Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (
Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не
будет ли какого приказанья?
Услышав требование явиться, она как бы изумилась, но так как, в сущности, ей
было все равно,"кто ни поп — тот батька", то после минутного колебания она начала
приподниматься, чтоб последовать за посланным.
После полудня она начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе
было жарче, чем в комнате; поставили льду около кровати — ничего не помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения конца, и сказал это Печорину. «Воды, воды!..» — говорила она хриплым голосом,
приподнявшись с постели.
— Ну, слушайте же, что такое эти мертвые души, — сказала дама приятная во всех отношениях, и гостья при таких словах вся обратилась в слух: ушки ее вытянулись сами собою, она
приподнялась, почти не сидя и не держась на диване, и, несмотря на то что
была отчасти тяжеловата, сделалась вдруг тонее, стала похожа на легкий пух, который вот так и полетит на воздух от дуновенья.
— Попробую, приложу старанья, сколько хватит сил, — сказал Хлобуев. И в голосе его
было заметно ободренье, спина распрямилась, и голова
приподнялась, как у человека, которому светит надежда. — Вижу, что вас Бог наградил разуменьем, и вы знаете иное лучше нас, близоруких людей.
— Константин! пора вставать, — сказала хозяйка,
приподнявшись со стула. Платонов
приподнялся, Костанжогло
приподнялся, Чичиков
приподнялся, хотя хотелось ему все сидеть да слушать. Подставив руку коромыслом, повел он обратно хозяйку. Но голова его не
была склонена приветливо набок, недоставало ловкости в его оборотах, потому что мысли
были заняты существенными оборотами и соображениями.
— Здравствуйте, батюшка. Каково почивали? — сказала хозяйка,
приподнимаясь с места. Она
была одета лучше, нежели вчера, — в темном платье и уже не в спальном чепце, но на шее все так же
было что-то навязано.
Долго еще находился Гриша в этом положении религиозного восторга и импровизировал молитвы. То твердил он несколько раз сряду: «Господи помилуй», но каждый раз с новой силой и выражением; то говорил он: «Прости мя, господи, научи мя, что творить… научи мя, что творити, господи!» — с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа на свои слова; то слышны
были одни жалобные рыдания… Он
приподнялся на колени, сложил руки на груди и замолк.
Потом она
приподнялась, моя голубушка, сделала вот так ручки и вдруг заговорила, да таким голосом, что я и вспомнить не могу: «Матерь божия, не оставь их!..» Тут уж боль подступила ей под самое сердце, по глазам видно
было, что ужасно мучилась бедняжка; упала на подушки, ухватилась зубами за простыню; а слезы-то, мой батюшка, так и текут.
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться на ее постели, на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала на своей постели и, должно
быть, спала; услыхав шум моих шагов, она
приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух
была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась на край кровати.
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это
был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников
приподнялся.
Раскольников молчал и не сопротивлялся, несмотря на то, что чувствовал в себе весьма достаточно сил
приподняться и усидеть на диване безо всякой посторонней помощи, и не только владеть руками настолько, чтобы удержать ложку или чашку, но даже, может
быть, и ходить.
Но лодки
было уж не надо: городовой сбежал по ступенькам схода к канаве, сбросил с себя шинель, сапоги и кинулся в воду. Работы
было немного: утопленницу несло водой в двух шагах от схода, он схватил ее за одежду правою рукою, левою успел схватиться за шест, который протянул ему товарищ, и тотчас же утопленница
была вытащена. Ее положили на гранитные плиты схода. Она очнулась скоро,
приподнялась, села, стала чихать и фыркать, бессмысленно обтирая мокрое платье руками. Она ничего не говорила.
Он
приподнялся с усилием. Голова его болела; он встал
было на ноги, повернулся в своей каморке и упал опять на диван.
Между тем Раскольников, слегка
было оборотившийся к нему при ответе, принялся вдруг его снова рассматривать пристально и с каким-то особенным любопытством, как будто давеча еще не успел его рассмотреть всего или как будто что-то новое в нем его поразило: даже
приподнялся для этого нарочно с подушки.
Прошло минут с десять.
Было еще светло, но уже вечерело. В комнате
была совершенная тишина. Даже с лестницы не приносилось ни одного звука. Только жужжала и билась какая-то большая муха, ударяясь с налета об стекло. Наконец, это стало невыносимо: Раскольников вдруг
приподнялся и сел на диване.
