Неточные совпадения
Левин только что собирался вступить в разговор со старым лакеем, как секретарь дворянской опеки, старичок, имевший специальность
знать всех дворян губернии
по имени и отчеству, развлек его.
На станции ее
знали, дородная баба, называя ее
по имени и отчеству, сочувственно охая, увела ее куда-то, и через десяток минут Никонова воротилась в пестрой юбке, в красной кофте, одетой, должно быть, на голое тело; голова ее была повязана желтым платком с цветами.
Ему захотелось назвать ее
по имени и отчеству, но
имени ее он не
знал. А старуха, пользуясь паузой, сказала...
— Что я
знаю о нем? Первый раз вижу, а он — косноязычен. Отец его — квакер, приятель моего супруга, помогал духоборам устраиваться в Канаде. Лионель этот, — имя-то на цветок похоже, — тоже интересуется диссидентами, сектантами, книгу хочет писать. Я не очень люблю эдаких наблюдателей, соглядатаев. Да и неясно: что его больше интересует — сектантство или золото? Вот в Сибирь поехал.
По письмам он интереснее, чем в натуре.
— Ангел — позвольте сказать — мой! — говорил он. — Не мучьтесь напрасно: ни казнить, ни миловать вас не нужно. Мне даже нечего и прибавлять к вашему рассказу. Какие могут быть у вас сомнения? Вы хотите
знать, что это было, назвать
по имени? Вы давно
знаете… Где письмо Обломова?
То и дело просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег.
Знает всех баб, даже рабятишек
по именам, последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.
И жертвы есть, —
по мне это не жертвы, но я назову вашим
именем, я останусь еще в этом болоте, не
знаю сколько времени, буду тратить силы вот тут — но не для вас, а прежде всего для себя, потому что в настоящее время это стало моей жизнью, — и я буду жить, пока буду счастлив, пока буду любить.
Если же кого-нибудь называла
по имени и
по отчеству, так тот
знал, что над ним собралась гроза...
— Тише, барин, не зовите меня
по имени: Савелий
узнает, больно прибьет!
Вот эссенция моих вопросов или, лучше сказать, биений сердца моего, в те полтора часа, которые я просидел тогда в углу на кровати, локтями в колена, а ладонями подпирая голову. Но ведь я
знал, я
знал уже и тогда, что все эти вопросы — совершенный вздор, а что влечет меня лишь она, — она и она одна! Наконец-то выговорил это прямо и прописал пером на бумаге, ибо даже теперь, когда пишу, год спустя, не
знаю еще, как назвать тогдашнее чувство мое
по имени!
Они написали на бумаге по-китайски: «Что за люди? какого государства, города, селения? куда идут?» На катере никто не
знал по-китайски и написали им по-русски
имя фрегата, год, месяц и число.
А кто
знает имена многих и многих титулярных и надворных советников, коллежских асессоров, поручиков и майоров, которые каждый год ездят в непроходимые пустыни, к берегам Ледовитого моря, спят при 40˚ мороза на снегу — и все это
по казенной надобности?
А вот вы едете от Охотского моря, как ехал я,
по таким местам, которые еще ждут
имен в наших географиях, да и весь край этот не все у нас, в Европе, назовут
по имени и не все
знают его пределы и жителей, реки, горы; а вы едете
по нем и видите поверстные столбы, мосты, из которых один тянется на тысячу шагов.
Я не
знаю его
имени: он принадлежал к свите и не входил с баниосами в каюту, куда,
по тесноте и жару, впускались немногие, только необходимые лица.
Она не только
знает читать и писать, она
знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под
именем внушения.
Нехлюдов вернулся в суд, снял пальто и пошел наверх. В первом же коридоре он встретил Фанарина. Он остановил его и сказал, что имеет до него дело. Фанарин
знал его в лицо и
по имени и сказал, что очень рад сделать всё приятное.
На эту работу ушло 10 суток. Временами мои спутники ходили на охоту, иногда удачно, но часто возвращались ни с чем. С кусунскими удэгейцами мы подружились и всех наперечет
знали в лицо и
по именам.
Вышел из 2–го курса, поехал в поместье, распорядился, победив сопротивление опекуна, заслужив анафему от братьев и достигнув того, что мужья запретили его сестрам произносить его
имя; потом скитался
по России разными манерами: и сухим путем, и водою, и тем и другою
по обыкновенному и
по необыкновенному, — например, и пешком, и на расшивах, и на косных лодках, имел много приключений, которые все сам устраивал себе; между прочим, отвез двух человек в казанский, пятерых — в московский университет, — это были его стипендиаты, а в Петербург, где сам хотел жить, не привез никого, и потому никто из нас не
знал, что у него не 400, а 3 000 р. дохода.
