Неточные совпадения
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех церквей,
шли за город, в поле — провожать икону Богородицы в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу на пасхальной неделе «гостить»,
по очереди, во всех церквах города, а из церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили
по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани в пользу монастыря.
Обе принялись целовать ее и успокаивать. Но она наотрез отказалась
идти к обеду и к завтраку, пока все не перебывали у ней в комнате и не поздравили
по очереди.
Однако он убедил первых двух
пойти и посмотреть. Все смотрели
по очереди в щель.
Кичибе извивался, как змей, допрашиваясь, когда
идем, воротимся ли, упрашивая сказать день, когда выйдем, и т. п. Но ничего не добился. «Спудиг (скоро), зер спудиг», — отвечал ему Посьет. Они просили сказать об этом
по крайней мере за день до отхода — и того нет. На них, очевидно, напала тоска. Наступила их
очередь быть игрушкой. Мы мистифировали их, ловко избегая отвечать на вопросы. Так они и уехали в тревоге, не добившись ничего, а мы сели обедать.
— Покойников во всяк час видеть можно, — с уверенностью подхватил Ильюшка, который, сколько я мог заметить, лучше других знал все сельские поверья… — Но а в родительскую субботу ты можешь и живого увидеть, за кем, то есть, в том году
очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть на церковную да все на дорогу глядеть. Те и
пойдут мимо тебя
по дороге, кому, то есть, умирать в том году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.
В свою
очередь Чертопханов медленно выбрался из оврага, достиг опушки и поплелся
по дороге домой. Он был недоволен собою; тяжесть, которую он чувствовал в голове, в сердце, распространилась
по всем членам; он
шел сердитый, темный, неудовлетворенный, голодный, словно кто обидел его, отнял у него добычу, пищу…
6 июня мы распрощались с Кокшаровкой. Наши лошади отдохнули и теперь
шли гораздо бодрее, несмотря на то что слепней и мошек было так же много, как и вчера. Особенно трудно было
идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В таких случаях рекомендуется
по очереди менять местами людей и лошадей.
Лошади уже отабунились, они не лягались и не кусали друг друга. В поводу надо было вести только первого коня, а прочие
шли следом сами. Каждый из стрелков
по очереди шел сзади и подгонял тех лошадей, которые сворачивали в сторону или отставали.
— Ну, теперь
пойдут сряду три дня дебоширствовать! того и гляди, деревню сожгут! И зачем только эти праздники сделаны! Ты смотри у меня! чтоб во дворе было спокойно!
по очереди «гулять» отпускай: сперва одну
очередь, потом другую, а наконец и остальных. Будет с них и
по одному дню… налопаются винища! Да девки чтоб отнюдь пьяные не возвращались!
Однако ж
очередь и его не минула. Смерть, впрочем, застигнула его совершенно случайно.
Шел он однажды
по лестнице, поскользнулся и переломил ногу. Костоправ попался плохой, срастил ногу небрежно; обнаружилась костоеда, и Конон слег.
Мой знакомый стоял восьмым
по очереди, стало быть, ему приходилось
идти к столбам в третью
очередь.
Старшая сноха, красивая толстая баба, повязанная кумачным платком, высоко подтыкала свой будничный сарафан и, не торопясь, тоже
пошла домой, — она
по очереди сегодня управлялась в избе.
Вставали мы
по звонку в шесть часов. Одевались,
шли на молитву в залу. Утреннюю и вечернюю молитвы читали мы вслух
по очереди.
— Вона, не могу! — воскликнул, в свою
очередь, Макар Григорьев. — Знаем ведь тоже: приходилось
по делам-то нашим угощать бар-то, а своему господину уж не сделать того…
Слава тебе господи, сможем, не разоримся, — заключил Макар Григорьев и как-то самодовольно усмехнулся.
Впоследствии,
идя постепенно, потихоньку да помаленьку, исподволь да не торопясь, мы, с божьею помощью, все их
по очереди переберем, а быть может,
по каждому издадим сто один том «Трудов», но теперь мы должны проникнуться убеждением, что нам следует глядеть в одну точку, а не во множество-с.
— А понимать, — возразил, в свою
очередь, Петр Михайлыч, — можно так, что он не приступал ни к чему решительному, потому что у Настеньки мало, а у него и меньше того: ну а теперь,
слава богу, кроме платы за сочинения, литераторам и места дают не по-нашему: может быть, этим смотрителем поддержат года два, да вдруг и хватят в директоры: значит, и будет чем семью кормить.
