Неточные совпадения
Оглядевшись еще раз, он уже засунул и руку в карман, как вдруг
у самой наружной
стены, между воротами и желобом, где все расстояние было шириною в аршин,
заметил он большой неотесанный камень, примерно, может быть, пуда в полтора весу, прилегавший прямо к каменной уличной
стене.
— Вот
у вас все так: можно и не
мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все не на своем месте: картины
у стен, на полу, галоши на постели, сапоги в одном узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка
у кресла сломана, то стекло на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто на старой квартире: беги туда…
Где
замечала явную ложь, софизмы, она боролась, проясняла себе туман, вооруженная своими наблюдениями, логикой и волей. Марк топал в ярости ногами, строил батареи из своих доктрин и авторитетов — и встречал недоступную
стену. Он свирепел, скалил зубы, как «волк», но проводником ее отповедей служили бархатные глаза, каких он не видал никогда, и лба его касалась твердая, но нежная рука, и он, рыча про себя, ложился смиренно
у ног ее, чуя победу и добычу впереди, хотя и далеко.
Но где Уленьке было
заметить такую красоту? Она
заметила только, что
у него то на вицмундире пуговицы нет, то панталоны разорваны или худые сапоги. Да еще странно казалось ей, что он ни разу не посмотрел на нее пристально, а глядел как на
стену, на скатерть.
Берег верстах в трех; впереди ныряет в волнах низенькая портсмутская
стена, сбоку
у ней тянется песчаная
мель, сзади нас зеленеет Вайт, а затем все море с сотней разбросанных по неизмеримому рейду кораблей, ожидающих, как и мы, попутного ветра.
Старец уселся на кожаный красного дерева диванчик, очень старинной постройки, а гостей, кроме обоих иеромонахов,
поместил у противоположной
стены, всех четверых рядышком, на четырех красного дерева обитых черною сильно протершеюся кожей стульях.
Рот
у моего жизнерадостного знакомца был открыт до ушей, толстые щеки измазаны слезами и
мелом, он ревел во весь голос, хватался за косяки, потом даже старался схватиться за гладкие
стены…
У Александра опустились руки. Он молча, как человек, оглушенный неожиданным ударом, глядел мутными глазами прямо в
стену. Петр Иваныч взял
у него письмо и прочитал в P.S. следующее: «Если вам непременно хочется
поместить эту повесть в наш журнал — пожалуй, для вас, в летние месяцы, когда мало читают, я
помещу, но о вознаграждении и думать нельзя».
Внешний воздух, невидимому, мало освежил Хрипача. Через полчаса он вернулся и опять, постояв
у двери с полминуты, зашел на урок. Шли упражнения на снарядах. Два-три незанятых пока гимназиста, не
замечая директора, стояли, прислонясь к
стене, пользуясь тем, что поручик не смотрел на них. Хрипач подошел к ним.
И оглядывалась вокруг, точно сейчас только
заметив погасший самовар, тарелки со сластями, вазы варенья, вычурную раму зеркала, часы на
стене и всю эту большую, уютную комнату, полную запахами сдобного теста, помады и лампадного масла. Волосы на висках
у неё растрепались, и голова казалась окрылённой тёмными крыльями. Матвей наклонился над тетрадкой, продолжая...
Она погрузила лицо в руки и сидела так, склонив голову, причем я
заметил, что она, разведя пальцы, высматривает из-за них с задумчивым, невеселым вниманием. Отняв руки от лица, на котором заиграла ее неподражаемая улыбка, Дэзи поведала свои приключения. Оказалось, что Тоббоган пристал к толпе игроков, окружающих рулетку, под навесом,
у какой-то
стены.
Я механически взял его с маленького стола
у стены и, нажимая гайку,
заметил, что она свинчивается.
В гавани его
намело по угольной пыли
у каменных столбов и
стен так много, что казалось, что север смешался с югом в фантастической и знойной зиме.
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным своим другом, боярином Истомою-Турениным;
у дверей комнаты дремали, прислонясь к
стене, двое слуг; при каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался по лесу глухой гул, они, вздрогнув, посматривали робко друг на друга и, казалось, не
смели взглянуть на окна, из коих можно было различить, несмотря на темноту, часть западной
стены и сторожевую башню, на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
Двери отворились, и незнакомый вошел в избу. Купец с земским прижались к
стене, хозяин и хозяйка встретили его низкими поклонами; а стрелец, отступив два шага назад, взялся за саблю. Незнакомый, не
замечая ничего, несколько раз перекрестился, молча подостлал под голову свою шубу и расположился на скамье,
у передних окон. Все приезжие, кроме Кирши и Алексея, вышли один за другим из избы.
