Неточные совпадения
Бросились искать, но как ни шарили, а никого не нашли. Сам Бородавкин ходил по улице,
заглядывая во все щели, — нет никого! Это до того его озадачило, что самые несообразные мысли вдруг целым потоком хлынули
в его
голову.
Он
заглянул в щелочку двери, из которой она было высунула
голову, и, увидев ее, сидящую за чайным столиком, вошел к ней с веселым и ласковым видом.
Выговорив самое главное, девушка повернула
голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив пальцы рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял
голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и
заглядывая отцу снизу
в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Клим
заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей,
в низеньком, любимом кресле матери, развалился Варавка, обняв мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая.
В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с
головы матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.
Самгин внимательно
заглянул в лицо жены, она кивнула
головою и ласково сказала...
С ним негромко поздоровался и пошел
в ногу,
заглядывая в лицо его, улыбаясь, Лаврушка, одетый
в длинное и не по фигуре широкое синеватое пальто,
в протертой до лысин каракулевой шапке на
голове,
в валяных сапогах.
Было около полуночи, когда Клим пришел домой. У двери
в комнату брата стояли его ботинки, а сам Дмитрий, должно быть, уже спал; он не откликнулся на стук
в дверь, хотя
в комнате его горел огонь, скважина замка пропускала
в сумрак коридора желтенькую ленту света. Климу хотелось есть. Он осторожно
заглянул в столовую, там шагали Марина и Кутузов, плечо
в плечо друг с другом; Марина ходила, скрестив руки на груди, опустя
голову, Кутузов, размахивая папиросой у своего лица, говорил вполголоса...
Захар
заглянул в щель — что ж? Илья Ильич лежал себе на диване, опершись
головой на ладонь; перед ним лежала книга. Захар отворил дверь.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти
голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет
в сад,
заглянет к нему
в комнату, найдет беспорядок, покачает
головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна,
заглянет за спинку дивана и уйдет.
Анисью, которую он однажды застал там, он обдал таким презрением, погрозил так серьезно локтем
в грудь, что она боялась
заглядывать к нему. Когда дело было перенесено
в высшую инстанцию, на благоусмотрение Ильи Ильича, барин пошел было осмотреть и распорядиться как следует, построже, но, всунув
в дверь к Захару одну
голову и поглядев с минуту на все, что там было, он только плюнул и не сказал ни слова.
— Покорно благодарю, — ласково отозвался Обломов, принимая пирог, и,
заглянув в дверь, уперся взглядом
в высокую грудь и
голые плечи. Дверь торопливо затворилась.
Она, накинув на себя меховую кацавейку и накрыв
голову косынкой, молча сделала ему знак идти за собой и повела его
в сад. Там, сидя на скамье Веры, она два часа говорила с ним и потом воротилась, глядя себе под ноги, домой, а он, не зашедши к ней, точно убитый, отправился к себе, велел камердинеру уложиться, послал за почтовыми лошадьми и уехал
в свою деревню, куда несколько лет не
заглядывал.
В университете Райский делит время, по утрам, между лекциями и Кремлевским садом,
в воскресенье ходит
в Никитский монастырь к обедне,
заглядывает на развод и посещает кондитеров Пеэра и Педотти. По вечерам сидит
в «своем кружке», то есть избранных товарищей, горячих
голов, великодушных сердец.
Он медленно ушел домой и две недели ходил убитый, молчаливый, не
заглядывал в студию, не видался с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе укладывалось, слезы иссякли, острая боль затихла, и
в голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от слез лицо тетки и безмолвный, судорожный плач подруги…»
Я сидел и слушал краем уха; они говорили и смеялись, а у меня
в голове была Настасья Егоровна с ее известиями, и я не мог от нее отмахнуться; мне все представлялось, как она сидит и смотрит, осторожно встает и
заглядывает в другую комнату. Наконец они все вдруг рассмеялись: Татьяна Павловна, совсем не знаю по какому поводу, вдруг назвала доктора безбожником: «Ну уж все вы, докторишки, — безбожники!..»
Было уже восемь часов; я бы давно пошел, но все поджидал Версилова: хотелось ему многое выразить, и сердце у меня горело. Но Версилов не приходил и не пришел. К маме и к Лизе мне показываться пока нельзя было, да и Версилова, чувствовалось мне, наверно весь день там не было. Я пошел пешком, и мне уже на пути пришло
в голову заглянуть во вчерашний трактир на канаве. Как раз Версилов сидел на вчерашнем своем месте.
После этого сравнения, мелькнувшего у меня
в голове, как ни резво бегали мыши, как ни настойчиво
заглядывала тень
в окно, я не дал себе труда дознаваться, какие мыши были
в Африке и кто
заглядывал в окно, а крепко-накрепко заснул.
Я не выходил; ко мне
в каюту
заглянули две-три косматые
головы и смугло-желтые лица.
К счастью, среди пения
в гостиную
заглянула черная курчавая
голова и, оскалив зубы, сказала африканским барышням что-то по-голландски.