Как бы то ни было, сельская жизнь, в свою
очередь, надоела Негрову; он уверил себя, что исправил все недостатки
по хозяйству и, что еще важнее, дал такое прочное направление ему, что оно и без него
идти может, и снова собрался ехать в Москву.
Болезнь с неудержимой быстротой
шла вперед. Я уже решил, что все кончено. Что же, другие умирают, а теперь моя
очередь, — и только. Вещь
по своему существу не только обыкновенная, но даже прозаичная. Конечно, жаль, но все равно ничего не поделаешь. Человек, который, провожая знакомых, случайно остался в вагоне и едет совсем не туда, куда ему нужно, — вот то ощущение, которое меня преследовало неотступно.
— Не говорил я тебе об этом нашем деле
по той причине: время, вишь ты, к тому не приспело, — продолжал Глеб, — нечего было заводить до поры до времени разговоров, и дома у меня ничего об этом о сю пору не ведают; теперь таиться нечего: не сегодня, так завтра сами узнаете… Вот, дядя, — промолвил рыбак, приподымая густые свои брови, — рекрутский набор начался! Это, положим, куда бы ни
шло: дело, вестимо, нужное, царство без воинства не бывает; вот что неладно маленько, дядя:
очередь за мною.
Но и путешественники, которых числом было шесть, хотя и внимательно, казалось, прислушивались к голосам людей, стоявших на берегу, тем не менее, однако ж, все-таки продолжали
идти своей дорогой. Они как словно дали крепкий зарок ставить ноги в те самые углубления, которые производили лаптишки их предводителя — коренастого пожилого человека с огромною пилою на правом плече; а тот, в свою
очередь, как словно дал зарок не слушать никаких советов и действовать
по внушению каких-то тайных убеждений.
— Да, и от чего стал задумываться… от"Петербургских ведомостей"! С реформами там нынче все поздравляют, ну вот он читал-читал, да и вообрази себе, что
идет он
по длинномудлинному коридору, а там,
по обеим сторонам, все пеленки… то бишь все реформы развешены! Эхма! чья-то теперь
очередь с ума сходить!
Но сторонники мысли о подкопах и задних мыслях
идут еще далее и утверждают, что тут дело
идет не об одних окольных путях, но и о сближениях. Отказ от привилегий, говорят они, знаменует величие души, а величие души, в свою
очередь, способствует забвению старых распрей и счетов и приводит к сближениям. И вот, дескать, когда мы сблизимся… Но, к сожалению, и это не более, как окольный путь, и притом до того уже окольный, что можно ходить
по нем до скончания веков, все только ходить, а никак не приходить.
Наконец он «явился» к дежурному воспитателю (в каждом возрасте дежурили
по очереди свои воспитатели), который осмотрел очень тщательно его узелок. Так как вечерняя молитва уже кончилась, то отпускные из дежурной
шли прямо в спальню.
В такой-то день, после обеденного времени, к Григорью явился староста.
По очереди следовало кому-нибудь из домашних его
идти досушивать чечевицу, — ибо подступила пора сеять.
По широким ступеням соборной лестницы тихо подымались темные фигуры мужчин и женщин. Не было обычной около церкви суматохи и нетерпеливого раздражения. Люди
шли робко, точно утомленные, придавленные своими грехами, уступая друг другу дорогу, сторонясь и выжидая
очереди.
Приносят литографированный приказ
по полку, и Стебельков, прочитывая его от первой строчки до последней, с удовольствием видит, что его
очередь идти в караул еще далеко. «А это еще что за новости?» — думает он, читая...
Лесники один за другим вставали, обувались в просохшую за ночь у тепленки обувь,
по очереди подходили к рукомойнику и, подобно дяде Онуфрию и Петряю, размазывали
по лицу грязь и копоть… Потом кто
пошел в загон к лошадям, кто топоры стал на точиле вострить, кто ладить разодранную накануне одежду.
Бауакас с калекой
пошли к судье. В суде был народ, и судья вызывал
по очереди тех, кого судил. Прежде чем черед дошел до Бауакаса, судья вызвал ученого и мужика: они судились за жену. Мужик говорил, что это его жена, а ученый говорил, что его жена. Судья выслушал их, помолчал и сказал: «Оставьте женщину у меня, а сами приходите завтра».