Ах, как я любила… Я до обожания любила этот романс, Полечка!.. знаешь, твой отец… еще женихом певал… О, дни!.. Вот бы, вот бы нам
спеть! Ну как же, как же… вот я и забыла… да напомните же, как же? — Она
была в чрезвычайном волнении и усиливалась
приподняться. Наконец, страшным, хриплым, надрывающимся голосом она начала, вскрикивая и задыхаясь на каждом слове, с видом какого-то возраставшего испуга...
Он, однако, изумился, когда узнал, что приглашенные им родственники остались в деревне. «Чудак
был твой папа́ всегда», — заметил он, побрасывая кистями своего великолепного бархатного шлафрока, [Шлафрок — домашний халат.] и вдруг, обратясь к молодому чиновнику в благонамереннейше застегнутом вицмундире, воскликнул с озабоченным видом: «Чего?» Молодой человек, у которого от продолжительного молчания слиплись губы,
приподнялся и с недоумением посмотрел на своего начальника.
В этот вечер тщательно, со всей доступной ему объективностью, прощупав, пересмотрев все впечатления последних лет, Самгин почувствовал себя так совершенно одиноким человеком, таким чужим всем людям, что даже испытал тоскливую боль, крепко сжавшую в нем что-то очень чувствительное. Он
приподнялся и долго сидел, безмысленно глядя на покрытые льдом стекла окна, слабо освещенные золотистым огнем фонаря. Он
был в состоянии, близком к отчаянию. В памяти возникла фраза редактора «Нашего края...
Он
приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел в ее лицо с полуоткрытым ртом, с черными тенями в глазницах, дышала она тяжело, неровно, и
было что-то очень грустное в этом маленьком лице, днем — приятно окрашенном легким румянцем, а теперь неузнаваемо обесцвеченном.
Весь он стал какой-то пузырчатый, вздутый живот его, точно живот Бердникова, упирался в край стола, и когда учителю нужно
было взять что-нибудь, он
приподнимался на стуле, живот мешал рукам, укорачивал.
Так и сделал. После чаю он уже
приподнялся с своего ложа и чуть
было не встал; поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее.
«Теперь или никогда!» «
Быть или не
быть!» Обломов
приподнялся было с кресла, но не попал сразу ногой в туфлю и сел опять.
Он начал
было, кряхтя,
приподниматься на постели, чтоб встать.
— Я голоден… и я жив, — пробормотал несчастный,
приподнимаясь, чтобы взглянуть на Стильтона, который о чем-то задумался. — Это
был обморок.
Голова ее
приподнялась, и по лицу на минуту сверкнул луч гордости, почти счастья, но в ту же минуту она опять поникла головой. Сердце билось тоской перед неизбежной разлукой, и нервы упали опять. Его слова
были прелюдией прощания.
Тот прокрадывался к окнам, Райский шел за ним и остановился в нескольких шагах. Незнакомец
приподнялся до окна Леонтья и вдруг забарабанил что
есть мочи в стекло.
Я
приподнялся. Он
был вне себя; подбородок его дрожал.
Однако ж я успел-таки уцепиться рукой за один едва ощущаемый выступ вверху и
приподнялся, другую руку замахнул
было, чтоб ухватиться уже за верх стены, но тут вдруг оборвался и навзничь полетел вниз.
Раздался взрыв, как глухой пушечный выстрел. Почва
приподнялась немного под каменьями, и некоторые из них подскочили, а другие просто покатились в сторону. Сделано
было при нас несколько таких взрывов.
Хотели
было после этого говорить о деле, но что-то не клеилось. «Нет, видно, нам уже придется кончить эту беседу смеючись», — прибавил Кавадзи,
приподнимаясь аристократически-лениво с пяток.
— Я бы просил прочесть эти исследования, — строго сказал товарищ прокурора, не глядя на председателя, слегка бочком
приподнявшись и давая чувствовать тоном голоса, что требование этого чтения составляет его право, и он от этого права не отступится, и отказ
будет поводом кассации.
Есть войны, которые посылаются Провидением, чтобы заставить народы опомниться, углубиться,
приподняться.
Миленькое, смеющееся личико Lise сделалось
было вдруг серьезным, она
приподнялась в креслах, сколько могла, и, смотря на старца, сложила пред ним свои ручки, но не вытерпела и вдруг рассмеялась…
Несколько мужиков в пустых телегах попались нам навстречу; они ехали с гумна и
пели песни, подпрыгивая всем телом и болтая ногами на воздухе; но при виде нашей коляски и старосты внезапно умолкли, сняли свои зимние шапки (дело
было летом) и
приподнялись, как бы ожидая приказаний.
Я
приподнялся на сене. Голова коренника не шевелилась над водою. Только и можно
было видеть, при ясном свете месяца, как одно его ухо чуть-чуть двигалось то взад, то вперед.
