Неточные совпадения
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие
штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не
мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила по-французски и делала книксен.
Чай, все губернии исходил с топором за поясом и сапогами на плечах, съедал на грош хлеба да на два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякий раз домой целковиков по сту, а
может, и государственную [Государственная — ассигнация в тысячу рублей.] зашивал в холстяные
штаны или затыкал в сапог, — где тебя прибрало?
Положим, это еще Кречинский делал. Но Сухаревка выше Кречинского. Часы или булавку долго ли подменить! А вот подменить дюжину
штанов — это
может только Сухаревка. Делалось это так: ходят малые по толкучке, на плечах у них перекинуты связки
штанов, совершенно новеньких, только что сшитых, аккуратно сложенных.
Когда он принялся работать, то снял свой синий кафтан и оказался в красной рубахе и плисовых
штанах. Обивая в гостиной мебель и ползая на коленях около кресел, он весьма тщательно расстилал прежде себе под ноги тряпку. Работая, он обыкновенно набивал себе полнехонек рот маленькими обойными гвоздями и при этом очень спокойно, совершенно полным голосом, разговаривал, как будто бы у него во рту ничего не было. Вихров заметил ему однажды, что он
может подавиться.
Юные коллежские регистраторы и канцелярские чиновники избирали его своим конфидентом в сердечных случаях, потому что он по преимуществу был муж совета. Хотя бури жизни и порастрепали несколько его туалет, но никто не
мог дать более полезного наставления насчет цвета
штанов, который
мог бы подействовать на сердце женщины с наиболее сокрушительною силой…
Увы! он самую простую думу думает, а именно: как бы ему так обожраться, чтоб
штаны по целому месту лопнули (этого результата он почему-то не
мог до сих пор добиться), или как бы ему «шельму Альфонсинку» так изуродовать, чтобы она после этого целый месяц сесть не
могла.
Мальчик в
штанах (хочет понять, но не
может).
Мальчик в
штанах. Никогда у вас ни улицы, ни праздника не будет. Убеждаю вас, останьтесь у нас! Право, через месяц вы сами будете удивляться, как вы
могли так жить, как до сих пор жили!
Мальчик в
штанах (хочет понять и не
может).
Мальчик в
штанах (испуганно).Но,
может быть, это дурная болезнь какая-нибудь?
Мальчик в
штанах (хочет что-нибудь выдумать, но долгое время не
может; наконец выдумывает).Я полагаю, что вам без немцев не обойтись!
— Господин! вы в высшей степени возбудили во мне любопытство! Конечно, мне следовало не иначе принять ваше предложение, как с позволения моих добрых родителей; но так как в эту минуту они находятся в поле, и сверх того мне известно, что они тоже очень жалостливы к бедным, то надеюсь, что они не найдут ничего дурного в том, что я познакомлюсь с мальчиком без
штанов. Поэтому если вы
можете пригласить сюда моего бедного товарища, то я весь к его услугам.
Мальчик без
штанов. Так то задаром, а не за грош. Задаром-то я отдал — стало быть, и опять
могу назад взять… Ах, колбаса, колбаса!
Никто особенно рад не был, встретив на бульваре штабс-капитана Михайлова, исключая, мóжет быть, его полка капитана Обжогова и прапорщика Сусликова, которые с горячностью пожали ему руку, но первый был в верблюжьих
штанах, без перчаток, в обтрепанной шинели и с таким красным вспотевшим лицом, а второй кричал так громко и развязно, что совестно было ходить с ними, особенно перед офицерами в белых перчатках, из которых с одним — с адъютантом — штабс-капитан Михайлов кланялся, а с другим — штаб-офицером —
мог бы кланяться, потому что два раза встречал его у общего знакомого.
23 марта. Сегодня, в Субботу Страстную, приходили причетники и дьякон. Прохор просит, дабы неотменно идти со крестом на Пасхе и по домам раскольников, ибо несоблюдение сего им в ущерб. Отдал им из своих денег сорок рублей, но не пошел на сей срам, дабы принимать деньги у мужичьих ворот как подаяние. Вот теперь уже рясу свою вижу уже за глупость,
мог бы и без нее обойтись, и было бы что причту раздать пообильнее. Но думалось: „нельзя же комиссару и без
штанов“.
— Э, вздор!
Можешь надеть мои ботинки и мои
штаны. Если тебя смущает твоя пестрая визитка, то пусть другие думают, что ты оригинал: все в черном, а ты не признаешь этого по твоим эстетическим убеждениям. Только и всего…
— Вот ты теперь смотришь на бабу, — так что не
могу я молчать… Она тебе неизвестна, но как она — подмигивает, то ты по молодости такого натворишь тут, при твоем характере, что мы отсюда пешком по берегу пойдем… да еще ладно, ежели у нас
штаны целы останутся…
Он сел, снял китель, жилет и
штаны стоптал с себя кое-как, но сапог долго не
мог стащить, брюхо мягкое мешало. Кое-как стащил один, другой бился, бился, запыхался и устал. И так с ногой в голенище повалился и захрапел, наполняя всю комнату запахом табаку, вина и грязной старости.
