Неточные совпадения
В этих словах Самгину послышалась нотка цинизма. Духовное завещание было безукоризненно с точки зрения закона, подписали его солидные свидетели, а иск — вздорный, но все-таки у Самгина
осталось от этого процесса впечатление чего-то необычного. Недавно Марина вручила ему дарственную на ее имя
запись: девица Анна Обоимова дарила ей дом в соседнем губернском городе. Передавая документ, она сказала тем ленивым тоном, который особенно нравился Самгину...
К вечеру мы немного не дошли до перевала и остановились у предгорий Сихотэ-Алиня. На этот день на разведки я послал казаков, а сам с Дерсу
остался на биваке. Мы скоро поставили односкатную палатку, повесили над огнем чайник и стали ждать возвращения людей. Дерсу молча курил трубку, а я делал
записи в свой дневник.
Дня через два она уехала в город и всем дворовым дала отпускные. Потом совершила на их имя дарственную
запись, которою отдавала дворовым, еще при жизни, усадьбу и землю в полную собственность, а с них взяла частное обязательство, что до смерти ее они
останутся на прежнем положении.
Чулки — брошены у меня на столе, на раскрытой (193‑й) странице моих
записей. Второпях я задел за рукопись, страницы рассыпались, и никак не сложить по порядку, а главное — если и сложить, все равно не будет настоящего порядка, все равно —
останутся какие-то пороги, ямы, иксы.
— Матушка Таисея, — обратилась игуменья обители Заречных на Каменном Вражке, толстая, подслеповатая мать Феоктиста, к игуменье обители Бояркиных, — у вас после княжны Болховской не
осталось ли каких
записей?
И, взяв за руку, вывела Лизу в ту комнату, где
оставался Меркулов. А у самой рядная
запись в руках.
Придя домой, я сел за работу: надо было
записи путевого дневника сличить с вычерченным маршрутом и произвести барометрическую нивелировку, кое-кто из стрелков
остался снаружи. Прошло с полчаса.
Утром подали поезд. Пришли два железнодорожника со списком. Произошла посадка. Агент выкликал по списку фамилию, вызванный входил в вагон и занимал предназначенное ему место. Кто был недоволен вагоном или своим местом, мог
остаться ждать следующего поезда, — по этой же
записи он имел право попасть туда одним из первых.
Запись «о сеножатех», сделанная птенцом муравьевского гнезда, так и
осталась без санкции владыки и никуда не могла быть занесена, а только списана «для себя» теми, которых рассказанное таинственное событие особенно поражало и которым описание, сделанное ему муравьевским слогом, особенно нравилось.