Неточные совпадения
— Вели, пожалуйста,
запирать своих страшных
собак, а то они чуть не закусали бедного Гришу, когда он проходил по двору. Они этак и на детей могут броситься.
— Слушай, Янкель! — сказал Тарас жиду, который начал перед ним кланяться и
запер осторожно дверь, чтобы их не видели. — Я спас твою жизнь, — тебя бы разорвали, как
собаку, запорожцы; теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
Красавина. Видно, хорошо приняли, да, может, и угостили чем-нибудь? Шенпанским, что ли, чем ворота
запирают? Аль
собаками травили?
И этот другой командует властью Веры, не выходя из границ приличий, выпроваживает его осторожно, как выпроваживают буйного гостя или вора,
запирая двери, окна и спуская
собаку. Он намекнул ему о хозяйке дома, о людях… чуть не о полиции.
Она
заперла наглухо дом тетки и осталась жить во флигеле, двор порос травой, стены и рамы все больше и больше чернели; сени, на которых вечно спали какие-то желтоватые неуклюжие
собаки, покривились.
Аляповатые лубки изображали их в виде маленьких смешных полуобезьян, с хвостами крючком и с птичьими ножками, и всюду они представлялись только проказниками, то прячущимися в рукомойники, где их монахи закрещивают и
запирают, то принимающими вид девиц, то являющимися в виде свиней, больших ящериц, змей или
собак.
Меня и не тянула улица, если на ней было тихо, но когда я слышал веселый ребячий гам, то убегал со двора, не глядя на дедов
запрет. Синяки и ссадины не обижали, но неизменно возмущала жестокость уличных забав, — жестокость, слишком знакомая мне, доводившая до бешенства. Я не мог терпеть, когда ребята стравливали
собак или петухов, истязали кошек, гоняли еврейских коз, издевались над пьяными нищими и блаженным Игошей Смерть в Кармане.
— Слышал. Мой племяш знает его. Он тоже в тюрьме, племяш — Евченко, слыхали? А моя фамилия — Гобун. Вот скоро всех молодых в тюрьму
запрут, то-то нам, старикам, раздолье будет! Жандармский мне обещает племянника-то даже в Сибирь заслать. Зашлет,
собака!
— Всякому, сударь, доложить вам, человеку свое счастье! — сказал он, вздохнув, и потом, приподняв фуражку и проговоря: — Прощенья просим, ваше высокоблагородие! — поворотил в свой переулок и скрылся за тяжеловесную дубовую калитку, которую, кроме защелки,
запер еще припором и спустил с цепи
собаку.
Матрена (Градобоеву). Ты свое средствие, а я свое средствие знаю.
Запру вороты на запор, да
собак выпущу, вот тебе и средствие. Ты бы лучше разбойников-то ловил, а то средствие…
— Мы угостим его по-своему! — продолжал бас. — Пойдемте отсюда, братцы. Ян! как съедут со двора, ворота
запереть и спустить
собак.
За драпировкой, пропускавшей свет, раздавались голоса, слышался лошадиный топот; к ним время от времени присоединялся нетерпеливый лай ученых
собак, которых
запирали, как только оканчивалось представление.
— Это как себе хотите. А взять и я взял бы, беспокойство небольшое. Ну, пора уж и шинок
запирать. Видно, кроме вас никакая
собака уже не завернет сегодня.
— Я думаю, хорошо. Еще бы не хорошо. Но только вы двери все-таки велите
запирать. Вавилон — Вавилоном, а больница — больницей. — Он громко захохотал, но губы его дрожали, и смех вышел также дрожащий и напоминал, скорее, лай озябшей
собаки.
Дети не понимали, зачем
заперли Дружка, и пошли потихоньку посмотреть
собаку.
Александра Ивановна, выпроводив гостей, видела, как работник
запер калитку, поманил за собою
собак и ушел спать на погребицу.
Хлопнула дверь — и беспокойный гость вышел со своей
собакой… Артем
запер за ним дверь, перекрестился и лег.
На дворе замка раздался заунывный колокол. Это был сигнал, поданный привратнику, что настало время
запирать ворота и опускать подъемный мост. Цепи его загрохотали, на шпице башни заблестел фонарь и все умолкло, только откуда-то раздавался вой
собак да ржали рыцарские кони, продрогшие от холода, на привязи у столбов.
На дворе замка раздался заунывный колокол. Это был сигнал, поданный привратнику, что настало время
запирать ворота и опускать подъемный мост. Цепи его загрохотали, на шпице башни заблестел фонарь, и все умолкло, только откуда-то раздавался вой
собак, да ржали рыцарские кони, дрогнувшие от холода на привязи у столбов.
— Ишь, ключ, говорила, не нашла, торопилась, а кошель
запереть ухитрилась! — припомнил он заявление Татьяны. — Лгала,
собака, до самого смертного часа лгала.
Собаке — собачья и смерть!
Здесь, при звуке труб, литавр и гобой, под ход козлов, быков,
собак и ослов, высадили их из железной клетки и отвели с подобающею честию в спальню, где и
заперли.