— Очень вы похожи на одного молодца, разрази его гром! Такая неблагодарная скотина! — Гро был пьян и стакан держал наклонно, поливая вином
штаны. — Я обращался с ним как отец родной и воистину отогрел змею! Говорят, этот Санди теперь разбогател, как набоб; про то мне неизвестно, но что он за одну штуку получил, воспользовавшись моим судном, сто тысяч банковыми билетами, — в этом я и сейчас
могу поклясться мачтами всего света!
А через десять минут мы возвращаемся обратно в кофейню один за другим. Каждый выдумывает какой-нибудь предлог для своего отсутствия. Но
штаны и куртки у нас мокры, а у Яни запуталась в усах и бороде рыбья чешуя, и от нас еще идет запах моря и сырой рыбы. И Христо, который не
может справиться с недавним охотничьим возбуждением, нет-нет да и намекнет на наше предприятие.
Взглядывая на эту взъерошенную, красную от выпитого пива фигуру Муфеля, одетого в охотничью куртку, цветной галстук, серые
штаны и высокие охотничьи сапоги, я думал о Мухоедове, который никак не
мог перелезть через этого ненавистного ему немца и отсиживался от него шесть лет в черном теле; чем больше пил Муфель, хвастовство и нахальство росло в нем, и он кончил тем, что велел привести трех своих маленьких сыновей, одетых тоже в серые куртки и короткие
штаны, и, указывая на них, проговорил...
Перчихин(воодушевленно болтает). Старики, главное дело, упрямые! Он, старик, и видит, что ошибся, и чувствует, что ничего не понимает, но сознаться в том — не
может. Гордость! Жил, дескать, жил, одних
штанов,
может, сорок штук износил и вдруг — понимать перестал! Как так? Обидно! Ну, он свое и долбит — я стар, я прав. А куда уж? Ум стал тяжелый у него… А у молодых — ум быстрый, легкий…
В хороших
штанах ты снова
можешь далеко уйти.
Когда накопим капитал, я куплю тебе
штаны и прочее, что нужно для того, чтобы ты вновь
мог сойти за порядочного человека и скромного труженика, гонимого судьбой.
Все видели у него и мундир с воротом, и ретузы, и сапоги с кисточкой, а этот как ходил с почтою, так и оставался в полосатом тиковом бешмете с крючками, в желтых нанковых
штанах и в простой крестьянской шапке, а на зиму имел овчинный нагольный тулуп и ничего иного не заводил, да и не
мог завести на 2 руб.
— Да с молодым нешто у нее интерес был какой! С молодым у нее, как это говорится так, — пур-амур любовь шла. Тоже ведь, гляди ты, шушваль этакая, а без любви никак дышать не
могла. Как же! нельзя же комиссару без
штанов быть. А вот теперь и без любви обходится.
Увлекаясь, я произнес не только целую критику над ложным пуризмом, но и привел известный анекдот о французской даме, которая не
могла ни написать, ни выговорить слова «culotte», [
штаны (франц.)] но зато, когда ей однажды неизбежно пришлось выговорить это слово при королеве, она запнулась и тем заставила всех расхохотаться.
— Так точно, припас, ваше высокоблагородие. Есть y нас две ситцевые рубахи да
штаны старые плисовые, перешить бы их только малость. Вот насчет шапок, ваше высокоблагородие, так действительно плохо. Шапок y нас вольных нет. Да и то впору сказать: так что, ваше высокоблагородие, шапок и не надо вовсе, потому как они
могут завсегда за парнишек деревенских сойтить; a те зачастую и вовсе без шапок ходят, — обстоятельно и подробно объяснил Онуфриев.
Бодрым, молодым движением Теркин юркнул в дверку и поднялся наверх. Пономарь продолжал звонить, засунув бумажку в карман своих
штанов. Он поглядывал наверх и спрашивал себя: кто
может быть этот заезжий господин, пожелавший лезть на колокольню? Из чиновников? Или из помещиков?.. Такого он еще не видал. Да в село и не заезжают господа. Купцы бывают, прасолы, скупщики меда, кож, льну… Село торговое… Только этот господин не смотрит простым купцом. Надо будет сказать батюшке. А он еще не приходил…
Он останавливается, как будто ждал только слова, и стоит огромный, бородатый, с разорванным воротом. Ружья у него нет,
штаны держатся на одной пуговице, и сквозь прореху видно белое тело. Руки и ноги его разбросаны, и он, видимо, старается собрать их, но не
может: сведет руки, и они тотчас распадутся.
Сморщив свое хорошенькое личико в гримасу, Юрик стал вдруг необычайно похож на свою ворчунью-нянюшку, а когда он вдобавок заговорил, очень удачно подделываясь под ее тон и манеру: «Ишь ты, какой лыцарь выискался! Ты мне лучше скажи, где ты
штаны продырявил», то слепая Лидочка и сама няня не
могли не засмеяться забавной выходке шалуна.
— И чего-то я закуталась? Тут и так жарко, а я… Это я его берегла, как же, нужно… Послушайте, вы бы сняли
штаны. Тут таковские, тут можно без
штанов.
Может быть, у вас грязные кальсоны, так я вам дам свои. Ничего, что с разрезом? Послушайте, наденьте! Ну, миленький, ну, голубчик, ну, что вам стоит…