Неточные совпадения
Он не мог уже думать о самом
вопросе смерти, но невольно ему приходили мысли о том, что теперь, сейчас, придется ему делать:
закрывать глаза, одевать, заказывать гроб.
Варвара утомленно
закрыла глаза, а когда она
закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал.
Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Сказав это спокойно и беззлобно, она
закрыла глаза, а Клим, гладя ее щеку, шею и плечо, поставил, очень ласково, свой главный
вопрос...
«Свершилось, — думал Самгин,
закрыв глаза и видя слово это написанным как заголовок будущей статьи; слово даже заканчивалось знаком восклицания, но он стоял криво и был похож на знак
вопроса. — В данном случае похороны как бы знаменуют воскресение нормальной жизни».
Сначала долго приходилось ему бороться с живостью ее натуры, прерывать лихорадку молодости, укладывать порывы в определенные размеры, давать плавное течение жизни, и то на время: едва он
закрывал доверчиво глаза, поднималась опять тревога, жизнь била ключом, слышался новый
вопрос беспокойного ума, встревоженного сердца; там надо было успокоивать раздраженное воображение, унимать или будить самолюбие. Задумывалась она над явлением — он спешил вручить ей ключ к нему.
Воля ваша, как кто ни расположен только забавляться, а, бродя в чужом городе и народе, не сможет отделаться от этих
вопросов и
закрыть глаза на то, чего не видал у себя.
Слабо качаясь от толчков дороги, он, не спуская глаз, смотрел на Нехлюдова и на
вопрос о здоровье только
закрыл глаза и сердито закачал головой.
— Деятельной любви? Вот и опять
вопрос, и такой
вопрос, такой
вопрос! Видите, я так люблю человечество, что, верите ли, мечтаю иногда бросить все, все, что имею, оставить Lise и идти в сестры милосердия. Я
закрываю глаза, думаю и мечтаю, и в эти минуты я чувствую в себе непреодолимую силу. Никакие раны, никакие гнойные язвы не могли бы меня испугать. Я бы перевязывала и обмывала собственными руками, я была бы сиделкой у этих страдальцев, я готова целовать эти язвы…
Чуть не смеясь от избытка приятных и игривых чувств, я нырнул в постель и уже
закрыл было глаза, как вдруг мне пришло на ум, что в течение вечера я ни разу не вспомнил о моей жестокой красавице… «Что же это значит? — спросил я самого себя. — Разве я не влюблен?» Но, задав себе этот
вопрос, я, кажется, немедленно заснул, как дитя в колыбели.
— Я не встал с первого вашего слова, не
закрыл разговора, не ушел от вас, а сижу до сих пор и смирно отвечаю на ваши
вопросы и… крики, стало быть, не нарушил еще к вам уважения.
И на каждом шагу ставит"
вопросы", на которые сделалось как бы обязательным, до времени,
закрывать глаза.
Ибо вы сейчас же очутитесь в самом водовороте"
вопросов"и именно тех
вопросов, на которые до времениобязательно
закрывать глаза.
Старик, который ухаживал за мной, оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с
вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился на спину,
закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на язык, говорил...
Рославлев
закрыл платком глаза и не отвечал ни слова. Лекарь взял его за руку и, поглядев на него с состраданием, повторил свой
вопрос.
Галактионовна делала вид, что ничего не слыхала, садится где-нибудь в уголок,
закрывает рот рукой и каким-нибудь самым невинным
вопросом или замечанием открывала свою убийственную атаку; Мухоедов по опыту знает, что Галактионовна пришла неспроста, и всеми силами старается навести ее на суть дела.
Михаил (нетерпеливо). Сейчас семнадцать минут одиннадцатого.
Вопрос необходимо решить; он стоит так: или я
закрываю завод, или ухожу из дела.
Закрыв завод, мы не терпим убытка, — я принял меры. Спешные заказы готовы, и в складах кое-что есть…
Минуты через три прибежал городовой, за ним сыщики и народ — как будто все они где-то поблизости, за углом, ожидали конца. И труп
закрыли. А еще через десять минут ехала уже лазаретная фура с красным крестом — и по всему городу стучали, как камни, перекрестные
вопросы и ответы...
«Да и сколько их тоже теперь у меня? это интересно», — думал он, поспешая за Бодростиной и
закрывая себе лицо коробкой с ее шляпой. «Ух, отцы мои родные, жутко мне, жутко! Ух, матушка святая Русь, если бы ты была умница, да провалилась бы в тартарары и вместе с моею женой, и с детьми, и со всеми твоими женскими и не женскими
вопросами! То-то бы я благословил за это Господа!»
Жизнь вдруг стала для него страшна. Зашевелились в ней тяжелые, жуткие
вопросы… В последнее время он с каждым годом относился к ней все легче. Обходил ее противоречия,
закрывал глаза на глубины. Еще немного — и жизнь стала бы простою и ровною, как летняя накатанная дорога. И вот вдруг эта смерть Варвары Васильевны… Вместе с ее тенью перед ним встали полузабытые тени прошлого. Встали близкие, молодые лица. Гордые и суровые, все они погибли так или иначе — не отступили перед жизнью, не примирились с нею.
То он весело и бойко отвечал мне, когда дело касалось прошедшего и общих
вопросов, но как только дело коснулось его и он увидал мое сочувствие, он отвернулся,
закрыл рукавом глаза, и затылок его затрясся.
Было это поздней осенью. Вскоре повалил снег и
закрыл все-таки несколько заметное взрытое место, а на другое лето пустырь покрылся густой травой, и Петр Ананьев сам бы не отыскал могилу старика Краузе. Петр Ананьев стал хозяином, и изредка редким пациентам справлявшимся о старике, говорил: «все болеет». Наконец, о Краузе перестали справляться. Все привыкли встречать в избушке Петра-знахаря, которого еще называли и аптекарем, а
вопрос о праве его на избушку на пустыре и о прежнем хозяине не подымался.
Начался спор, кстати сказать, как всегда, не окончившийся ничем. Разговор затем перешел на другие темы. Возбудили
вопрос о предположении
закрыть масонские ложи и другие тайные благотворительные общества, кто-то рассказал, что некто Якушин предложил общую и безусловную вольную своим крепостным, возил ее к министру Кочубею. Удивленный министр выслушал и ответил: рассмотрим, обсудим…
Все эти
вопросы прошли в его голове скоро-скоро и так отчетливо, с такой логикой правды и возможности, что он невольно остановился посреди дороги и
закрыл глаза.
Очистивши, как ему казалось, предложенным
вопросом свою совесть, Степан повел Ирену к ожидавшему его невдалеке лихачу, усадил ее и,
закрыв полой шубы ее ноги, приказал извозчику ехать как можно скорее. Лихач помчался.
Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с
вопросом о дороге, проезжающий уже
закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем-то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру.