Неточные совпадения
Я
закрывал глаза и видел ее лицо с дрожащими губами, когда она крестилась на
церковь, крестила потом меня, а я говорил ей: «Стыдно, смотрят».
«Одна лишь социальная революция, — говорит он, — будет обладать силой
закрыть в одно и то же время и все кабаки и все
церкви».
Чтобы хоть сколько-нибудь себя успокоить, Егор Егорыч развернул библию, которая, как нарочно, открылась на Песне песней Соломона. Напрасно Егор Егорыч, пробегая поэтические и страстные строки этой песни, усиливался воображать, как прежде всегда он и воображал, что упоминаемый там жених — Христос, а невеста —
церковь. Но тут (Егор Егорыч был уверен в том) дьявол мутил его воображение, и ему представлялось, что жених — это он сам, а невеста — Людмила. Егор Егорыч рассердился на себя,
закрыл библию и крикнул...
Церковь, к которой игумен вел Максима, стояла среди древних дубов, и столетние ветви их почти совсем
закрывали узкие продольные окна, пропускавшие свет сквозь пыльную слюду, вставленную в мелкие свинцовые оконницы.
Кончив дела, усаживались у прилавка, точно вороны на меже, пили чай с калачами и постным сахаром и рассказывали друг другу о гонениях со стороны никонианской
церкви: там — сделали обыск, отобрали богослужебные книги; тут — полиция
закрыла молельню и привлекла хозяев ее к суду по 103-й статье.
Туренин хотел что-то сказать, но казаки, не слушая его, втолкнули их обоих в погреб, заперли дверь и когда выбрались опять в
церковь, то принялись было за плиту; но Кирша, не приказав им
закрывать отверстия, вышел на паперть.
Кузница стояла на краю неглубокого оврага; на дне его, в кустах ивняка, Евсей проводил всё свободное время весной, летом и осенью. В овраге было мирно, как в
церкви, щебетали птицы, гудели пчёлы и шмели. Мальчик сидел там, покачиваясь, и думал о чём-то, крепко
закрыв глаза, или бродил в кустах, прислушиваясь к шуму в кузнице, и когда чувствовал, что дядя один там, вылезал к нему.
Было в
церкви ещё много хорошего. Кроме мира, тишины и ласкового сумрака, Евсею нравилось пение. Когда он пел не по нотам, то крепко
закрывал глаза и, сливая свой голос с общей волной голосов так, чтобы его не было слышно, приятно прятал куда-то всего себя, точно сладко засыпал. И в этом полусонном состоянии ему всегда казалось, что он уплывает из жизни, приближается к другой, ласковой и мирной.
Когда архимандрит, возгласив «благословение Господне на вас»,
закрыл царские двери, Демидов вдруг тут же в
церкви гласно с нами поздоровался.
Инок Гермоген с радостью встретил подмогу, как и вся монашеская братия. Всех удивило только одно: когда инок Гермоген пошел в
церковь, то на паперти увидел дьячка Арефу, который сидел,
закрыв лицо руками, и горько плакал. Как он попал в монастырь и когда — никто и ничего не мог сказать. А маэор Мамеев уже хозяйничал в Служней слободе и первым делом связал попа Мирона.
В монастырской
церкви, при последнем прощании с дочерью, он не застонал и не зарыдал, как это всегда бывает. Все тот же мрачный, блуждающий взгляд, полный отчаяния… Когда начальница отрезала прядь черных кудрей его дочери и подала ему, он тупо посмотрел сначала на нее, потом на прядь, конвульсивно зажал в руке волосы и
закрыл лицо рукою.
Он присел опять на крыльцо деревянной
церкви,
закрыл лицо руками и заплакал. Та жизнь уже канула. Не вернется он к женщине, которую сманил от мужа. Не слетит к нему с неба и та, к кому он так прильнул просветленной душой. Да и не выдержал бы он ее святости; Бог знал, когда прибрал ее к Себе.
— Вот что надо было тогда сделать, — любил он повторять, — и что я говорил тогдашним вожакам движения:
закрыть все
церкви, положить предел всем этим притворствам. Меня не слушались. И вот теперь опять мы в окружении попов.
Он восклицает: «Одна лишь социальная революция будет обладать силой
закрыть в одно и то же время и все кабаки, и все
церкви».
Воинствующий коммунизм Бакунина идет дальше воинствующего атеизма русских коммунистов, которые все-таки не
закрыли всех
церквей и на которых чувствуется интеллектуалистическое влияния марксизма.
— Но слава богу, что мой хранитель бдел надо мной и что это случилось против собора: я сейчас же бросился в
церковь и стал к амвону, а жид оробел и не пошел дальше дверей. Но только какие теперь в
церквах удивительно неудобные правила! Представь, они открывают всего только одну дверь, а другие закрыты. Для чего
закрывать? В Париже все храмы весь день открыты.
А как принесли его в
церковь, то все его хотели видеть, бо он убран был в алом жупане и в поясе с золотыми цвяшками, но поп Прокоп не дал и смотреть на полковника, а, взлезши на амвон, махнул рукою на гроб и сказал: «
Закройте его швiдче: иль вы не чуете, як засмердело!» А когда крышку нахлопнули и алый жупан Перегуда сокрылся, то тогда поп Прокоп во весь голос зачал воздавать славу Перегуду и так спросил...