Неточные совпадения
Я
с удовольствием наблюдал за ними обоими, прячась в тени своего угла. Вдруг отворилась дверь и вошел якут
с дымящеюся кастрюлей, которую поставил перед стариком. Оказалось, что смотритель
ждал не нашего
ужина. В то же мгновение Тимофей
с торжественной радостью поставил передо мной рябчика. Об угощении и помину не было.
Свет от костров отражался по реке яркой полосой. Полоса эта как будто двигалась, прерывалась и появлялась вновь у противоположного берега.
С бивака доносились удары топора, говор людей и смех. Расставленные на земле комарники, освещенные изнутри огнем, казались громадными фонарями. Казаки слышали мои выстрелы и
ждали добычи. Принесенная кабанина тотчас же была обращена в
ужин, после которого мы напились чаю и улеглись спать. Остался только один караульный для охраны коней, пущенных на волю.
Вечером, когда садилось солнце, и на стеклах домов устало блестели его красные лучи, — фабрика выкидывала людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопченные,
с черными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя голодными зубами. Теперь в их голосах звучало оживление, и даже радость, — на сегодня кончилась каторга труда, дома
ждал ужин и отдых.
— Ах ты, мой кормилец! — сказал он Перстню, — не
ждал я тебя сегодня, да еще
с проезжими! Что бы тебе
с ними уж до Москвы доехать? А у меня, родимый, нет ни овса, ни сена, ни
ужина!
Когда Зинаида Федоровна по ночам,
поджидая своего Жоржа, неподвижно глядела в книгу, не перелистывая страниц, или когда вздрагивала и бледнела оттого, что через комнату проходила Поля, я страдал вместе
с нею, и мне приходило в голову — разрезать поскорее этот тяжелый нарыв, сделать поскорее так, чтобы она узнала все то, что говорилось здесь в четверги за
ужином, но — как это сделать?
Лавр Мироныч. Какой это
ужин! Здесь клуб, тот же трактир, вот дома — другое дело! Отчего ж себе и не позволить, коли есть средства? Пожалуйте, пожалуйте, ждут-с.
Но большей частию вместо аристократических рассказов и воспоминаний Лев Степанович, угрюмый и «гневный», как. выражалась молдаванка, притеснял ее и жену за игрой всевозможными мелочами, бросал, сдавая, карты на пол, дразнил молдаванку,
с бешенством критиковал каждый ход и так добивал вечер до
ужина. В десятом часу Лев Степанович отправлялся в спальню, замечая: «Ну, слава богу, вот день-то и прошел», — как будто он
ждал чего-то или как будто ему хотелось поскорее скоротать свой век.
После чая и
ужина Корней тотчас же ушел в горницу, где спал
с Марфой и маленькой дочкой. Марфа оставалась в большой избе убирать посуду. Корней сидел один у стола, облокотившись на руку, и
ждал. Злоба на жену все больше и больше ворочалась в нем. Он достал со стены счеты, вынул из кармана записную книжку и, чтобы развлечь мысли, стал считать. Он считал, поглядывая на дверь и прислушиваясь к голосам в большой избе.
За Волгой и вообще в лесах на севере завтракают
с восходом солнца, обедают в девять часов утра, в полдень полудничают, в три или четыре часа бывает паужена, на закате солнца
ужин.], Карп Алексеич Морковкин, в бухарском стеганом и густо засаленном халате, доканчивал в своей горнице другой самовар, нимало не заботясь, что в приказе
с раннего утра
ждет его до десятка крестьян.
Слышит Дуня — смолкли песни в сионской горнице. Слышит — по обеим сторонам кладовой раздаются неясные голоса,
с одной — мужские,
с другой — женские. Это Божьи люди в одевальных комнатах снимают «белые ризы» и одеваются в обычную одежду. Еще прошло несколько времени, голоса стихли, послышался топот,
с каждой минутой слышался он тише и тише. К
ужину, значит, пошли.
Ждет Дуня. Замирает у ней сердце — вот он скоро придет, вот она узнает тайну, что так сильно раздражает ее любопытство.
— Палашка! возьми простыню, повесь на дверь в спальне! Да зовите мальчиков к
ужину, где они?… Котлеты подавайте, варенец, сливки
с погреба… Скорей! Где Аринка? А, яичницу уже подали, — говорит она, торопливо входя и садясь к самовару. — Ну, господа, чего же вы
ждете? Хотите, чтоб остыла яичница? Садитесь!
Весь этот разговор душил его теперь. Он думал об
ужине с нею, не боялся того, что она совсем будет «готовая», даже и после того как платки напомнили ему, для кого он их покупал и какая красавица
ждет его дома, шлет ему чуть ли не каждый день депеши, тоскует по нем.
И она исчезает. Ничего не понимая, чувствуя мучительное сердцебиение, я иду к себе домой. Меня
ждет «Прошедшее и будущее собачьего налога», но работать я уже не могу. Я взбешен. Можно даже сказать, я ужасен. Чёрт возьми, я не позволю обращаться со мной, как
с мальчишкой! Я вспыльчив, и шутить со мной опасно! Когда входит ко мне горничная звать меня к
ужину, я кричу ей: «Подите вон!» Такая вспыльчивость обещает мало хорошего.
— Ну-с, мы можем
подождать и до настоящего
ужина. Тем более, что танцы способствуют развитию аппетита! — вторила сестре Валя.
— Я даже
с удовольствием пойду на
ужин к этому чудаку, — сказал князь, — потому что он меня очень занимает; да и по правде сказать: мне самому что-то помнится, не то насчет его, не то насчет Амалии Ивановны, а что именно такое — припомнить не могу.
Подождем голоса природы!
Малаша, которую уже давно
ждали ужинать, осторожно спустилась задом
с палатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.