Тут же встретила нас и его жена, каначка, седая, смуглая, одетая
в синее бумажное платье, с платком на
голове, как наши бабы. Особо выстроена была тоже хижина, где эта чета обедала: по крайней мере,
заглянув, я видел там посуду, стол и разную утварь. Две собаки, с повисшими хвостами и
головами, встретили тоже нас.
Мы пошли назад; индиец принялся опять вопить по книге, а другие два уселись на пятки слушать; четвертый вынес нам из ниши роз на блюде. Мы
заглянули по соседству и
в малайскую мечеть. «Это я и
в Казани видел», — сказал один из моих товарищей, посмотрев на
голые стены.
Заглянув в третье отверстие, он увидал на кровати спящего очень маленького роста свернувшегося человечка, с
головою укрытого халатом.
Терпение у Альфонса Богданыча было действительно замечательное, но если бы Ляховский
заглянул к нему
в голову в тот момент, когда Альфонс Богданыч, прочитав на сон грядущий, как всякий добрый католик, латинскую молитву, покашливая и охая, ложился на свою одинокую постель, — Ляховский изменил бы свое мнение.
— Аника Панкратыч, голубчик!.. — умолял Иван Яковлич, опускаясь перед Лепешкиным на колени. — Ей-богу, даже
в театр не
загляну! Целую ночь сегодня будем играть. У меня теперь
голова свежая.
Половодова,
заглянув в дверь, несколько мгновений колебалась — переступать ей порог этой двери или нет, но выдержка взяла верх над любопытством, и Антонида Ивановна на предложение любезной хозяйки только покачала отрицательно своей красивой
головой.
Он почти постоянно, если можно так выразиться, экзаменовал Малек-Аделя; уезжал на нем куда-нибудь подальше
в поле и ставил его на пробу; или уходил украдкой
в конюшню, запирал за собою дверь и, ставши перед самой
головой коня,
заглядывал ему
в глаза, спрашивал шепотом: «Ты ли это?
Господский дом
в «Уголке» почти совсем развалился, а средств поправить его не было. Крыша протекала; стены
в комнатах были испещрены следами водяных потоков; половицы колебались; из окон и даже из стен проникал ветер. Владелицы никогда прежде не
заглядывали в усадьбу; им и
в голову не приходило, что они будут вынуждены жить
в такой руине, как вдруг их постигла невзгода.
Но если редки проезжие, то
в переулок довольно часто
заглядывают разносчики с лотками и разной посудиной на
головах. Дедушка знает, когда какой из них приходит, и всякому или махнет рукой («не надо!»), или приотворит окно и кликнет. Например...
Сбор кончился. Несколько лотков и горшков нагружено верхом румяными, сочными и ароматическими плодами. Процессия из пяти человек возвращается восвояси, и у каждого под мышками и на
голове драгоценная ноша. Но Анна Павловна не спешит; она
заглядывает и
в малинник, и
в гряды клубники, и
в смородину. Все уже созревает, а клубника даже к концу приходит.
Девичий гомон мгновенно стихает;
головы наклоняются к работе; иглы проворно мелькают, коклюшки стучат.
В дверях показывается заспанная фигура барыни, нечесаной, немытой,
в засаленной блузе. Она зевает и крестит рот; иногда так постоит и уйдет, но
в иной день
заглянет и
в работы.
В последнем случае редко проходит, чтобы не раздалось, для начала дня, двух-трех пощечин.
В особенности достается подросткам, которые еще учатся и очень часто портят работу.
К концу года у меня образовалось такое смешение
в голове, что я с невольным страхом
заглядывал в программу, не имея возможности определить,
в состоянии ли я выдержать серьезное испытание
в другой класс, кроме приготовительного.
— Батюшка! — выла Петровна, протягивая одну руку к нему, а другой держась за
голову. — Верно, батюшка, вру ведь я! Иду я, а к вашему забору следы, и снег обмят
в одном месте, я через забор и
заглянула, и вижу — лежит он…
Я нагнулся к
голове лося и
заглянул в полость носа и там увидел множество личинок; они двигались
в слизи, некоторые ползали во рту и по языку, который теперь безжизненно свесился
в сторону.
«Посмотрим!..» И вдруг распрямился старик,
Глаза его гневом сверкали:
«Одно повторяет твой глупый язык:
«Поеду!» Сказать не пора ли,
Куда и зачем? Ты подумай сперва!
Не знаешь сама, что болтаешь!
Умеет ли думать твоя
голова?
Врагами ты, что ли, считаешь
И мать, и отца? Или глупы они…
Что споришь ты с ними, как с ровней?
Поглубже ты
в сердце свое
загляни,
Вперед посмотри хладнокровней...
Швейцар Симеон помогает кому-то раздеться
в передней. Женя
заглядывает туда, держась обеими руками за дверные косяки, но тотчас же оборачивается назад и на ходу пожимает плечами и отрицательно трясет
головой.