— И этого тоже, — спокойно
заметил он, сделав длинной рукою широкий круг: в углах комнаты были нагромождены доски, ящики, всё имело очень хаотичный вид, столярный и токарный станки
у стен были завалены деревом.
Комната женщины была узкая, длинная, а потолок её действительно имел форму крышки гроба. Около двери помещалась печка-голландка,
у стены, опираясь в печку спинкой, стояла широкая кровать, против кровати — стол и два стула по бокам его. Ещё один стул стоял
у окна, — оно было тёмным пятном на серой
стене. Здесь шум и вой ветра были слышнее. Илья сел на стул
у окна, оглядел
стены и,
заметив маленький образок в углу, спросил...
Лодка была на середине, когда ее
заметили с того берега. Песня сразу грянула еще сильнее, еще нестройнее, отражаясь от зеленой
стены крупного леса, к которому вплоть подошла вырубка. Через несколько минут, однако, песня прекратилась, и с вырубки слышался только громкий и такой же нестройный говор. Вскоре Ивахин опять стрелой летел к нашему берегу и опять устремился с новою посудиной на ту сторону. Лицо
у него было злое, но все-таки в глазах проглядывала радость.
Только обеспокоила Елену Петровну как раз в эти дни разразившаяся буря: гремело на вывесках железо от ледяного северного ветра, уныло-сумрачен был короткий день, и, хотя настоящего снега не было, — около тротуарных тумбочек, и
у стен, и в колдобинах мостовой забелелось,
намело откуда-то.
В руке его я
заметил щегольскую оленью ручку дорогого охотничьего ножа, который обыкновенно висел
у него над постелью. Чуть только кровельные листы загремели под ногами художника, мимо окон пролетело большое полено и, ударившись о
стену, завертелось на камнях.
Перешагнув через порог, он
заметил на
стене свою безобразную тень; мучительное чувство… как бешеный он выбежал из дома и пустился в поле; поутру явился он на дворе, таща за собою огромного волка… блуждая по лесам, он убил этого зверя длинным ножом, который неотлучно хранился
у него за пазухой… вся дворня окружила Вадима, даже господа вышли подивиться его отважности… Наконец и он насладился минутой торжества! — «Ты будешь моим стремянным!» — сказал Борис Петрович.
Пан полковник, разговаривая со старшими, которые стояли
у стены и отнюдь не
смели садиться, изволили закашляться и плюнуть вперед себя. Стремительно один из бунчуковых товарищей, старик почтенный, бросился и почтительно затер ногою плеванье его ясновельможности: так в тот век политика была утончена!
— Вы пьяны, а потому я не понимаю, в каком смысле вы говорите, —
заметил он строго, — и объясниться всегда с вами готов; даже рад поскорей… Я и ехал… Но прежде всего знайте, что я принимаю меры: вы сегодня должны
у меня ночевать! Завтра утром я вас беру, и мы едем. Я вас не выпущу! — завопил он опять, — я вас скручу и в руках привезу!.. Удобен вам этот диван? — указал он ему, задыхаясь, на широкий и мягкий диван, стоявший напротив того дивана, на котором спал он сам,
у другой
стены.
Большая комната в доме Бардиных. В задней
стене четыре окна и дверь, выходящие на террасу; за стеклами видны солдаты, жандармы, группа рабочих, среди них Левшин, Греков. Комната имеет нежилой вид: мебели мало, она стара, разнообразна, на
стенах отклеились обои.
У правой
стены поставлен большой стол. Конь сердито двигает стульями, расставляя их вокруг стола. Аграфена
метет пол. В левой
стене большая двухстворчатая дверь, в правой — тоже.
К иному едва проберешься через грязный двор; в сенях, за облупившимися парусинными ширмами, храпит денщик; на полу — гнилая солома; на плите — сапоги и донышко банки, залитое ваксой; в самой комнате — покоробленный ломберный стол, исписанный
мелом; на столе стаканы, до половины наполненные холодным темно-бурым чаем;
у стены — широкий, проломленный, замасленный диван; на окнах — трубочный пепел…
— Она?.. Я не
заметила. Она еще совсем ребенок. Но вот Фроим. Он сразу побледнел, как
стена… Я никогда, никогда не забуду… Все потемнело… только это красное пламя. Фроим такой странный… Знаешь, я никогда до сих пор не
замечала, какой
у него сильный шрам над глазом… Ах, боже мой! Да где же они в самом деле? Или пошли к Дробышу? Но они говорили, что пройдут к тебе, затопят камин и станут сушиться… Смотри: туча уже ушла и светит солнце, но и оно какое-то другое, холодное… Точно и его охолодил град…
Оглянувшись, я увидел, что мы с заседателем не одни.
