Неточные совпадения
Он иронически улыбнулся, поглядев на вороного рысака и уже решив в своем уме, что этот вороной в шарабане хорош только на проминаж и не
пройдет сорока верст в
жару в одну упряжку.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни
жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше,
сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
— Да будет тебе
ходить по
жаре, — говорил ему Сергей Иванович.
Они поют, и, с небреженьем
Внимая звонкий голос их,
Ждала Татьяна с нетерпеньем,
Чтоб трепет сердца в ней затих,
Чтобы
прошло ланит пыланье.
Но в персях то же трепетанье,
И не
проходит жар ланит,
Но ярче, ярче лишь горит…
Так бедный мотылек и блещет,
И бьется радужным крылом,
Плененный школьным шалуном;
Так зайчик в озими трепещет,
Увидя вдруг издалека
В кусты припадшего стрелка.
Она
сходила, вернулась, а на другой день слегла в
жару и бреду; непогода и вечерняя изморось сразила ее двухсторонним воспалением легких, как сказал городской врач, вызванный добросердной рассказчицей.
Раскольников сел, дрожь его
проходила, и
жар выступал во всем теле. В глубоком изумлении, напряженно слушал он испуганного и дружески ухаживавшего за ним Порфирия Петровича. Но он не верил ни единому его слову, хотя ощущал какую-то странную наклонность поверить. Неожиданные слова Порфирия о квартире совершенно его поразили. «Как же это, он, стало быть, знает про квартиру-то? — подумалось ему вдруг, — и сам же мне и рассказывает!»
— Кажется, славная личность! — с некоторым
жаром ответила Авдотья Романовна, начиная опять
ходить взад и вперед по комнате.
Ну, а мы вчера еще
жару поддали, ты то есть, этими рассказами-то… о маляре-то; хорош разговор, когда он, может, сам на этом с ума
сошел!
Мгновенно сердце молодое
Горит и гаснет. В нем любовь
Проходит и приходит вновь,
В нем чувство каждый день иное:
Не столь послушно, не слегка,
Не столь мгновенными страстями
Пылает сердце старика,
Окаменелое годами.
Упорно, медленно оно
В огне страстей раскалено;
Но поздний
жар уж не остынет
И с жизнью лишь его покинет.
— Прижмите руку к моей голове, — говорила она кротко, — видите, какой
жар… Не сердитесь на меня, будьте снисходительны к бедной сестре! Это все
пройдет… Доктор говорит, что у женщин часто бывают припадки… Мне самой гадко и стыдно, что я так слаба…
Дома у себя он натаскал глины, накупил моделей голов, рук, ног, торсов, надел фартук и начал лепить с
жаром, не спал, никуда не
ходил, видясь только с профессором скульптуры, с учениками,
ходил с ними в Исакиевский собор, замирая от удивления перед работами Витали, вглядываясь в приемы, в детали, в эту новую сферу нового искусства.
— Нет, он
сойдет с ума, если я ему покажу письмо дочери, в котором та советуется с адвокатом о том, как объявить отца сумасшедшим! — воскликнул я с
жаром. — Вот чего он не вынесет. Знайте, что он не верит письму этому, он мне уже говорил!
Но богини нет: около нас
ходит будто сам индийский идол — эмблема обилия и плодородия, Вампоа. Неужели это он отдыхает под кисеей в нише, на него веет прохладу веер, его закрывают ревнивые жалюзи и золоченые резные ширмы от
жара? Будто? А зачем же в доме три или четыре спальни? Чьи, вон это, крошечные туфли прячутся под постель? Чьи это мелочи, корзиночки? Кто тут садится около круглого стола, на котором разбросаны шелк, нитки и другие следы рукоделья?
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это ожидание не оправдалось. В воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21 на 22 февраля я от
жара ушел спать в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал
прошел, и фрегат опять задремал в штиле.
Правда, с севера в иные дни несло
жаром, но не таким, который нежит нервы, а духотой, паром, как из бани. Дожди иногда лились потоками, но нисколько не прохлаждали атмосферы, а только разводили сырость и мокроту. 13-го мая мы
прошли в виду необитаемого острова Рождества, похожего немного фигурой на наш Гохланд.
— Да, да! Вот вы будете
ходить, вы увидите, что это за существо. Вам очень полезно узнавать вот такие существа, чтоб уметь ценить и еще многое другое, что узнаете именно из знакомства с этими существами, — с
жаром заметил Алеша. — Это лучше всего вас переделает.