— Перестаньте, Саша! — спокойно сказал Николай. Мать тоже подошла к ней и, наклонясь, осторожно погладила ее
голову. Саша схватила ее руку и, подняв кверху покрасневшее лицо, смущенно взглянула
в лицо матери. Та улыбнулась и, не найдя, что сказать Саше, печально вздохнула. А Софья села рядом с Сашей на стул, обняла за плечи и, с любопытной улыбкой
заглядывая ей
в глаза, сказала...
— Павел Власов? — спросил офицер, прищурив глаза, и, когда Павел молча кивнул
головой, он заявил, крутя ус: — Я должен произвести обыск у тебя. Старуха, встань! Там — кто? — спросил он,
заглядывая в комнату, и порывисто шагнул к двери.
Он, кашляя, кивнул
головой. Людмила
заглянула в лицо матери темными глазами и предложила...
Когда ни
заглядывал в дырку его двери вахтер или сам смотритель, Степан сидел на набитом соломой мешке, подперев
голову руками, и всё что-то шептал про себя.
Молоденькая жена чиновника особых поручений вместе с молоденькою прокуроршей, будто катаясь, несколько уж раз проезжали по набережной, чтоб хоть
в окна
заглянуть и посмотреть, что будет делаться
в губернаторской квартире, где действительно
в огромной зале собрались все чиновники, начиная с девятого класса до пятого, чиновники, по большей части полные, как черепахи, и выставлявшие свои несколько сутуловатые
головы из нескладных, хоть и золотом шитых воротников.
Сказав эти слова, Марья Николаевна даже
голову немножко набок нагнула, чтобы пристальнее и пронзительнее
заглянуть Санину
в глаза.
Покуда покойник лежал
в доме, домашние ходили на цыпочках,
заглядывали в столовую (там, на обеденном столе, был поставлен гроб), качали
головами, шептались.
Ее вопли будили меня; проснувшись, я смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. Осеннее утро мутно
заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождем; на полу,
в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою; с ее маленькой
головы из-под сбитого платка осыпались на шею и плечи жиденькие светлые волосы, платок все время спадал с
головы; старуха, резко поправляя его левой рукой, бормочет...
Матвей только закусил ус, а Дыма мрачно понурил
голову и шагал, согнувшись под своим узлом. А за ним бежали кучи каких-то уличных дьяволят, даже иной раз совсем черных, как хорошо вычищенный сапог, и
заглядывали им прямо
в лица, и подпрыгивали, и смеялись, а один большой негодяй кинул
в Дыму огрызок какого-то плода.
Людмила крепко держала его за руку и дрожащею рукою похлопывала по его
голой спине,
заглядывая в его потупленные, странно-мерцающие под синевато-черными ресницами глаза.
Перешёл улицу наискось, воротился назад и, снова поравнявшись с домом, вытянулся, стараясь
заглянуть внутрь комнат. Мешали цветы, стоявшие на подоконниках, сквозь них видно было только сутулую спину Рогачева да встрёпанную
голову Галатской. Постояв несколько минут, вслушиваясь
в озабоченный гул голосов, он вдруг быстро пошёл домой, решительно говоря себе...
Поднимаю
голову и вижу улыбающееся и подмигивающее лицо Порфира Порфирыча. Он был, по обыкновению, навеселе, причмокивал и топтался на месте. Из-за его спины
заглядывали в мое окно лица остальных членов «академии». Они были все тут налицо, и даже сам Спирька с его красным носом.
Во время приемки Андрей Ефимыч не делает никаких операций; он давно уже отвык от них, и вид крови его неприятно волнует. Когда ему приходится раскрывать ребенку рот, чтобы
заглянуть в горло, а ребенок кричит и защищается ручонками, то от шума
в ушах у него кружится
голова и выступают слезы на глазах. Он торопится прописать лекарство и машет руками, чтобы баба поскорее унесла ребенка.
Если б не мать, они подошли бы, вероятно, к самым избам никем не замеченные: семейство сидело за обедом; тетка Анна, несмотря на весь страх, чувствуемый ею
в присутствии мужа, который со вчерашнего дня ни с кем не перемолвил слова, упорно молчал и сохранял на лице своем суровое выражение, не пропускала все-таки случая
заглядывать украдкою
в окна, выходившие, как известно, на Оку; увидев сыновей, она забыла и самого Глеба — выпустила из рук кочергу, закричала пронзительным голосом: «Батюшки, идут!» — и сломя
голову кинулась на двор.
Вот извольте посмотреть, — прибавил он, оттыкая одну из ближайших колодок и
заглядывая в отверстие, покрытое шумящей и ползающей пчелой по кривым вощинам: — вот эта молодая; она видать,
в голове у ней матка сидит, а вощину она и прямо и
в бок ведет, как ей по колодке лучше, — говорил старик, видимо увлекаясь своим любимым предметом и не замечая положения барина: — вот нынче она с калошкой идет, нынче день теплый, всё видать, прибавил он, затыкая опять улей и прижимая тряпкой ползающую пчелу, и потом огребая грубой ладонью несколько пчел с морщинистого затылка.