушать и несколько неприятно следить за игрой лица оратора. Он обратил внимание свое на женщин, их
было десятка полтора, и все они как бы
застыли, очарованные голосом и многозначительной улыбочкой красноречивого Платона.
— Вы, по обыкновению, глумитесь, Харламов, — печально, однако как будто и сердито сказал хозяин. — Вы — запоздалый нигилист, вот кто вы, — добавил он и пригласил ужинать, но Елена отказалась. Самгин пошел провожать ее.
Было уже поздно и пустынно, город глухо ворчал, засыпая. Нагретые за день дома,
остывая, дышали тяжелыми запахами из каждых ворот. На одной улице луна освещала только верхние этажи домов на левой стороне, а в следующей улице только мостовую, и это раздражало Самгина.
Было уже очень поздно. На пустынной улице
застыл холодный туман, не решаясь обратиться в снег или в дождь. В тумане висели пузыри фонарей, окруженные мутноватым радужным сиянием, оно тоже
застыло. Кое-где среди черных окон поблескивали желтые пятна огней.
В глазах ее
застыло что-то монашески унылое и сердитое, но казалось, что она теперь более ребенок, чем
была несколько недель тому назад.
Они никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго; мужчины в сорок лет походили на юношей; старики не боролись с трудной, мучительной смертью, а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо
застывая и незаметно испуская последний вздох. Оттого и говорят, что прежде
был крепче народ.
Движения его, когда он
был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта
застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте.
Потом он вспомнил, как он хотел усмирить страсть постепенно, поддаваясь ей, гладя ее по шерсти, как гладят злую собаку, готовую броситься, чтоб задобрить ее, — и, пятясь задом, уйти подобру-поздорову. Зачем она тогда не открыла ему имени своего идола, когда уверена
была, что это мигом отняло бы все надежды у него и страсть
остыла бы мгновенно?
Оно имело еще одну особенность: постоянно лежащий смех в чертах, когда и не
было чему и не расположена она
была смеяться. Но смех как будто
застыл у ней в лице и шел больше к нему, нежели слезы, да едва ли кто и видал их на нем.
Кругом
было тихо. Сонный воздух точно
застыл. Густой туман спустился в самую долину, и начало моросить.
Ведь всего пять шесть блюд: те, которые должны
быть горячие, поставлены на таких местах, что не
остынут; видишь, в углублениях, — это ящики с кипятком, — говорит старшая сестра.
Мне должно
было стрелять первому, но волнение злобы во мне
было столь сильно, что я не понадеялся на верность руки и, чтобы дать себе время
остыть, уступал ему первый выстрел: противник мой не соглашался.
Гриша садился и
застывал на месте. Он
был бесконечно счастлив, ибо понимал, что маменькино сердце раскрылось и маменька любит его.
И развязка не заставила себя ждать. В темную ночь, когда на дворе бушевала вьюга, а в девичьей все улеглось по местам, Матренка в одной рубашке, босиком, вышла на крыльцо и села. Снег хлестал ей в лицо, стужа пронизывала все тело. Но она не шевелилась и бесстрашно глядела в глаза развязке, которую сама придумала. Смерть приходила не вдруг, и процесс ее не
был мучителен. Скорее это
был сон, который до тех пор убаюкивал виноватую, пока сердце ее не
застыло.
И вот, когда все
было наварено, насолено, настояно и наквашено, когда вдобавок к летнему запасу присоединялся запас мороженой домашней птицы, когда болота
застывали и устанавливался санный путь — тогда начиналось пошехонское раздолье, то раздолье, о котором нынче знают только по устным преданиям и рассказам.
Но и на каторге люди делают подкопы и бреши. Оказалось, что в этой идеальной, замкнутой и запечатанной власти моего строгого дядюшки над классом
есть значительные прорехи. Так, вскоре после моего поступления, во время переклички оказалось, что ученик Кириченко не явился. Когда Лотоцкий произнес его фамилию, сосед Кириченко по парте поднялся, странно вытянулся,
застыл и отрубил, явно передразнивая манеру учителя...
Был, как отец, вспыльчив, но быстро
остывал, и, как у отца, у него сменялись разные увлечения.
Впрочем, я с благодарностью вспоминаю об этих своеобразных состязаниях. Гимназия не умела сделать интересным преподавания, она не пыталась и не умела использовать тот избыток нервной силы и молодого темперамента, который не поглощался зубристикой и механическим посещением неинтересных классов… Можно
было совершенно
застыть от скуки или обратиться в автоматический зубрильный аппарат (что со многими и случалось), если бы в монотонную жизнь не врывались эпизоды этого своеобразного спорта.
Красивые глаза Гаврилы
застыли в выражении величайшего, почти сверхъестественного изумления. Я тоже
был удивлен таким неожиданным освещением нашей затеи, хотя чувствовал, что законодательные права государственного совета тут ни при чем.
— Ну, это еще ничего, — сказал он весело. И затем, вздохнув, прибавил: — Лет через десять
буду жарить слово в слово. Ах, господа, господа! Вы вот смеетесь над нами и не понимаете, какая это в сущности трагедия. Сначала вcе так живо! Сам еще учишься, ищешь новой мысли, яркого выражения… А там год за годом, —
застываешь, отливаешься в форму…
Фигура поднялась, с трудом перешла комнату и села к нему на диван, так, чтобы свет не падал на лицо. Он заметил, что лицо
было заплакано и глаза опущены. Она взяла его за руку и опять точно
застыла.
И все
застывали, очарованные; только самовар тихо
поет, не мешая слушать жалобу гитары. Два квадрата маленьких окон устремлены во тьму осенней ночи, порою кто-то мягко постукивает в них. На столе качаются желтые огни двух сальных свеч, острые, точно копья.