— Я бы вам советовал, — с
жаром продолжал Алеша, — некоторое время не посылать его вовсе в школу, пока он уймется… и гнев этот в нем
пройдет…
Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от
жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж
пройдет наконец этот невыносимый зной.
Таким образом, по охлаждении лишнего
жара в Вере Павловне и Мерцаловой, швейные и магазин продолжали существовать, не развиваясь, но радуясь уже и тому, что продолжают существовать. Новое знакомство Кирсанова продолжалось и приносило ему много удовольствия. Так
прошло еще года два или больше, без всяких особенных происшествий.
Навстречу Дубровскому попался поп со всем причетом. Мысль о несчастливом предзнаменовании пришла ему в голову. Он невольно пошел стороною и скрылся за деревом. Они его не заметили и с
жаром говорили между собою,
проходя мимо его.
Однажды вечером, подходя к винограднику, где жили Гагины, я нашел калитку запертою. Недолго думавши добрался я до одного обрушенного места в ограде, уже прежде замеченного мною, и перескочил через нее. Недалеко от этого места, в стороне от дорожки, находилась небольшая беседка из акаций; я поравнялся с нею и уже
прошел было мимо… вдруг меня поразил голос Аси, с
жаром и сквозь слезы произносивший следующие слова...
Пожар достиг в эти дня страшных размеров: накалившийся воздух, непрозрачный от дыма, становился невыносимым от
жара. Наполеон был одет и
ходил по комнате, озабоченный, сердитый, он начинал чувствовать, что опаленные лавры его скоро замерзнут и что тут не отделаешься такою шуткою, как в Египте. План войны был нелеп, это знали все, кроме Наполеона: Ней и Нарбон, Бертье и простые офицеры; на все возражения он отвечал кабалистическим словом; «Москва»; в Москве догадался и он.
— Не забуду-с, — откланивалась дама, ставшая доверчивее.
Сходя вниз по лестнице, генерал, еще с неостывшим
жаром, продолжал сожалеть, что они не застали и что князь лишился такого очаровательного знакомства.
Тут действует то же чувство, которое заставляло меня походом [На военной службе — до 1825 г.] сидеть на лошади и вести ее в поводу, когда спешивала вся батарея, — чуть ли не я один это делал и нисколько не винил других офицеров, которым не хотелось в
жар, по глубокому песку
проходить по нескольку верст.
Приехал отец из присутствия, и я принялся с новым
жаром описывать ему, как
прошла Белая, и рассказывал ему еще долее, еще горячее, чем матери, потому что он слушал меня как-то охотнее.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись под одним пологом с милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы. Мать с удовольствием заметила, что следы вчерашних уязвлений, нанесенных мне злыми комарами, почти
прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и руки каким-то составом; опухоль опала, краснота и
жар уменьшились. Сестрицу же комары мало искусали, потому что она рано улеглась под наш полог.
— Мне решительно не нужно доктора, решительно! — возражала Фатеева. — У меня ничего нет, кроме как лихорадки от этого сырого воздуха — маленький озноб и
жар я чувствую, и больше ничего — это на свежем воздухе сейчас
пройдет.
— Ну, уж этого я не разумею, извините!.. Вот хоть бы тоже и промеж нас, мужиков, сказки эти разные
ходят; все это в них рассказываются глупости одни только, как я понимаю; какие-то там Иван-царевичи, Жар-птицы, Царь-девицы — все это пустяки, никогда ничего того не было.
Между тем
жар не
проходил, и она скоро опять впала в бред и беспамятство.
Она была бледна; губы — запекшиеся от
жару и окровавленные, вероятно, от падения; с лица не
сходило выражение страха и какой-то мучительной тоски, которая, казалось, не покидала ее даже во сне.
Бедняжка очень похудела в эти четыре дня болезни: глаза ввалились,
жар все еще не
проходил.
— Неправда! неправда! — воскликнул я с
жаром, — красота, грация… la chastete du sentiment!.. cette fraicheur de formes… ce moelleux… Гa ne passe pas! [целомудрие чувства!.. свежесть форм… нежность… это не
проходит! (франц.)] Это вечно!
В пылу усердия он кричал на всех каким-то неестественным тонким голосом, как поют молодые петухи,
ходил по сцене театрально-непринужденным шагом, говорил всем дерзости и тысячью других приемов старался вдохнуть в своих сотрудников по сцене одолевший его артистический
жар.