У двери, прижавшись между портьерой и пестрой
стеной, как бы стараясь уничтожиться в этой роскошной обстановке, стоял человек, которого я при входе не
заметил.
— Когда дует сильный ветер, он поднимает сор. И глупые люди смотрят на сор и говорят: вот ветер! А это только сор, мой добрый Фома, ослиный
помет, растоптанный ногами. Вот встретил он
стену и тихо лег
у подножия ее. а ветер летит дальше, ветер летит дальше, мой добрый Фома!
— Всегда любуюсь вашей столовой, — оглядывая ее
стены, вполголоса
заметил Егор Сергеич. — Что ни говори, а отцы наши и деды пожить умели. Конечно, все это суета, мирские увлеченья, а хорошо, красиво, изящно… Что это за Дуня такая
у вас?
И рвет и
мечет, на кого ни взглянет, всяк виноват. Пришел в работную, и потолок и
стены новой избы, ровно сажа. Развоевался на работников, будто они виноваты, что печи дымят. Кричит, лютует, то на того, то на другого кидается с бранью, с руганью, а сам рукава засучает. Но теперь не весна, работники окрысились, зашумели, загалдели, и, только что крикнул хозяин: «Сейчас велю всех со двора долой!», они повскакали и закричали задорно в один голос: «Расчет давай, одного часа не хотим работать
у облая».
Произнеся это слово в форме хриплого, прерывистого вздоха, ямщик вышел и немного погодя внес другой тюк, поменьше, затем еще раз вышел и на этот раз внес почтальонную саблю на широком ремне, похожую фасоном на тот длинный плоский
меч, с каким рисуется на лубочных картинках Юдифь
у ложа Олоферна. Сложив тюки вдоль
стены, он вышел в сени, сел там и закурил трубку.
Я не
замечал, в каком состоянии находились мой Кирилл и мой товарищ в то время, когда мы проезжали низкие арки крепостных ворот, и сам себя не помню, как благодаря Кириллиной расторопности и толковитости мы остановились
у одного низенького домика, на окнах которого я увидал в тамбур вязаные белые шторы, какие любила по вечерам делать моя матушка, а за ними вдали, на противоположной
стене, в скромной черной раме давно знакомую мне гравюру, изображавшую Фридриха Великого с его штабом.
— Вестимо! Однако
у них, собак, стены-то несокрушимы: ни
меч, ни огонь не возьмет их! —
заметил один из дружинников.
Здесь и
у стен печорского монастыря было сборное место русских войск, главное становище, или, говоря языком нашего века, главная квартира военачальника Шереметева; отсюда, укрепленные силами, делали они свои беглые нападения на Лифляндию; сюда, не
смея еще в ней утвердиться, возвращались с победами, хотя еще без славы, с добычею без завоеваний; с чувством уже собственной силы, но не искусства.
— Дорогой маркиз, вы, конечно,
у себя, но в здешней стране
у стен всех домов есть чуткие уши… —
заметил он и стал передавать посланнику о симпатии цесаревны к Франции, намекнув о надеждах, которые возлагает на него Елизавета Петровна.
— Ведомо тебе хлебосольство и единодушие отца моего с Фомою и то, как они условились соединить нас, детей своих; памятно тебе, как потешались мы забавами молодецкими в странах иноземных, когда, бывало, на конях перескакивали через
стены зубчатые, крушили брони богатырские и славно мерились плечами с врагами сильными, могучими, одолевали все преграды и оковы их, вырывали добро
у них вместе с руками и зубрили
мечи свои о черепа противников?
— Ведомо тебе хлебосольство и единодушие отца моего с Фомой и то, как они условились соединить нас, детей своих; помнишь ты, как потешались мы забавами молодецкими в странах иноземных, когда, бывало, на конях перескакивали через
стены зубчатые, крушили брони богатырские и славно мерились плечами с врагами сильными, могучими, одолевали все преграды и оковы их, вырывали добро
у них вместе с руками и зубрили
мечи свои о черепа противников?