— Сама не
знаю. Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь. Вы не должны судить меня…
по тому, что я делаю. Ах, кстати, что это за сказка о Лорелее? [Лорелея —
имя девушки, героини немецкого фольклора. Лорелея зазывала своим пением рыбаков, и те разбивались о скалы.] Ведь это еескала виднеется? Говорят, она прежде всех топила, а как полюбила, сама бросилась в воду. Мне нравится эта сказка. Фрау Луизе мне всякие сказки сказывает. У фрау Луизе есть черный кот с желтыми глазами…
Все эти важные покупатели
знали продавцов магазина и особенно почтенных звали
по имени и отчеству.
Изредка он выезжал из дому
по делам в дорогой старинной карете, на паре прекрасных лошадей, со своим бывшим крепостным кучером,
имени которого никто не
знал, а звали его все «Лапша».
Лихачи
знали всю подноготную всякого завсегдатая «Эрмитажа» и не верили в прочность… «вась-сиясей», а предпочитали купцов в загуле и в знак полного к ним уважения каждого именовали
по имени-отчеству.
— Обещались, Владимир Алексеевич, а вот в газете-то что написали? Хорошо, что никто внимания не обратил, прошло пока… А ведь как ясно — Феньку все
знают за полковницу, а барона
по имени-отчеству целиком назвали, только фамилию другую поставили, его ведь вся полиция
знает, он даже прописанный. Главное вот барон…
А над домом по-прежнему носились тучи голубей, потому что и Красовский и его сыновья были такими же любителями, как и Шустровы, и у них под крышей также была выстроена голубятня. «Голубятня» — так звали трактир, и никто его под другим
именем не
знал, хотя официально он так не назывался, и в печати появилось это название только один раз, в московских газетах в 1905 году, в заметке под заглавием: «Арест революционеров в “Голубятне"».
Великим постом «Щербаки» переполнялись актерами, и все знаменитости того времени были его неизменными посетителями, относились к Спиридону Степановичу с уважением, и он всех
знал по имени-отчеству.
Колченогий надзиратель бегал, как наседка,
по берегу, называл наугад
имена, уверял, что он всех
знает, и требовал сдачи в плен.
К стыду нашему, Тургенева многие из нас
знали только
по имени.
Но, несмотря на всю глубину падения, у Полуянова все-таки оставалось
имя, известное
имя, черт возьми. Конечно, в местах не столь отдаленных его не
знали, но, когда он
по пути завернул на винокуренный завод Прохорова и К o, получилось совсем другое. Даже «пятачок», как называли Прохорова, расчувствовался...
Подлинная мистика начинается лишь тогда, когда различают реальности и реальные существа, когда наступают радостные встречи,
узнают и называют
по имени.
Имя дрофы — не
знаю, откуда происходит. В Оренбургской губернии зовут ее по-татарски тудак, или дудак. Это же название слыхал я в соседственных губерниях, но в Курской, вместо дрофа, говорят дрохва. Я остаюсь убежден в нерусском происхождении этого слова.
Этот куличок еще реже попадается и еще менее известен в Оренбургской губернии. Мне самому иногда случалось не встречать его
по нескольку лет сряду.
Имя морского куличка существует только между охотниками высшего разряда: простые стрелки и народ его не
знают. Я думаю, что это
имя также занесено теми охотниками, которые стреливали этих куличков
по морским берегам, где они бывают во время весеннего пролета в невероятном множестве.
Должно быть, австрийцы тоже крепко осердились на дядю Максима.
По временам в «Курьерке», исстари любимой газете панов помещиков, упоминалось в реляциях его
имя в числе отчаянных гарибальдийских сподвижников, пока однажды из того же «Курьерка» паны не
узнали, что Максим упал вместе с лошадью на поле сражения. Разъяренные австрийцы, давно уже, очевидно, точившие зубы на заядлого волынца (которым, чуть ли не одним,
по мнению его соотечественников, держался еще Гарибальди), изрубили его, как капусту.
В Москве жил один старик, один «генерал», то есть действительный статский советник, с немецким
именем; он всю свою жизнь таскался
по острогам и
по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь
знала заранее, что на Воробьевых горах ее посетит «старичок генерал».
И не
зная даже
имени его, вы смеетесь над формой его,
по примеру Вольтерову, над копытами, хвостом и рогами его, вами же изобретенными; ибо нечистый дух есть великий и грозный дух, а не с копытами и с рогами, вами ему изобретенными.
— Послушайте, Лебедев, — твердо сказал князь, отворачиваясь от молодого человека, — я ведь
знаю по опыту, что вы человек деловой, когда захотите… У меня теперь времени очень мало, и если вы… Извините, как вас
по имени-отчеству, я забыл?