Он боялся за зоб, который у него возвышался на шее и ради разрешения которого Феодосий Гаврилыч, вычитав в одном лечебнике, пил постоянно шалфей; зоб действительно не увеличивался, хотя и
прошло с появления его более двадцати лет, но зато Феодосий Гаврилыч постоянно был в испарине, вследствие чего он неимоверно остерегался простуды, так что в нижние комнаты никогда не
сходил на продолжительное время, а на антресолях у него была
жара великая, благодаря множеству печей с приделанными к ним лежанками, которые испускали из себя температуру Африки.
— Осокинцы молебствуют, — сказал, ни к кому не обращаясь, ямщик. — Беда ведь:
жар да сухмень… Гнев господень… Икону подняли, — что-то господь даст. Эх, вот прежде поп у них был, Василий. Насчет чего прочего не больно дохваливали, а что касающе дождя, — ну, дошлый был! Как, бывало,
пройдет по межам, даром что пьяненький, шатается, — отколь и возьмется, братец мой, туча… И отколь тебе ни возьмется туча…
Случалось ему что-нибудь рассказывать: начнет горячо, с
жаром, даже руками размахивает — и вдруг порвет али
сойдет на другое, увлечется новыми подробностями и забудет, о чем начал говорить.
Не раз на глаза навёртывались слёзы; снимая пальцем капельку влаги, он, надув губы, сначала рассматривал её на свет, потом отирал палец о рубаху, точно давил слезу. Город молчал, он как бы растаял в зное, и не было его; лишь изредка по улице тихо, нерешительно шаркали чьи-то шаги, — должно быть,
проходили в поисках милостыни мужики, очумевшие от голода и опьяняющей
жары.
Однажды приятель его, учитель, тоже из семинаристов, по прозванию Кафернаумский, отличавшийся тем, что у него с самого рождения не
проходил пот и что он в тридцать градусов мороза беспрестанно утирался, а в тридцать жа́ра у него просто открывалась капель с лица, встретив Ивана Афанасьевича в классе, сказал ему, нарочно при свидетелях...
Конечно, завели они речь издалека, что послал их князь поискать жар-птицы, что
ходили они, гуляли по зеленым садам, напали на след и след привел их прямо к брагинскому двору и т. д.
По утрам должно удить на местах чистых, открытых или около трав; в полдень, напротив (разумеется, в летние
жары), окунь любит стоять в тени, в корягах под кустами, под навесом трав и лопухами; следовательно, надобно удить в самых травах; вечером же окунь опять
ходит по местам чистым и открытым.
О как тебя я стану ненавидеть,
Когда
пройдет постыдной страсти
жар!
— Поздравляю вас, сударыня! — сказал он наконец, обращаясь к Лидиной, —
жару вовсе нет, пульс спокойный, ровный. Ольга Николаевна совершенно здорова, и только одна слабость… но это в несколько дней совсем
пройдет.
Впрочем, и собаке искать и охотнику
ходить, конечно, в
жар тяжело; но в дни серенькие или к осени, уже прохладные, как скоро ястреб скинет погадку, хоть с утра идти с ним в поле.
Потом вновь овладела им досада, и старик,
ходя по комнате, с комическим
жаром и детскою наивностью говорил как будто сам с собою: «Какой счастливец этот Федор Федорыч!
Она не спала и тяжко вздыхала, разметавшись от
жары, сбросив с себя почти всё — и при волшебном свете луны какое это было красивое, какое гордое животное!
Прошло немного времени и послышались опять шаги: в дверях показался старик, весь белый.
— Знаю я вас! А вот не желаешь ли прочитать сто раз «Верую»? Вот — прочитай-ко! И все глупости твои исчезнут, яко дым. А вообще вас бы, еретиков, в Абиссинию надо
ссылать, в Африку, ко эфиопам, да! Там бы вы живо от
жары передохли!
Ничкина. Какая уж мода в такую
жару?.. Чай, вам жарко… ну, а по улице-то
ходить в таком платье, просто угореть можно.
Барабошев. Одно слово: баба-орел; из себя королева, одевается в бархат,
ходит отважно, говорит с
жаром, так даже, что крылья у чепчика трясутся, точно он куда лететь хочет.
Временами ему казалось, что долго, в
жару спал он где-то на солнцепеке и проснулся с болью в груди, потому что сон был прекрасен и нежен, и видения, полные любовной грусти,
прошли мимо его ложа, а он проснулся в знойной тишине полдня, один.
Вот уже целая неделя
прошла с тех пор, как полк возвратился с маневров. Наступил сезон вольных работ, и роты одна за другой уходят копать бураки у окрестных помещиков, остались только наша да 11-я. Город точно вымер. Эта пыльная и душная
жара, это дневное безмолвие провинциального городка, нарушаемое только неистовым ораньем петухов, — раздражают и угнетают меня…