Неточные совпадения
Малейшие стоны его, я вообразить не могу, до какой степени раздирали мне сердце, но, впрочем, ты сам знаешь по собственному опыту, что я в привязанностях моих
пределов не знаю, и вдруг
за все это,
за всю
любовь и службу моему супругу, я начинаю видеть, что он все чаще и чаще начинает приезжать домой пьяный.
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину
за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то. В глубине у окна
Любовь, она встала коленями на стул, держится
за спинку и смотрит в окно.
Жабы и паучихи навряд ли, конечно, испытывают при этом какое-нибудь особенное сладострастие. Тут просто тупость жизнеощущения, неспособность выйти
за пределы собственного существа. Но если инстинкты этих уродов животной жизни сидят в человеке, если чудовищные противоречия этой
любви освещены сознанием, то получается то едкое, опьяняющее сладострастие, которым живет
любовь Достоевского.
— Лучше сделать что-нибудь с расчетом и упованием на свои силы, чем браться
за непосильную ношу, которую придется бросить на половине пути. Я положила себе
предел самый малый: я пойду замуж
за человека благонадежного, обеспеченного, который не потребует от меня ни жертв, ни пылкой
любви, к которой я неспособна.
Правда, мы прорываемся ко внутренней космической жизни, к природе в экзистенциальном смысле через эстетическое созерцание, которое всегда есть преображающая творческая активность, через
любовь и сострадание, но это всегда означает, что мы прорываемся
за пределы объективированной природы и освобождаемся от её необходимости.
Возрастание же духовности означает выход
за пределы раздвоенного сознания к сверхсознанию, выход из власти необходимости, из мира, в котором господствуют каузальные связи, к свободе и к связи, основанной на
любви.
И для него
любовь не есть выход
за пределы своего «я», не есть обращенность к своему другому и соединение с ним.
— Да, о
любви, — горячо начал он, задетый
за живое ее насмешливым тоном, — о той безумной
любви, о том восторженном поклонении, неизменность которых я надеюсь доказал вам, в течении стольких лет. Я долее страдать не могу, не в состоянии — ведь и страданиям нужен
предел.
Друзья! блаженнейшая часть:
Любезных быть спасеньем.
Когда ж
предел наш в битве пасть —
Погибнем с наслажденьем;
Святое имя призовем
В минуты смертной муки;
Кем мы дышали в мире сем,
С той нет и там разлуки:
Туда душа перенесёт
Любовь и образ милой…
О други, смерть не всё возьмёт;
Есть жизнь и
за могилой.