Кроме Белоконской и «старичка сановника», в самом деле важного лица, кроме его супруги, тут был, во-первых, один очень солидный военный генерал, барон или граф, с немецким
именем, — человек чрезвычайной молчаливости, с репутацией удивительного знания правительственных дел и чуть ли даже не с репутацией учености, — один из тех олимпийцев-администраторов, которые
знают всё, «кроме разве самой России», человек, говорящий в пять лет
по одному «замечательному
по глубине своей» изречению, но, впрочем, такому, которое непременно входит в поговорку и о котором узнается даже в самом чрезвычайном кругу; один из тех начальствующих чиновников, которые обыкновенно после чрезвычайно продолжительной (даже до странности) службы, умирают в больших чинах, на прекрасных местах и с большими деньгами, хотя и без больших подвигов и даже с некоторою враждебностью к подвигам.
Петр Андреич,
узнав о свадьбе сына, слег в постель и запретил упоминать при себе
имя Ивана Петровича; только мать, тихонько от мужа, заняла у благочинного и прислала пятьсот рублей ассигнациями да образок его жене; написать она побоялась, но велела сказать Ивану Петровичу через посланного сухопарого мужичка, умевшего уходить в сутки
по шестидесяти верст, чтоб он не очень огорчался, что, бог даст, все устроится и отец переложит гнев на милость; что и ей другая невестка была бы желательнее, но что, видно, богу так было угодно, а что она посылает Маланье Сергеевне свое родительское благословение.
К особенностям Груздева принадлежала феноменальная память. На трех заводах он почти каждого
знал в лицо и мог назвать
по имени и отчеству, а в своих десяти кабаках вел счеты на память, без всяких книг. Так было и теперь. Присел к стойке, взял счеты в руки и пошел пощелкивать, а Рачителиха тоже на память отсчитывалась за две недели своей торговли. Разница вышла в двух полуштофах.
Конечно, вся фабрика уже
знала о приезде главного управляющего и по-своему приготовилась, как предстать пред грозные очи страшного владыки, одно
имя которого производило панику.
— Так-с… А я вам скажу, что это нехорошо. Совращать моих прихожан я не могу позволить… Один пример поведет за собой десять других. Это называется совращением в раскол, и я должен поступить
по закону… Кроме этого, я
знаю, что завелась у вас новая секта духовных братьев и сестер и что главная зачинщица Аграфена Гущина под
именем Авгари распространяет это лжеучение при покровительстве хорошо известных мне лиц. Это будет еще похуже совращения в раскол, и относительно этого тоже есть свой закон… Да-с.
Они указывали друг другу на птицу, называли ее
по имени, отгадывая часто
по голосу, потому что только ближнюю можно было различить и
узнать по перу.
Те
имена поминаешь
Ты иногда
по ночам…»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь —
Всё расскажу тебе сам...
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его
по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный, потяну ли я тебя в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что боюсь прижимки от полиции; но, чтобы тоже, говорит, у вас и в селе-то между причетниками большой болтовни не было, я, говорит, велю к тебе в дом принести покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не хотелось,
знаете, делиться.
— А!.. Что же он? — спросил Живин, который из рассказов Вихрова
знал очень твердо всех его знакомых
по их
именам и душевным даже свойствам и интересовался ими так же, как бы они были и его знакомыми.
В нескольких шагах от меня — на поляне, между кустами зеленой малины, стояла высокая стройная девушка в полосатом розовом платье и с белым платочком на голове; вокруг нее теснились четыре молодые человека, и она поочередно хлопала их
по лбу теми небольшими серыми цветками, которых
имени я не
знаю, но которые хорошо знакомы детям: эти цветки образуют небольшие мешочки и разрываются с треском, когда хлопнешь ими
по чему-нибудь твердому.
Незаметно для нее она стала меньше молиться, но все больше думала о Христе и о людях, которые, не упоминая
имени его, как будто даже не
зная о нем, жили — казалось ей —
по его заветам и, подобно ему считая землю царством бедных, желали разделить поровну между людьми все богатства земли.
— Да, я
знаю, что ни вы, ни он не назвали моего
имени, но ваше рыцарство пропало понапрасну: все равно
по городу катится сплетня.
"Я старец. Старцем я прозываюсь потому, первое, что греховную суету оставил и удалился в пустынножительство, а второе потому, что в писании божественном искуснее, нечем прочие християне. Прочие християне в темноте ходят, бога только
по имени знают; спросишь его «какой ты веры?» — он тебе отвечает «старой», а почему «старой» и в чем она состоит, для него это дело темное.
Разбитной (любезно). Позвольте,
по крайней мере,
узнать ваш чин,
имя и фамилию? Сделайте одолжение, вы не конфузьтесь… мы не людоеды, хотя чиновники вообще бывают мало любезны… однако мы людей не едим… (вполголоса) особенно таких хорошеньких…
— Monsieur Калинович! — представила она его старику и назвала потом того фамилию,
по которой Калинович
узнал одно из тех внушительных
имен, которые невольно заставляют трепетать сердца маленьких смертных. Не без страха, смешанного с уважением, поклонился он старику и сел в почтительной позе.