Неточные совпадения
Лошадей заставляют спрыгнуть на корму, и только испытанное благонравие этих животных может успокоить ваши опасения насчет того, что одно самое ничтожное, самое естественное движение лошади может стоить
жизни любому из
пассажиров, кое-как приютившихся по стенкам и большею частью сидящих не праздно, а с веслом в руках.
Эта постоянная смена людей ничего не изменяет в
жизни парохода, — новые
пассажиры будут говорить о том же, о чем говорили ушедшие: о земле, о работе, о боге, о бабах, и теми же словами.
Этот человек сразу и крепко привязал меня к себе; я смотрел на него с неизбывным удивлением, слушал, разинув рот. В нем было, как я думал, какое-то свое, крепкое знание
жизни. Он всем говорил «ты», смотрел на всех из-под мохнатых бровей одинаково прямо, независимо, и всех — капитана, буфетчика, важных
пассажиров первого класса — как бы выравнивал в один ряд с самим собою, с матросами, прислугой буфета и палубными
пассажирами.
Пассажиры в поезде говорят о торговле, новых певцах, о франко-русских симпатиях; всюду чувствуется живая, культурная, интеллигентная, бодрая
жизнь…
Следовательно, нет ничего невозможного, что Николай Фермор, при большом оживлении
пассажиров, занятых новыми интересными знакомствами, очень легко мог укрыть свое намерение и покончил со своею безотрадною
жизнью так, как сообщает вторая версия этого рассказа.
Вся
жизнь серых
пассажиров парохода проходит на виду, за этою решеткой. Стоит ли над морем яркое тропическое солнце, свистит ли ветер, скрипят и гнутся снасти, ударит ли волной непогода, разыграется ли грозная буря и пароход весь застонет под ударами шторма, — здесь, все так же взаперти, прислушиваются к завыванию ветра сотни людей, которым нет дела до того, что происходит там, наверху, и куда несется их плавучая тюрьма.
В промежутки между вагонами пассажирского поезда видно, как снуют
пассажиры и прохаживается рыжий краснолицый жандарм; лакей во фраке и в белой как снег манишке, не выспавшийся, озябший и, вероятно, очень недовольный своею
жизнью, бежит по платформе и несет на подносе стакан чаю с двумя сухарями.
Он что-то нашел; он понял что-то, что всю
жизнь ускользало от него и делало эту
жизнь такой неуклюжею и тяжелой, как тот
пассажир, которому нужно было бы лететь, как птице, а он шел.
Изредка лишь подъезжали и подходили запоздалые
пассажиры, но на барже до того самого момента, когда пароход тронулся в путь, кипела
жизнь.
Один великий человек сравнивает нашу
жизнь на земле с положением
пассажиров, едущих на корабле, который совершает далекое плавание.