Всё болело; голова у меня
была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом
было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные,
застыв в ожидании, и слушали плеск воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему...
И тихого ангела бог ниспослал
В подземные копи, — в мгновенье
И говор, и грохот работ замолчал,
И замерло словно движенье,
Чужие, свои — со слезами в глазах,
Взволнованны, бледны, суровы,
Стояли кругом. На недвижных ногах
Не издали звука оковы,
И в воздухе поднятый молот
застыл…
Всё тихо — ни песни, ни речи…
Казалось, что каждый здесь с нами делил
И горечь, и счастие встречи!
Святая, святая
была тишина!
Какой-то высокой печали,
Какой-то торжественной думы полна.
Он опять засмеялся; но это
был уже смех безумного. Лизавета Прокофьевна испуганно двинулась к нему и схватила его за руку. Он смотрел на нее пристально, с тем же смехом, но который уже не продолжался, а как бы остановился и
застыл на его лице.
— Повертка к Чистому болоту выпала, — объяснил он, нерешительно подходя к саням. — Ночью-то, пожалуй, болото и не переехать… которые окна еще не
застыли, так в них попасть можно. Тут сейчас
будет старый курень Бастрык, а на нем
есть избушка, — в ней, видно, и заночуем. Тоже и лошадь затомилась: троих везет…
Не успели они кончить чай, как в ворота уже послышался осторожный стук: это
был сам смиренный Кирилл… Он даже не вошел в дом, чтобы не терять напрасно времени. Основа дал ему охотничьи сани на высоких копылах, в которых сам ездил по лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило: оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться» в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся
застыла.
Девушки, утомленные шестидневной дорогой, очень рады
были мягкой постельке и не хотели чаю. Сестра Феоктиста налила им по второй чашке, но эти чашки стояли нетронутые и
стыли на столике.
Лиза все сидела, как истукан. Можно
было поручиться, что она не видала ни одного предмета, бывшего перед ее глазами, и если бы судорожное подергиванье бровей по временам не нарушало мертвой неподвижности ее безжизненно бледного лица, то можно
было бы подумать, что ее хватил столбняк или она так
застыла.
Сине и едко
было в кабинете от густого табачного дыма, на свечах в канделябрах
застыли оплывшие бородавчатые струйки; залитый кофеем и вином, забросанный апельсинными корками стол казался безобразным.
Когда я приехал в Р.,
было около девяти часов вечера, но городская жизнь уже затихала. Всенощные кончались; последние трезвоны замирали на колокольнях церквей; через четверть часа улицы оживились богомольцами, возвращающимися домой; еще четверть часа — и город словно
застыл.
Вы представьте себе, что стоите на берегу: волны — мерно вверх; и поднявшись — вдруг так и остались,
застыли, оцепенели. Вот так же жутко и неестественно
было и это — когда внезапно спуталась, смешалась, остановилась наша, предписанная Скрижалью, прогулка. Последний раз нечто подобное, как гласят наши летописи, произошло 119 лет назад, когда в самую чащу прогулки, со свистом и дымом, свалился с неба метеорит.
Но здесь, как соскочившая на полном ходу гайка, от наших рядов оторвалась тонкая, упруго-гибкая женская фигура и с криком: «Довольно! Не сметь!» — бросилась прямо туда, в четырехугольник. Это
было — как метеор — 119 лет назад: вся прогулка
застыла, и наши ряды — серые гребни скованных внезапным морозом волн.
Все это
было как последняя крупинка соли, брошенная в насыщенный раствор: быстро, колючась иглами, поползли кристаллы, отвердели,
застыли. И мне
было ясно: все решено — и завтра утром я сделаю это.
Было это то же самое, что убить себя, — но, может
быть, только тогда я и воскресну. Потому что ведь только убитое и может воскреснуть.
Однажды, ночью, когда никого около него не
было, он потянулся, чтобы достать стакан воды, стоявший на ночном столике. Но рука его
застыла в воздухе…
Лидочка горячо любила отца и скоро подружилась с теткой. Когда пришла роковая весть, у обеих сердца
застыли. Лидочка испугалась, убежала и спряталась в палисаднике. Прасковью Гавриловну придавила мысль, что рушилось все, что защищало их и указывало на какой-нибудь просвет в будущем. Она с ужасом глядела на Лидочку. Ей представился, рядом с гробом покойного брата, ее собственный гроб, а за этими двумя гробами зияла бездна одиночества и беспомощности, которые должны
были поглотить Лидочку.
Осень приближалась к концу; грязь на улицах
застыла; местами, где
было мало езды, виднелись уже полосы снега. Над городом навис темный октябрьский вечер.
— Ничего, ничего, — весело возразила Марья Николаевна. — Ты сердился? Это тебе здорово: а то ты совсем
застынешь. Я вот гостя привела. Звони скорее! Давайте
пить кофе, кофе — самый лучший кофе — в саксонских чашках, на белоснежной скатерти!
Ребенок лежал бледный, без движения, с широко открытыми глазками, в которых
застыло выражение смертельного ужаса. Он
был убит наповал.
— Пропотел — и здоров. Это «она»
была с вами! Ляг только —
застынешь и умрешь!.. Может, кашу сварить?
Чтобы не дать в себе
застынуть своему доброму движению, Егор Егорыч немедленно позвал хозяина гостиницы и поручил ему отправить по почте две тысячи рублей к племяннику с коротеньким письмецом, в котором он уведомлял Валерьяна, что имение его оставляет за собой и
будет высылать ему деньги по мере надобности.
Дай только
остыть крови и высохнуть слезам; я же
буду, коли хочешь, твоим дружкой.