[Наемный заместитель рекрута, которому следовало
идти в службу
по очереди или
по жеребью, почитался в народе за человека не только «пропащего», но и презренного: о наемщике никогда не говорили с жалостью, а всегда, как о палаче, говорили с омерзением, и от солдат ему не было иной клички, как «продажная шкура».
По-видимому, в первую
очередь дело
идет здесь о каком-то грехе в области пола, — это явствует из того, что после вкушения плода жена стала чувствовать в себе самку, а потому стыдиться своего тела.
Во вторую половину ночи ветер стал немного стихать, но дождь
пошел с удвоенной силой. Сквозь сон я слышал, как он барабанил в туго натянутые полотнища палаток. Орочи не спали и все время
по очереди подкладывали дрова в костер.
Выкрикивают числа все
по очереди, кроме Сони и Алеши. Ввиду однообразия чисел, практика выработала много терминов и смехотворных прозвищ. Так, семь у игроков называется кочергой, одиннадцать — палочками, семьдесят семь — Семен Семенычем, девяносто — дедушкой и т. д. Игра
идет бойко.
Весь доход в первую
очередь идет на погашение долга писателя товариществу, за печатанье и бумагу, все остальное, за вычетом 15 % комиссионных, целиком получает автор каждый месяц
по мере продажи книги.
Наконец вышел приказ главнокомандующего, в нем устанавливалась
очередь отправки корпусов.
Очередь была самая фантастическая. Первым, действительно, уходил только что прибывший тринадцатый корпус, за ним следовали — девятый, несколько мелких частей и первый армейский корпус. На этом пока
очередь заканчивалась. Когда
пойдут другие корпуса, в какую,
по крайней мере,
очередь, — приказ не считал нужным сообщить.
Сегодня репетируем с одиннадцати до четырех. Дверь театра открыта настежь, и я вижу в театральном саду, в куче накаленного зноем песка моего принценьку. Матреша отпросилась у меня
пойти полоскать белье на речке, и принца сторожат
по очереди те, кто в данную минуту не участвует на сцене. Сейчас Витина
очередь. Вижу, как он размалевывает на цветочной клумбе красками для грима безносого амура, заставляя поминутно моего мальчика запрокидывать головенку и покатываться со смеху.
При увольнении в настоящее время запасных от службы на родину предписываю увольнение произвести в строгой справедливости прибытия корпусов на театр войны, а также и
по очереди призыва запасных на укомплектование с соблюдением следующего (
шло расписание
очередей)… Таким образом, — заканчивался приказ, — приняты все меры, чтобы запасных скорее доставить на родину.
Говорил очень долго.
По всему залу
шли разговоры. Председатель несколько раз давал предупредительный звонок. Докладчик глядел на часы в браслете, отвечал: «Я сейчас!» и все сыпал в аудиторию сухие, лишенные одушевления слова. Самодовольно-длинные и зевотно-скучные доклады были привычным злом всех торжеств, и их терпеливо выносили, как выносят длинную
очередь в кино с интересной фильмой: ничего не поделаешь, без этого нельзя.
В воеводском доме в Переяславле с самого раннего утра, вследствие съезда гонцов,
шла необычная суетня. Кроме привезших «росписи» и проходивших в дом
по очереди, у ворот стояла многочисленная разношерстная толпа, состоявшая из городских обывателей соседних к городу сельчан и других разного рода и звания людей.
Казалось, что эти ужасные зрелища забавляли его — он возвращался с видом сердечного удовольствия, шутил, говаривал веселее обыкновенного. В восемь часов
шли к вечерне, в десятом Иоанн уходил в спальню, где трое слепых
по очереди, один за другим рассказывали ему сказки. Он слушал их и засыпал, но ненадолго, в полночь вставал, и день его начинался молитвою.
Тогда началась чудосия, ибо гордый своим майорством отец мой отнюдь не был доволен этою оляпкою и сейчас же пустил при всех на воздух казацкое слово и надписал на письме: «Не буду готовиться — не езди», и
послал лист назад, даже незапечатанный; но архиерей
по доброте и благоразумию действительно был достоин своего великолепия, ибо он ни за что не рассердился, а в свою
очередь оборотил письмо с новым надписанием: «Не ожесточайся! Сказал, буду — и буду»