Маша вдруг
приподнялась, разом отворила окно, высунула голову и с сердцем закричала проходившей бабе: «Аксинья!» Баба вздрогнула, хотела
было повернуться, да поскользнулась и тяжко шлепнулась наземь.
Чай, наполовину налитый густыми, вкусными сливками, разбудил аппетит. Верочка
приподнялась на локоть и стала
пить. — «Как вкусен чай, когда он свежий, густой и когда в нем много сахару и сливок! Чрезвычайно вкусен! Вовсе не похож на тот спитой, с одним кусочком сахару, который даже противен. Когда у меня
будут свои деньги, я всегда
буду пить такой чай, как этот».
Однажды Петрик
был один на холмике над рекой. Солнце садилось, в воздухе стояла тишина, только мычание возвращавшегося из деревни стада долетало сюда, смягченное расстоянием. Мальчик только что перестал играть и откинулся на траву, отдаваясь полудремотной истоме летнего вечера. Он забылся на минуту, как вдруг чьи-то легкие шаги вывели его из дремоты. Он с неудовольствием
приподнялся на локоть и прислушался. Шаги остановились у подножия холмика. Походка
была ему незнакома.
— Да что это? Да что тут такое? Что
будут читать? — мрачно бормотали некоторые; другие молчали. Но все уселись и смотрели с любопытством. Может
быть, действительно ждали чего-то необыкновенного. Вера уцепилась за стул отца и от испуга чуть не плакала; почти в таком же испуге
был и Коля. Уже усевшийся Лебедев вдруг
приподнялся, схватился за свечки и приблизил их ближе к Ипполиту, чтобы светлее
было читать.
Он стоял с минуту, и — странно — вдруг ему показалось, что край одной сторы
приподнялся и мелькнуло лицо Рогожина, мелькнуло и исчезло в то же мгновение. Он подождал еще и уже решил
было идти и звонить опять, но раздумал и отложил на час: «А кто знает, может, оно только померещилось…»
— То, стало
быть, вставать и уходить? —
приподнялся князь, как-то даже весело рассмеявшись, несмотря на всю видимую затруднительность своих обстоятельств. — И вот, ей-богу же, генерал, хоть я ровно ничего не знаю практически ни в здешних обычаях, ни вообще как здесь люди живут, но так я и думал, что у нас непременно именно это и выйдет, как теперь вышло. Что ж, может
быть, оно так и надо… Да и тогда мне тоже на письмо не ответили… Ну, прощайте и извините, что обеспокоил.
Марья Дмитриевна совсем потерялась, увидев такую красивую, прелестно одетую женщину почти у ног своих; она не знала, как ей
быть: и руку-то свою она у ней отнять хотела, и усадить-то ее она желала, и сказать ей что-нибудь ласковое; она кончила тем, что
приподнялась и поцеловала Варвару Павловну в гладкий и пахучий лоб.
Не может
быть!..» Лаврецкий
приподнялся…
Женни осторожно
приподнялась с кровати и, подойдя неслышными шагами к дверям, внимательно слушала: везде
было тихо. Из кабинета не доходило ни звука, повсюду темнота.
У него горела голова, жгло веки глаз, сохли губы. Он нервно курил папиросу за папиросой и часто
приподымался с дивана, чтобы взять со стола графин с водой и жадно, прямо из горлышка,
выпить несколько больших глотков. Потом каким-то случайным усилием воли ему удалось оторвать свои мысли от прошедшей ночи, и сразу тяжелый сон, без всяких видений и образов, точно обволок его черной ватой.
Я хотел
было встать с постели, но не имел сил
приподняться…
Я никогда, ни прежде, ни после, не видал ее в таком состоянии, да и не думал, чтоб она могла
быть когда-нибудь так взволнована. Николай Сергеич выпрямился в креслах,
приподнялся и прерывающимся голосом спросил...
— Доказательств! — вскричала Наташа, быстро
приподымаясь с кресел, — вам доказательств, коварный вы человек! Вы не могли, не могли действовать иначе, когда приходили сюда с вашим предложением! Вам надо
было успокоить вашего сына, усыпить его угрызения, чтоб он свободнее и спокойнее отдался весь Кате; без этого он все бы вспоминал обо мне, не поддавался бы вам, а вам наскучило дожидаться. Что, разве это неправда?
— Пойдемте к вам домой! — вскричал я,
приподымаясь и насильно приподымая его, — вы
выпьете чаю и ляжете в постель… Я сейчас приведу извозчика. Я позову доктора… мне знаком один доктор…