Неточные совпадения
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме
за советом: записывать ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался, говоря, что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел
к моему старому
другу художнику Павлику Яковлеву.
Пока все это происходило, злобствующий молодой аптекарский помощник, с которым пани Вибель (греха этого нечего теперь таить) кокетничала и даже поощряла его большими надеждами до встречи с Аггеем Никитичем, помощник этот шел
к почтмейстеру, аки бы
к другу аптекаря, и, застав того мрачно раскладывавшим один из сложнейших пасьянсов, прямо объяснил, что явился
к нему
за советом касательно Herr Вибеля, а затем, рассказав все происшествие прошедшей ночи, присовокупил, что соскочивший со стены человек был исправник Зверев, так как на месте побега того был найден выроненный Аггеем Никитичем бумажник, в котором находилась записка пани Вибель, ясно определявшая ее отношения
к господину Звереву.
Господин Голядкин-младший действительно находился до сих пор в
другой маленькой комнатке и что-то спешно писал; теперь, видно, понадобилось — и он явился, с бумагами под мышкой, подошел
к его превосходительству и весьма ловко, в ожидании исключительного
к своей особе внимания, успел втереться в разговор и
совет, заняв свое место немного по-за спиной Андрея Филипповича и отчасти маскируясь незнакомцем, курящим сигарку.
Проводив жертву готовившейся потехи до начала дорожки в павильон, Савелий незаметно скрылся. Неопытные гости один
за другим направились
к беседке, вызывая дружный хохот, остроты и обидные
советы. Тарас Ермилыч для вящей потехи вышел в двери павильона и усиленно приглашал сконфуженно блуждавших по дорожкам новичков.
— Хоть на чёрте…
За миллион всё! Миллион — это рычаг, которым я переверну ад с его чертями и огнем. Я говорю не про будущий ад, а про тот, в котором я теперь нахожусь. Если я не сделаю подлости, то этим самым дам возможность
другим натворить тысячу подлостей. Девочка в тюльпане, — обратился Артур
к Ильке, — отчего у тебя нет миллиона? Будь у тебя миллион, у меня была бы хорошенькая жена, а ты была бы графиней, исполнила бы один из
советов судьи…
Телеграммы шли все самые противоречивые: одна —
за мир,
другая —
за войну. Окончательное заседание постоянно отсрочивалось. Вдруг приносилась весть: «Мир заключен!» Оказывалось, неправда. Наконец, полетели черные, зловещие телеграммы: Витте не соглашается ни на какие уступки, ему уже взято место на пароходе, консультант профессор Мартенс упаковывает свои чемоданы… Прошел слух, что командующие армиями съехались
к Линевичу на военный
совет, что на днях готовится наступление.
Наскучив бездеятельною жизнью и невниманием
к нему, от скуки и досады, да, кажется, и по
совету других, граф Алексей Андреевич отправился для поправления своего здоровья
за границу.
В то далекое время наши предки не любили лечиться у ученых лекарей, считая их, с одной стороны, басурманами, так как они приходили
к нам из-за границы, а с
другой — чародеями, знающимися с нечистой силой. Все, начиная с последнего холопа до знатного боярина, пользовались
советами домашних знахарей, которые лечили простыми средствами, и иногда очень удачно.
Обсуждая выбор подарков своей невесты, граф с легким сердцем обратился
к своему
другу, как обыкновенно величают оставленных подруг, — Марусе
за советом и помощью.
Баронесса отвечала, что праздник, ею затеянный, есть долг, который она платит своим
друзьям и ближним и которым хочет утешить больную единственную дочь; что, кончив его, немедленно примется
за исполнение приказаний своего наставника и
друга. Монах перевел, что баронесса сейчас после их отбытия велит оставить приготовления
к празднеству, хотя ей это очень жалко, и немедленно займется исполнением даваемых ей
советов, которые она чтит
за приказания.
Мнение, высказанное «особой», хотя и не в такой ясно определенной форме, слышала она и от
других лиц,
к которым обращалась
за советом, но «настойчивая старушка» оставалась при своем особом мнении и всеми силами старалась найти себе союзников и помощников в деле расстройства не нравящегося, скажем более, ужасающего ее брака племянника ее Глебушки с Дарьей Николаевной Ивановой.
Вслед
за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее
других уважаемых им братьев-масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского
совета, высказал ему мысль о том, что строгость его
к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
Хитрая казачка против этого никогда не спорила, так как это давало ей своего рода апломб: ее боялись, чествовали и, приходя
к ней
за советами, приносили ей либо копу яиц, либо какой
другой пригодный в хозяйстве подарок.